Супергерой для Золушки

Вино в ее глотке заклокотало.

– О, – усмехнулась, чуть не подавившись, – глядите, как наша мыша заговорила!

И рассмеялась, подмигнув Артему, сидевшему напротив и напряженно следившему за нашей беседой, будто мысленно решающему, когда ему лучше вступиться.

Но такой возможности я ему не дала. Резко схватила Кристину за волосы на затылке и с размаху прижала щекой к столу. Так, чтобы она могла видеть мое полное ненависти лицо. Бутылка рядом с ее головой качнулась, но устояла.

– Не понимаешь по-хорошему?! – Усилила давление, едва она попыталась дернуться. – Будем разговаривать так.

Теперь ее глаза смотрели удивленно и напугано.

– Больно! – Завопила сестра, дернув шеей.

Артем вскочил, но я жестом запретила ему вмешиваться. Мне хотелось не просто оставить следы ее макияжа на любимой скатерти отчима, у меня было просто адское желание раздавить сестрицу, словно жирную вошь.

– Мне надоело молчать. – Наклонилась к ее лицу. – Теперь будем разговаривать на вашем языке.

– А-ау, – скривилась она.

– Чо? Протрезвела? – Теперь настала моя очередь улыбаться. – Теперь адрес, говори, быстро! Куда он ее увез?

– Не знаю… – Каблуки ее босоножек чиркнули по кафелю на полу.

– Ты и твой папаша живете в этом доме только потому, что я позволяю, но если что-то случится с моей мамой… – Натянула клок волос, за который удерживала ее голову.

– Он и твой отец тоже, не забывай!

– Что? Кто? – Посмотрела на нее с жалостью. – Он не мой отец, и никогда им не был. А ты… ты никогда не была моей сестрой. Вы просто стая стервятников! – Приподняла ее хорошенькое личико и с новой силой ткнула в поверхность стола. – Куда он увез мою мать?

Ее руки заметались по скатерти.

– Сука! – Завопила она, дергаясь активнее. У Артема, кажется, тоже начали сдавать нервы. Еле сдерживая желание меня остановить, он вцепился зубами в собственный кулак. Кристина зажмурилась от боли. – В психушке твоя матушка, понятно?! С катушек слетела! Все! В дурку ее закрыли, там пусть и сгниет!

– Адрес?!

Она стиснула челюсти, обнажая ровные белые зубы.

– Не знаю. Ай! А-ай! Честно, не знаю!

– Запомни, сука, твой отец уже без пяти минут зэк. За все, что он сделал, будет на зоне шконку давить до конца своих дней. Ты – следующая! – Нагнулась и выплюнула ей эти слова прямо в лицо. – Готовься поменять свое дорогое шмотье на полосатый костюмчик за соучастие.

Отбросила ее от себя, как ненужную вещь, достала телефон, развернулась и направилась к выходу. Артем, потоптавшись на месте, последовал за мной, но не забывал постоянно оглядываться. И не зря. За спиной послышался скрип падающего стула, тяжелое дыхание, затем отборная брань.

– Шизанутая, как и твоя мамашка! Совсем чокнулась, беспределит! Он и тебя упечет, так и знай! Будешь там кровью харкать, пока не сдохнешь, сука ментовская! – Мимо меня пролетела бутылка и со звоном разбилась о стену. Набирая нужный номер, я лишь покачала головой, когда сзади раздалось: – Ты хоть прививку от бешенства поставь своей суке, чтобы на людей не бросалась, мразь!

В коридоре замерла с выпученными глазами, пытавшаяся подслушивать Татьяна. Мы быстрым шагом прошли мимо и вышли из дома в вечерние сумерки.



***

Мы искали всю ночь. Обзванивали не по разу все больницы и частные клиники. Андрей Майский не брал трубку, а потом и вовсе выключил телефон. Дома не появлялся. Артем уговаривал меня дождаться утра, но, ничего не зная о судьбе матери, я не могла быть спокойной. Вытащила на допрос посреди ночи Стручкова, немного остыла, сорвав на нем часть своей злости. Вернулась в кабинет, носилась по нему в отчаянии, заставляя Олега с Артемом по третьему кругу звонить в лечебные учреждения всех мастей, потом сама села за аппарат и пытала дежурных всех служб города, пока ухо буквально не загорелось от долгого трения с трубкой.

В пять утра мы с Грином поехали ко мне, потом к нему, оба переоделись и приняли душ. Спать ложиться не стали, к семи часам уже вернулись в отдел. В очередной раз набрав номер отчима и услышав, что абонент находится вне зоны доступа, ударила кулаком по столу и обругала саму себя за то, что раньше не предприняла никаких мер, чтобы обезопасить маму.

– Черт, – стиснула челюсти, почувствовав острую боль в ладони. – Черт! – Подбежала к столу Олега, который тихонько досыпал прямо с открытыми веками, гипнотизируя сонным взглядом кофейную гущу в кружке. – Я все поняла! Нужно проверить того психиатра, который своими показаниями подтвердил, что у Инны Майской была депрессия. Возможно, к нему в клинику и положил отчим мою мать.

– Угу, – кивнул Олег, отодвинув кофе в сторону, и потянулся к клавиатуре.

Через несколько минут у нас уже был адрес лечебницы, а также подтверждение, что пациентка с такой фамилией находится со вчерашнего дня у них на лечении.

– Триста километров, – тихо вздохнул Артем, рассматривая карту местности на смартфоне.

– Всего три часа, и я увижу свою маму. – Закидывая сумку на плечо, произнесла я. – Ты с нами? – Бросила на ходу Олегу, припавшему губами к горячему напитку.

– Э… – Растерянно посмотрев на кофе, промычал опер.

– С Порохом не будет проблем. – Сказал Артем, направляясь к двери.

– Конечно, – пожал плечами Олег, отодвинул кружку, встал и направился следом.




***



Старое здание с облупившейся штукатуркой на окраине маленькой деревеньки. Мрачное, с железными решетками на окнах и хмурым охранником в покосившейся будке на въезде у ворот. Гуляющие во дворе люди разного пола в странных одеждах или просто в халатах. Пустые, ничего не выражающие взгляды. Пациенты бродили по территории будто зомби. Некоторые из них просто сидели на скамейках, глядя куда-то в одну точку и не двигаясь. Другие, наоборот, ходили взад-вперед, не меняя траектории. Общая атмосфера несла гнетущую безысходность и давящую тишину. Психушка, одним словом.

Я готова была уже разнести в пух и прах эту контору, полную хмурых лиц в застиранных белых халатах, когда после трехчасового ожидания в коридоре появился главврач. Худой мужчина с кустистыми бровями и внушительным кривым носом, напоминающим изогнутую лопасть винта для лодочного мотора. Сутулый, взлохмаченный, с лицом такого же серого цвета, что и стены в его кабинете, он напоминал скорее ходячий труп, чем мужчину среднего возраста.

– Доброго дня, уважаемая. – Приглашая к себе в кабинет, продемонстрировал два ряда прокуренных темных зубов. – Это вы у нас столько шума подняли?

– Здравствуйте, – решила не тянуть кота за хвост, прошла, вынула из кармана удостоверение, раскрыла и сунула ему в лицо. – Следственный комитет. Капитан Варвара Николаевна Комарова.

– Тешкин Александра Трофимович, главный врач. Слушаю вас внимательно.

– Требую объяснить, почему мою мать незаконно удерживают в вашем учреждении? На каком основании?

Мужчина устало выдохнул. Не спеша снял пиджак, повесил на спинку стула, взял с вешалки, стоящей в углу, белый халат и надел. Так же раздражающе медленно застегнул его на все пуговицы, разгладил морщинистыми ладонями подол и сел за свой стол.

– Присаживайтесь.

Опустилась на стул напротив. Постучала удостоверением по столешнице, вздернула брови, напоминая, что жду ответа.

– Назовите имя и фамилию, пожалуйста. – Главврач сложил руки на столе. В глаза бросились глубокие бороздки на желтых криво остриженных ногтях. – Имею ввиду, имя и фамилию вашей матери.

– Майская. – Прокашлялась. Первый раз я вслух называла фамилию, к которой так и не привыкла за столько лет. – Майская Наталия Михайловна.

