Свет в глубине

Шум волн становился все менее различимым. Кожаные стены, провисающие внутрь трюма, постепенно поддавались напору воды и расправлялись, натягиваясь. Корам занял свое место за веслами, и оба контрабандиста принялись усердно грести. Через несколько минут сфера в сумке Харка послала импульс по всей субмарине. Гребцы вздрогнули и выругались.

– Что это было? – спросил Корам, уставившись на Харка.

– Всего лишь импульс исцеляющей силы! – крикнул Харк из-под стола. – Он безвреден. Я не могу контролировать его, если рядом нет моего друга.

Пробормотав что-то, контрабандисты вернулись к гребле. Они все время наблюдали за большим компасом над столом с картами и тихо напевали, чтобы попадать веслами в такт движениям. Харк заметил, что Корам поглядывал в его сторону, словно пытался что-то разгадать. Они плыли минут пятнадцать, но вот Корам встал и принялся отдавать приказания второму контрабандисту. Потом длинное бревно снова завертелось, опустошая пузыри из свиной кожи и поднимая субмарину. Люк турели вновь открылся, впуская внутрь свет и свежий воздух.

Когда Харк просунул голову в люк, то увидел, что субмарина покачивается в очень маленькой, укрытой от посторонних глаз бухте рядом с парой весельных лодок и еще одной субмариной побольше. Стая бакланов парила над низкими красными скалами и тихим красным пляжем. За узким коридором моря виднелся восточный берег Неста. Харк понял, что, должно быть, находится на островке, который он видел с верхушки утеса. Островок имел форму полумесяца и размеры не более ста футов[22] в диагонали. Очевидно, это и был Уайлдменс-Хаммер.

На берегу поджидали Ригг и Джелт, вид у друга был болезненный, лицо посерело. Но он по крайней мере был жив. К удивлению Харка, Джелт был куда лучше одет, чем накануне, в приличных сапогах и куртке без заплат.

Харка вытащили из субмарины, и, почти скатившись по скользким сходням, он заковылял по мокрым камням.

– Вперед, сорванцы, пациенты ждут! – приказала Ригг, кивком указав на понурые фигуры, топтавшиеся на дальнем конце пляжа; похоже, она была в хорошем настроении. – Сегодня их только четверо, но будет больше, когда слухи разойдутся.

Она вдруг дернула Корама за правое ухо.

– Предупреждаю, исцелять все подряд не нужно, пока мы не позволим. На первый раз прощаю, но больше никаких сюрпризов.

Ухо Корама теперь было без изъянов, не считая двух едва заметных бледных полосок. Харк догадался. Ухо Корама было надрезано в двух местах, но после исцеления не осталось даже шрамов.

– Кто эти пациенты? – Харк уставился на незнакомцев.

– Тот, с перевязанной рукой, – один из парней Скилера. Они перевозчики пряностей, с базой в Драймауте. У нас кое-какие дела со Скилером, так что мы пообещали не дать его человеку умереть.

– А что с ним? – спросил встревоженный Харк.

– Несчастный случай, – как ни в чем не бывало ответила Ригг, – с участием чьего-то клинка. Теперь рана отравляет его кровь. Беднягу уже бьет лихорадка.

Харк и Джелт снова должны спасать умирающего. Харк представил возможные последствия, если у них не получится, и они ему не понравились.

– Тот, с тростью, – посредник, попавший под камнепад. Ему раздробило ногу, – продолжала Ригг. – Он готов хорошо заплатить, если колено выправится. Двое других – из моей команды. Они не ранены, но у них по три надреза на ушах. Если их увидят не в том месте, либо прикуют к позорному столбу, либо повесят. Избавьтесь от этих надрезов – снимите петли с шей бедолаг.

– Исцеление этих четверых возместит наш долг? – спросил Харк без особой надежды.

– Смешной ты парень, – заметила Ригг без тени веселья. – Вы двое сперли у нас батисферу из боготовара. Она стоила целое состояние. Когда вы, мальчики, заработаете нам это состояние, начнете получать свою долю прибыли.

– Не волнуйся, Харк, – вмешался Джелт. – Все улажено. Мы с Ригг обо всем поговорили. Через год долг скостят, вот увидишь.

Год. Джелт хотел, чтобы Харк целый год сбегал на цыпочках из Святилища, чтобы лечить пациентов? Как ему провернуть это, чтобы Вайн ничего не узнала? Да, он умный. Но никак не невидимка.

– Готовы, парни? – спросила Ригг.

– Сначала нам нужно побыть немного вдвоем в исцеляющей пещере, – сообщил Джелт с обычной дерзостью.

– Да. Наши души должны соединиться в одном потоке, – поспешно добавил Харк.

– У вас пять минут.

Джелт увел Харка к проходу между двумя огромными утесами. В комплексе утесы и проход образовывали естественный коридор с высокими скалистыми стенами по обе стороны и небом над головой. Они добрались до пещеры, Джелт откинул занавеску из мешковины и поманил Харка в маленькую пещеру.

– Скажи, что принес его, – прошептал Джелт, как только занавеска опустилась.

Харк кивнул, и лицо Джелта обмякло от облегчения.

– Давай сюда!

Харк вынул шар из тряпичного мешочка и протянул Джелту. Едва тот взял шар, очередной импульс пронзил воздух. Джелт дернулся и громко выдохнул, словно нырнул в воду в жаркий день.

– Джелт, – прошептал Харк, – по-моему, я знаю, что это такое.

Он тут же всмотрелся в занавеску, чтобы убедиться, что их не подслушивают.

– Это сердце бога. И… оно живое.

Несколько секунд Джелт молча пялился на него, после чего лишь фыркнул.

– Я серьезно!

