Свет Черной Звезды
Часть 23 из 59 Информация о книге
Пресветлая не стала спорить. Мягко подойдя, она осторожно коснулась руки сына, и едва слышно спросила: — Она будет жить? Кесарь не ответил. И светлая, вдруг нарушая все правила этикета дочерей Света, обняла его со спины, крепко прижавшись и пытаясь разделить эту боль с сыном. Я не смогла смотреть больше… Просто не смогла. «Эдогар!» — почти выкрикнула. Глава моей канцелярии безбожно пил. Он, дракон Тэхарс, огромный лысый гном Ошрое и не такой уж огромный на их фоне орк, сидели и пили в моей канцелярии. Нагло вообще сидели и пили! Сдвинув мой стол в сторону, мешая остальным сотрудникам канцелярии работать, и выражаясь такими выражениями, что у меня вяли уши. — Да ослицу тебе в…(пусть будет жены), — рычал незнакомый мне орк, — двести голов в полугодие и точка! — Сам с ослицей… (пусть будет женись), мы платим драконьими шкурами! — Да мы их с вас одним щелчком снимем! — взъярился орк. — Господа, я предлагаю снизить градус эмоциональности переговоров, — собственно предложил Эдогар, вопреки собственному предложению, добавляя каждому в гномий взвар еще и драконьего спирта. Все выпили, после чего Ошрое важно напомнил: — Как дипломатический посредник на данных переговорах, присоединяюсь к предложению светоностного коллеги… хотя он и бесит. — Спасибо, коллега, я тоже от вас не в восторге, — оскалился Эдогар. Я же попросила у Сатарэна: «Покажи ближе договор». Договор мне не понравился сразу. Драконы, следуя моему совету, действительно пытались договориться с орками о поставках поголовья скота на убой, и, судя по всему, передо мной сидел глава орков Хагартар Жрец Солнечного полумесяца (понятия не имею где тут логика в его имени), но вот условия… условия были странными. И я, как-то даже не задумываясь, потянулась к писчему перу Эдогара, выхватила его из дрогнувших рук, и на свободном листке написала вопрос: «Тэхарс, как часто драконы меняют кожу?» За столом, пьющие в этот момент представители разных народностей разом и застыли. «Тэхарс, не заставляй меня вспомнить о жгучем желании прикопать тебя под кустом по-тихому!» — раздраженно потребовала я. — Эээ… — протянул дракон. И потрясенно вопросил: — Императрица? «Ответ, Тэхарс. Я просила ответ, а не вопрос!!! Ослицу тебе в… пусть будет спутники жизни!» — Эээ… — пить дракон передумал, и даже отодвинул кружку подальше. — Примерно раз в сто лет… пресветлая императрица. «К гоблинам условности. Уважаемый Хагартар Жрец Солнечного полумесяца, как часто производят потомство ваши коровы?» Могучий, раза в полтора больше моего шенге орк с чертами лица чем-то напоминающими лица ракардов, выпрямился, став еще больше и могучее и с достоинством ответил: — Не коровы – буйволы! Да мне без разницы вообще. «Благодарю за пояснение, — вежливо отписалась на листке. — Так как часто производят потомство ваши буйволы?» Орк почему-то оглядел всех присутствующих, прежде чем ответить: — Раз в год. Нормально так. И я с чистой совестью взялась черкать договор — сто голов скота за одну шкуру значилось теперь в нем. И это было гораздо более справедливо, чем двести голов за пятьдесят шкур. — Это как-то…- начал было орк. «Справедливо?» — ехидно поинтересовалась я. И на это Хагартару Жрецу Солнечного полумесяца сказать было нечего. «Тэхарс…» — начала было я. — Понял, сам прикопаюсь, — проявил невероятную покладистость дракон. И тут Эдогар осторожненько поинтересовался: — Пресветлая императрица, означает ли ваше появление улучшения в вашем состоянии и в целом… — Короче ты жить будешь? – прямо спросил Тэхарс. — Смоляная Блестючка! — вдруг всхлипнул Ошрое, вытирая скупую, но все же имеющуюся слезу. И что тут скажешь. «Пресветлый Эдогар, я еще не разобралась в своем состоянии. Тэхарс не уверена. Великий Ошрое Топор Ручка, искренне рада видеть вас. Уважаемый Хагартар Жрец Солнечного полумесяца, невероятно приятно познакомиться». И в этот момент распахнулась дверь. Мне даже смотреть не надо было, я уже знала, что там кесарь. — Как? — прозвучал в мгновенно заполнившейся тишиной императорской канцелярии. Подхватила отдельный листок, и написала на оитлонском: «Сатарэн пробился ко мне». Кесарь ко всеобщему удивлению не стал никого выгонять, он взял листок и подхватил перо, отнес к моему столу, тяжело опустился на стул и спросил все так же на оитлонском: — Как ты себя чувствуешь? «Странно, — написала я. — Здесь холодно, темно. Было очень одиноко, но сейчас Сатарэн приплыл». Араэден на миг прикрыл глаза, судорожно вздохнул и задал следующий вопрос: — Где-нибудь есть свет? «Есть. Наверху. У меня нет сил плыть к нему.» Он промолчал. Чувствуя какую-то необъяснимую вину, пояснила: «Раньше хватало, сейчас нет». Я сейчас видела его лицо. Оно казалось каменным и лишенным эмоций, но я уже слишком хорошо знала кесаря, чтобы отчетливо понять то, что он не хотел говорить «Ты умираешь!» — читалось во взгляде его ледяных глаз. Но произнес Араэден иное: — Сатарэн приплыл. Это не прозвучало вопросом, но подразумевало его. «Да», — ответила я, взглянув на рыбку. И внезапно поняла, что перестаю ее видеть… Сатарэн расплывался на моих глазах, а вместе с ним расплывался и его глаз, и кесарь, и писчее перо, упавшее безжизненно на лист бумаги… — Дыши! — услышала я яростный крик императора. И перестала слышать что-либо вообще. Силы покинули внезапно, я больше не могла сидеть на дне омута – легла, скептически размышляя о том, что дышать под водой вообще в принципе проблематично и фактически невозможно. Хотелось закрыть глаза и уснуть. Хотя бы просто поспать, я безумно устала… И глаза закрылись сами собой, отрезая от света на верху, от одноглазой рыбы, от всего… Я так устала… И дышать… ведь невозможно дышать под водой. — Нет ничего невозможного! – прозвучало так явственно, что глаза я открыла снова. Передо мной сидел кесарь. В белом, рубашке и брюках, но босиком, что странно. А рядом с ним в воде висел Сатарэн, и он перестал расплываться. — Очень осторожно – протяни ко мне руку, — приказал Араэден. Он мог бы протянуть свою, и даже обе, он сидел совсем рядом, а я обессилено лежала у его ног, но почему-то «протяни руку ко мне». Очередной гоблинский закон магии?! Я не стала спорить, я попыталась сделать… и не смогла. Приподнялась, посмотрела на свои руки и поняла, что не могу пошевелить ни одной из них, не то чтобы поднять. И вдруг со всей очевидностью поняла — у меня есть основательный шанс остаться здесь. Навечно! — Едва ли подобный расклад тебя обрадует, нежная моя, — довольно жестко произнес кесарь. «Почему?» — мысленно спросила я. Надеялась, что услышит. Не знаю, услышал или просто догадался, с проницательностью кесаря спорить было бы глупо, но взглянув мне в глаза, Араэден ответил: