Суженая

Потянувшись ко мне, супруг не удержался, чтобы не провести рукой по моему обнажённому плечу — сбившаяся на бок рубашка случайно оголила и плечо, и часть груди.

— Кстати, — заметил Лиам. — Под «блистать» я имел в виду в прямом смысле блистать. — Супруг кивнул в сторону столика, на котором я заметила уже знакомые мне шкатулки.

— Черные бриллианты высоко ценятся не только в империи, но и у нас в горах, — пояснил Лиам.

Помолчав немного, муж добавил:

— У нас принято дарить эти камни только своим избранным. Ни одна доминарэ, ни одна любовница не имеет права носить черные бриллианты — только истинная избранница.

Внимательные глаза его легко поймали мой встревоженный взгляд.

— Пообещай, что наденешь на себя как можно больше камней — и продемонстрируешь всему Нагорью богатство нашего клана.

Я не сразу поняла, что он шутит. И лишь когда Лиам рассмеялся — я рассмеялась за ним вслед.

— Не скучай, — произнёс он… и тут же исчез через портал тьмы.

Тогда я ещё была полна решимости выполнить просьбу мужа — и надеть на себя как можно больше драгоценностей. Только вот одно дело сказать (ну или подумать), другое — выполнить.

Впрочем, сама бы я точно не смогла надеть на себя такое количество украшений, которые, в конце концов, оказались на меня как — то нацеплены. В это была только заслуга служанок, помогавших мне сегодня одеться.

Платье, которое было готово ещё несколько дней назад, сидело на мне как влитое.

И хотя сам силуэт нельзя было назвать ни вычурным, ни ультрамодным — но всё меняла расцветка ткани. Не знаю, кто именно зачаровал материю — но такого цвета я ещё нигде до этого встречала: цвет заката, переходящий в сумерки.

Черные бриллианты были самыми что ни на есть подходящими к нему камнями — а потому, я оказалась им обвешана с ног до головы (в прямом смысле этого слова — всё как сказал Лиам); россыпь бриллиантов имелась даже на пряжках моих туфелек.

Украсив меня поверх платья драгоценностями, служанки решили, что их работа завершена — и мы дружной гурьбой отправились вниз: девушки — работать, я — бить баклуши в ожидании наших гостей.

Случайно или нет, но все гости появились на пороге почти одновременно: весь двор замка внезапно оказался заполнен воинами, лошадьми, снующими между ними слугами. Возле самых ворот я рассмотрела несколько телег: как сказала Айлин, на ежегодную охоту в кланы в основном приезжают только воины, но иногда вожди дальних кланов берут с собой на охоту и своих крестьян, чья родня проживает неподалеку.

— Вот, к примеру, Гленна — дочка старой Моры, вышла замуж за приграничного оборотня… Так — то им, без тьмы вождя, добираться до нас больше недели — и это всё по лесам, где полно теребрисов. А сейчас Гленне всего-то было и надо, что вождя своего попросить присоединиться к отряду, — пояснила Айлин. — Пока воины будут охотиться на теребрисов, Гленна и родных проведает, и гостинцев им сама передаст.

На одной из телег и в самом деле сидела статная женщина лет сорока — сорока пяти.

— Смотри — ка, — шепнула мне Айлин, — Гленна то и дочку с собой привезла. А вдруг кто из наших парней её унюхает… МакГрегоры — клан богатый, каждый клан хочет породниться.

От разговоров с Айлин меня отвлекло появление супруга: легко соскочив со своего огромного черного скакуна, чеканя шаг он подошёл ко мне и зычно, на весь двор, стал представлять гостей.

— Вождь МакКиннан, Вождь Лесли, вождь Синклер… казалось, представлению не будет конца.

Каждый из воинов, названных Лиамом, обязательно мне кивал — представлялся сам — и благодарил за оказанный теплый прием. Кто — то хлопал Лиама по плечу, называя того счастливчиком… некоторые же, поведя носом — так, словно принюхавшись — были отстранённо вежливы.