– Знаю! Потому и смешно. Это не сердце бога, Харк! Посмотри на него! Оно слишком маленькое!

– Может, это был маленький бог!


Харк почувствовал себя глупо, но даже насмешки Джелта не поколебали его уверенность.

– Оно живое!

Джелт помахал реликтом перед лицом Харка:

– Харк, это какой-то механизм из боготовара, вот и все. – Он постучал ногтем по поверхности. – Мертвая кость.

Тем не менее Джелт уставился на реликт и стал вертеть его в руках. Он всегда был очень расчетливым, когда речь шла о боготоваре, и дразнил Харка за его романтичную привязанность к легендам о богах. Тем удивительнее было наблюдать за Джелтом, очарованным чем-то, кроме возможного заработка.

– Впрочем, если это сердце бога, история становится еще более занятной, верно? – пробормотал Джелт. – Это будет нечто!





Глава 17




Первым пациентом, откинувшим занавеску, оказался человек с забинтованной рукой. Он слегка вздрогнул при виде Харка, неподвижно стоявшего в двух футах от него, в желтоватом свете единственной, заправленной ворванью лампы. Обрюзгшее лицо человека нервно подрагивало, когда он разглядывал зловещую маску Харка, наспех сварганенную из серых тряпок.

Волей-неволей Харк ощутил прилив возбуждения. В эту минуту он не был жалким недомерком – искателем приключений. Он превратился в таинственное существо, обладающее мистическими силами. Харк надел маску только для того, чтобы его не узнали. Он не мог допустить, чтобы слухи о нем дошли до доктора Вайн. Но пациент, загипнотизированный серым, бесформенным пятном вместо его лица, вряд ли задумывался о человеческих глазах за тряпками, видя только лик чудовища.

Все жители Мириеда твердо верили, что истинная сила может исходить лишь от чего-то пугающего и уродливого. Искаженного. Если бы Харк и Джелт вели себя дружелюбно или пытались утешить пациентов, никто ни на секунду не поверил бы в волшебную силу исцеления. Оба «лекаря» должны были внушать страх. Пугать. Frecht. Быть жуткими, как древние боги.

Харк осторожно размотал бинты, пытаясь не сморщиться при виде темной гноящейся раны под ними.

– Скажи, рана получена в темноте или при дневном свете? – спросил он свистящим полушепотом, подозревая, что его обычный голос будет звучать чересчур молодо и никого не впечатлит.

– Какая разница? – ошеломленно отозвался пациент.

– Ночной воздух более ядовит.

Харк был уверен, что где-то слышал об этом.

– Подойди ближе, – холодно потребовал Джелт из темных глубин пещеры; надменность и угрожающий тон давались ему легко.

Когда пациент неохотно приблизился, из сердца бога, спрятанного под рубахой Джелта, вырвался импульс. Пациент вздрогнул и ахнул.

– Мы заставляем твои кости говорить с нами, – прошептал Харк; края тряпичной маски щекотали пациенту ухо.

– И твою кровь, – добавил Джелт.

– В твоей крови слишком много ночи, – подхватил Харк. – Если не поспешить, ты умрешь. Старайся не шевелиться. Нужно пролить на рану лунный свет, чтобы промыть ее.

– Будет больно, не кричи, – предупредил Джелт.

В перепуганных глазах незнакомца загорался огонек надежды. Обещания приободрили его. Время от времени сердце бога испускало новые импульсы – оно билось. Харк с любопытством, но не без тошноты наблюдал метаморфозы в ране пациента. Края вздувались жемчужными пузырями. Пузыри растекались, как бледный расплавленный воск, тянулись внутрь, к воспаленной плоти. К тому времени как рана наконец закрылась, лихорадка больного прошла.

Мужчина повернул руку, нерешительно разглядывая слабый жемчужный блеск новой кожи. Вдруг он нахмурился и уставился на свою ладонь.

– Что за… – выдохнул он, протягивая Харку руку.

По ладони и пальцам были рассыпаны маленькие желтоватые диски, на первый взгляд выглядевшие как мозоли. Но когда полупрозрачные овалы чуть выгнулись, Харк понял, что это присоски вроде тех, что усеивают щупальца осьминога. «О шквалистый ветер», – подумал он.

– В будущем ты узнаешь, почему награжден этой отметиной, – прошипел он, пытаясь скрыть беспокойство.

– А пока, – добавил Джелт, – это будет напоминанием о том дне, когда твоя жизнь начала новый отсчет.

– Бури вселенские, – пробормотал Харк, как только пациент уковылял прочь.

Он задался вопросом, что именно сердце бога считало предметом, который надо исцелить. Видимо, «отсутствие присосок, как у кальмара» возглавляло список.

– Чего ты расстроился? – удивился Джелт. – Все прошло прекрасно, не так ли? Дальше будет еще легче.

К невольному облегчению Харка, Джелт был прав. Изуродованное колено следующего пациента благополучно вправилось, но наблюдать за этим было крайне неприятно. Каждый новый импульс из сферы вызывал болезненного вида вздутия и сдвиги под кожей. К концу исцеления нога была прямая, и пациент мог ходить без трости. Какой бы незримый сустав ни появился теперь под его кожей, он выглядел и функционировал как обычное человеческое колено.

Надрезанные уши прекрасно зажили, остались лишь едва заметные шрамы. Харк мог только надеяться, что со временем пациенты не обнаружат побочных эффектов.

– Вы отлично поработали этим утром, – сказала Ригг, провожая Харка к субмарине. – Молодцы.

Несмотря на похвалу, выглядела она озабоченной. Харк и Джелт ждали, пока она задумчиво жевала губу, будто все, что она собиралась сказать, отдавало кислятиной.