Сын

– Хорошо мыслишь. Но обратила ли ты внимание на кровь вокруг трупа, который лежал ближе к лифту?

– На то, что ее было много?

– И? – протянул он, давая понять, что это еще не все.

– Кровь, вытекшая из его головы, собралась в лужу, – сказала Кари. – Это значит, что тело не перемещали после выстрела.

– Да, но вдоль верхнего края лужи есть потеки. Как будто кровь туда брызнула. Другими словами, вытекающая кровь частично покрыла область, куда сначала брызнула кровь из его головы. А судя по длине и радиусу разбрызгивания крови, жертва в момент выстрела должна была стоять строго вертикально. Именно поэтому Нильс ползает там со своей лупой и никак не может разобраться в следах крови.

– А вы смогли?

– Да, – ответил Симон просто. – Убийца произвел первый выстрел из кабины лифта. Пуля прошла через череп жертвы и сделала отметину в стене, которую ты видела. А стреляная гильза упала на пол лифта…

– Покатилась по наклонной поверхности и провалилась через щель в шахту лифта.

– Ага.

– Но… но пуля в полу…

– Убийца выстрелил в него еще раз с близкого расстояния.

– Входное отверстие…

– Наш друг из Крипоса посчитал, что убийца пользовался пистолетом большого калибра, но если бы он лучше разбирался в пулях, то заметил бы, что стреляные гильзы принадлежат пулям небольшого калибра. Так что одно большое входное отверстие в действительности представляет собой два маленьких, перекрывающих друг друга входных отверстия. И убийца очень старался, чтобы они казались одним, именно поэтому он забрал с собой первую пулю, след от которой остался в стене.

– Потому что это вовсе не старая дырка, как подумал криминалист, – сказала Кари. – Именно поэтому на полу прямо под отверстием свежие крошки.

Симон улыбнулся. Она поняла, что он доволен ею, и, к своему удивлению, отметила, что у нее поднялось настроение.

– Посмотри на марку и серийный номер гильзы. Этот патрон отличается от тех, что мы обнаружили на втором этаже. Следовательно, выстрел, произведенный убийцей из кабины лифта, был сделан не из того пистолета, который он использовал позже. Я думаю, баллистическая экспертиза покажет, что жертвы застрелены из собственного оружия.

– Собственного?

– На самом деле это твоя область, Адель, но мне трудно представить, что на наркобазе сидят три невооруженных типа. Он унес с собой их пистолеты, чтобы мы не выяснили, что он ими воспользовался.

– Вы правы.

– Вопрос, – сказал Симон, пристраиваясь за трамваем, – заключается, естественно, в том, почему он так не хочет, чтобы мы нашли первую пулю и стреляную гильзу.

– Разве это не очевидно? Отпечаток ударника даст нам серийный номер пистолета, а это через регистр оружия может вывести нас на…

– Неверно. Посмотри на задник гильзы. Никакого отпечатка. Он пользовался старым пистолетом.

– О’кей, – сказала Кари и пообещала себе никогда больше не употреблять слово «очевидно». – Тогда я действительно не знаю. Но у меня есть предчувствие, что вы меня скоро просветите…

– Обязательно, Адель. Гильза, которую ты держишь в руках, принадлежит к тому же типу оружия, из которого была застрелена Агнете Иверсен.

– Вот как? То есть вы считаете…

– Я считаю, он попытался сделать так, чтобы никто не подумал, что здесь действовал тот же человек, который убил Агнете Иверсен, – сказал Симон и остановился на желтый так рано, что следовавший за ним автомобиль бибикнул. – Причина, по которой он подобрал стреляную гильзу у Иверсенов, – это не отпечаток ударника, как я думал. Он сделал это, потому что уже запланировал новое убийство и хотел как можно лучше прибраться, чтобы минимизировать наши шансы увидеть связь. Я думаю, что стреляная гильза, которую он забрал от Иверсенов, была той же серии, что и эта.

– Тот же тип оружия, но самый обычный тип, верно?

– Да.

– Почему же вы так уверены, что между двумя убийствами есть связь?

– Я не уверен, – сказал Симон, пристально глядя на светофор, как будто перед ним находилась бомба замедленного действия. – Но ведь всего десять процентов населения – левши.

Кари кивнула и попробовала поразмыслить самостоятельно. Сдалась и вздохнула:

– Объясните.

– Калле Фаррисена привязал к батарее левша. Агнете Иверсен застрелил левша.