И только.

Я. правда, как — то сразу решила, что в этом нет никакой моей вины — а холодное приветствие отдельных вождей связанно с их местными распрями. Однако истинный свет на все происходящее случайно пролила та самая Гленна — которая приехала навестить своих родителей и братьев. Точнее, началось всё с её дочери.

Случайно проходя мимо молоденьких девушек, я, думая о каких — то мелочах услышала высокомерный голосок молоденькой девицы.

— Как это вождь МакГрегор допустил, чтобы его доминарэ нацепила на себя камни истинной…

Она из служанок, которая помогала нам приготовить замок к гостям, ударила свою подружку по губам.

— Ты не смеешь этого говорить.

— А что? — нахмурилась молодая красавица. — Она ведь всё равно ничего по-нашему не понимает. Равнинная шлюха. Ой, — притворно нахмурилась всё та же девушка. — Она ведь даже не может быть доминарэ — ведь равнинные могут быть только подстилками нашим воинам, но никак не их спутницами.

Пока я старательно делала вид, что не понимаю, о чем речь, одна из пожилых женщин, которую я до этого даже не разу не видела — схватила девицу за волосы и поволокла её из замка.

— Это наша миледи, — сквозь зубы прошипела женщина. — Никто не смеет оскорблять миледи в её родном доме.

Прибежавшая на шум Гленна тут же поспешила на помощь дочери — но ещё несколько вставших перед ней стеной женщин не дали Гленне этого сделать.

— Да как вы смеете! — завизжала Гленна, пытаясь прорваться к ругающейся красавице — Из- за какой — то приблуды, тронули чистокровную оборотницу. Я всё расскажу своему вождю!

— Рассказывай, — фыркнула та девушка, которая первой за меня вступилась. — Только не обижайся, если после этого тебя и твою дочурку выгонят из клана… На радость теребрисам.

Гленна фыркнув, замерла… и, найдя меня глазами, почти заморозила своим высокомерным взглядом.

— Простите, миледи, — прошептала Айлин, пытаясь увести меня в другую комнату. — Простите… это давняя вражда двух женщин. Вы понимаете…

Экономка многозначительно замолчала, давая мне самой придумать сказочку, которая бы могла меня убедить, что всё хорошо. Притворившись. что поверила, я понимающе вздохнула и тут же задала какой — то совершенно не относящийся к происходящему вопрос. Что — то по поводу кухни, закусок… — не помню точно.

И пока Айлин в подробностях рассказывала мне об этих закусках… или основном блюде — я планировала свои последующие действия.


Судя по тому, как обошлись в замке с Гленной и её дочерью, женщины наверняка прямо сейчас отправятся из замка (где их не хотят видеть) в деревню. Выбора у них особенно не было — приехали навещать родню, значит пойдут навещать… Ауж как при встрече то не поговорить — то? Где жила Мора — мать Гленны — я хорошо знала, потому что навещала её беременную соседку уже несколько раз.

Как бы вот пробраться в деревню и послушать, о чем они станут говорить?

Ведь была же какая — то причина, по которой они говорили про меня такие грязные вещи… При том что для всех я была женой Лиама — и его суженой.

Тогда я наивно надеялась, что причина в каких — нибудь слухах, или даже предрассудках — ведь у нас тоже столько всяких небылиц про горных лордов ходило — не сосчитать.

И тогда я вспомнила о вчерашнем предложении лорда Нейла. Рассвет уже давно миновал, к северной башне я так и не явилась… Но что если воспользоваться предложением наследника озёрного клана в свою пользу? Ведь лорд МакСвен не делал никаких условий для использования его броши…

Воспользовавшись моментом, когда мужчины выехали ненадолго из замка (чтобы проверить насколько истончилась занавесь тьмы), я тихонько пробралась в сад.

Брошь вместе с мужской одеждой оказались прямо за горшком с деревом — именно в том месте, которое вчера выбрал лорд Нейл.