– Первое я понимаю. Но второе…

– Я должен был понять это намного раньше. Угол от входной двери до стены в кухне. Если выстрел, убивший Агнете Иверсен, был произведен правой рукой с того места, о котором я думал сначала, убийца должен был стоять рядом с дорожкой и на мягкой земле остался бы отпечаток его ботинка. Но он, конечно, стоял на дорожке обеими ногами и стрелял левой рукой. Я этого не увидел.

– Давайте проверим, правильно ли я вас поняла, – сказала Кари, складывая ладони под подбородком. – Между Агнете Иверсен и тремя этими жертвами есть связь. И, принимая во внимание, что убийца приложил так много труда для того, чтобы мы не обнаружили эту связь, он боится, что именно эта связь сможет вывести нас на него.

– Хорошо, инспектор Адель. Ты изменила угол зрения и свое местоположение и прозрела.

Кари услышала нервное бибиканье и снова открыла глаза.


– Зеленый, – сказала она.





Глава 23




Дождь лил уже не так сильно, но Марта без возражений наблюдала за тем, как Стиг достает ключ с балки над дверью в подвал и отпирает ее, натянув куртку на голову. Подвал, как и гараж, был забит вещами, рассказывающими семейную историю: рюкзаки, палаточные колышки, изношенные красные бутсы, в которых, видимо, занимались каким-то спортом, может боксом. Санки. Ручная газонокосилка, которую заменили бензиновой, стоящей в гараже. Большой продолговатый морозильник, покрытый сверху жаростойким пластиком. Широкие полки с опутанными паутиной бутылками сока и банками варенья и висящий на гвозде ключ с бледной биркой, когда-то информировавшей, для чего этот ключ предназначался. Марта остановилась у ряда лыж, на некоторых из них виднелись следы жидкой лыжной мази. Одна лыжа, самая длинная и широкая, треснула вдоль.

Войдя в жилую часть дома, Марта моментально поняла, что здесь давно никто не жил. Может, дело было в запахе, а может, в невидимом слое времени и пыли. Подтверждение нашлось, когда они вошли в гостиную: она не увидела ни одного предмета, произведенного на свет за последние десять лет.

– Я приготовлю кофе, – сказал Стиг и прошел в прилегающую к гостиной кухню.

Марта стала разглядывать расставленные на камине фотографии.

На одной из них были изображены молодожены. Схожесть Стига с ними, особенно с невестой, была поразительной.

На другой фотографии, очевидно сделанной несколько лет спустя, были эти же двое с двумя другими парами. У Марты моментально появилось ощущение, что пары связывали мужчины, а не женщины. Мужчины в чем-то были похожи. У трех друзей были одинаковые, почти постановочные позы, самоуверенные улыбки, самодовольный вид, как у трех альфа-самцов, непринужденно метящих свою территорию. Равноценные, подумала она.

Марта вышла на кухню. Стиг стоял к ней спиной, склонившись к холодильнику.

– Нашел кофе? – спросила она.

Он повернулся к ней, поспешно снял с дверцы холодильника желтую клейкую бумажку и убрал ее в карман брюк.

– Конечно, – сказал он, открывая шкафчик над раковиной.

Быстрыми уверенными движениями он насыпал кофе в фильтр, налил в кофеварку воды и включил ее. Снял с себя куртку и повесил ее на спинку одного из стульев. Не того, что стоял ближе к нему, а того, что стоял ближе к окну. Своего стула.

– Ты жил здесь, – сказала Марта.

Стиг кивнул.

– Ты очень похож на маму.

Он криво улыбнулся:

– И они так говорили.

– Говорили?

– Моих родителей больше нет в живых.

– Ты скучаешь по ним?

Она моментально прочитала на его лице, как совершенно обычный, почти будничный вопрос задел его, словно проник в отверстие, которое он забыл заделать. Стиг дважды моргнул, открыл и закрыл рот, как будто боль наступила так неожиданно и внезапно, что он потерял дар речи. Потом кивнул, повернулся к кофеварке и стал поправлять ее, как будто она стояла неровно.

– Твой отец на фотографиях выглядит очень солидно.

– Он таким и был.

– В хорошем смысле?

Он повернулся к ней:

– Да, в хорошем смысле. Он защищал нас.

Марта кивнула и подумала о своем отце, который вел себя совершенно иначе.

– А тебя надо было защищать?

– Да. – Он быстро улыбнулся. – Меня надо было защищать.

– О чем? Ты подумал о чем-то.

Он пожал плечами.

– О чем? – повторила Марта.

– Нет, я просто увидел, как ты остановилась у треснувшей лыжи для прыжков с трамплина.