Одежду я трогать не стала — лишь прицепила к себе ещё одну брошь и с ней осторожно вышла из замка.

Арвела — моя старшая подруга и наставница, любила повторять, что у семи нянек дитё без глаза — мол, когда много людей следят, все друг на друга надеяться — вот и не уберегают.

Так, видно, и со мной вышло: Айлин понадеялась на охрану, охрана понадеялась на служанок — а я тихонечко вышла за ворота и наслаждаясь теплым деньком пошла по тропинке в сторону деревни.

Хорошо я поступила? Нет, конечно же. Хлопот хорошим людям доставила, себя риску подвергла… да и хорошего ничего всё — равно не услышала.

Я оказалась права: Гленна в гостях у матери заливалась на всю улицу, вопя о несправедливости к её доченьке.

Не уверенная, как именно работает брошь — я поспешила скорее спрятаться за высокий забор соседского дома — так, чтобы мне всё было видно и слышно, но меня заметно не было.

— И эта — то ведь, эта! — кричала женщина. — Эта пришлая девка с равнины — командует в родовом замке МакГрегоров.

— Леди Милена — избранная нашего вождя. — Строго поправила её Мора.

— Она не больше его избранная, чем я, — надменно фыркнула Гленна. — Просто девка, которую он пользует, пока не надоест.

— Гленна! — воскликнула мать женщины, оглядываясь по сторонам. — Не смей.

Услышит ещё кто.

— Но ведь я права, — настаивала Гленна. — Она пахнет им, но в ней до сих пор нет его тьмы. А если нет тьмы — то нет и брака. Что — то я не верю в сказочки, будто он её ещё…

— Молчи, говорю, — зашикала на дочь старая Мора. — Вождь МакГрегор силён и хорошо контролирует своего волка.

— А может, она просто не его избранная, а? — фыркнула Гленна. — Может, он сейчас наиграется с этой девкой — а потом вернёт её назад, сказав, что не подошла. Мы ведь в горах не признаем их брачные церемонии без обряда. А она обряда так и не прошла.

— Молчи, дочь, до беды договоришься! — уже злобно рыкнула на Гленну её мать.

Беды — не до беды… А до правды — точно.

Я не сразу поверила в то, что услышала. Как это не признают брачные церемонии?

Как это вернуть, если «не подойду»?

Нет тьмы — нет брака.

Ослабевшие вдруг ноги резко подкосились — и я упала на землю, пытаясь понять только что услышанное.

Точнее, принять. В том, что Гленна говорила правду, я нисколько не сомневалась.

Как назло, на ум приходили воспоминания обо всех странных моментах, которые я раньше не понимала: сопровождавшие нас в горы воины Лиама — и их открытое пренебрежение ко мне на следующий день; моё первое появление в замке — и недовольство всего клана.

А, ну да… — я застонала в голос, припоминая, какой была наивной дурёхой, когда «со знанием дела» отвечала Арвеле.

А потом Лиам прямо при мне приказал Айлин — заставив всех в замке повиноваться его «избраннице».

Мне, которая, как оказалось, даже не была его женой.

Взгляд заволокло слезами. Это здесь, в горах, оборотни не слишком щепетильны в отношении правил приличий, а дома меня бы уже давно сослали в монастырь… даже нет, не в монастырь — скорее всего, просто бы выгнали на улицу — как падшую подзаборную девку.

Хотя я ведь и была ей — подзаборной падшей девкой, которая позволяла дотрагиваться до себя… и которая сама трогала чужого мужчину — не мужа.

А вчера… я захлебнулась презрением к самой себе, вспоминая, как не противилась тому, что вчера делал с моей рукой Лиам, как он выплескивал на меня своё семя — как размазывал это семя по моему животу.

Стыд! Стыд и позор мне!

Как фальшивое золото обычно блекнет, проявляясь дешевым оловом, так и все ночи, что я провела с МакГрегором. в один момент превратились в нечто грязное и постыдное.