– Угу. – Пальцы обеих рук сомкнулись в замок. Мужчина задумчиво кивнул. – Есть у нас такая пациентка. Поступила вчера. А… почему вы решили, что мы удерживаем ее силой? Насколько я помню, Наталия Михайловна поступила сюда по личному заявлению. И сейчас она принимает лечение и очень хочет поправиться.

Едва удержалась, чтобы не рассмеяться.

– Моя мать? По личному заявлению? – Выпрямилась, расправила плечи. – Вы хоть отдаете себе отчет, с кем связываетесь? – Помахала перед его изогнутым носом корочками. – Наталия Михайловна никогда не состояла у вас на учете, у нее со здоровьем все в порядке, и закрывать ее сюда она никого не просила. Даю вам последнюю возможность сохранить свою должность: вы отпускаете мою мать, а я не стану поднимать шума насчет творящихся у вас здесь беспорядков.

Мужчина улыбнулся и старательно потер одну ладонь о другую.

– Послушайте, – посмотрел участливо и даже жалостливо, – ваша мать лечится у меня уже более десяти лет. Доверяет мне и надеется на выздоровление. – Склонил голову набок, словно оценивая. – А вы сейчас сильно усложняете мою работу своим поведением и попытками вмешаться в лечебный процесс.

Я часто заморгала. Похоже, этот тип совсем ничего не боялся.

– Я вам не верю. – Вскочила со стула. – Немедленно покажите мне доказательства. Где ее история болезни? На что она жаловалась? Где сейчас находится? В каком состоянии?

Главврач, прищурившись, отклонился на спинку стула.

– История ее болезни достаточно внушительна, можете поверить на слово. – Улыбнулся еще раз. – Вы же прекрасно понимаете порядки. И должны знать понятие медицинской тайны, а также закон «О психиатрии». При предъявлении соответствующих бумаг я смогу поделиться с вами информацией, а пока ваше удостоверение не должно позволять вам чувствовать себя выше кого бы то ни было. – Взглянул на часы. – Еще вопросы?

– Хотите сказать, закон на вашей стороне? – Положила руки на стол и наклонилась над ним угрожающе. – Да не смешите! Один звонок в межрайонный следственный отдел решит все вопросы. Неужели, вы не боитесь потерять теплое местечко?

Мне приходилось блефовать. Для того, чтобы получить соответствующие санкции, необходимо было вернуться обратно в город. Еще четыре часа туда и четыре обратно. И это если поторопиться. И если повезет получить «добро» от начальства.

– Такие проверки для меня не в первый раз. Делайте, что считаете нужным. – Сложил руки на груди. – У вас все?

– Сейчас же приведите сюда мою мать! – Ударила ладонями по столу. – Ведите! Хотя бы для того, чтобы я могла удостовериться, что ее жизни не угрожает опасность. Для того, чтобы я видела, что она жива, здорова и способна соображать. И не напичкана психотропными препаратами до состояния овоща!

Мужчина провел рукой по седеющим волосам.

– Как главный врач, я самостоятельно решаю, каким пациентам положена встреча с родными, а кому она может повредить. – Одарил меня хитрым взглядом, словно намекая, что успокоительные здесь требуются именно мне. – Давайте дождемся нормализации ее состояния, и тогда…

– Вы не поняли, – произнесла ледяным тоном. – Соберите ее вещи, подготовьте соответствующие бумаги, потому что я забираю свою мать отсюда. Сейчас же.

Главврач сочувствующе покачал головой.

– Дело в том, что выписка производится по личному заявлению пациента, добровольно находящегося в лечебном учреждении. Либо по заявлению его законного представителя, либо по решению лечащего врача.

– Приведите ее сюда немедленно! – Мои нервы начинали сдавать.

– А посещения у нас по пятницам, – уголки его губ приподнялись в полуулыбке, – разумеется, если я решу, что они показаны данному конкретному пациенту. А если вы, девушка, продолжите здесь устраивать истерики, то у меня может появиться вполне законное основание сомневаться уже в вашей вменяемости и в вашем психическом состоянии.

– Не пугайте меня! – Стараясь успокоиться, глубоко вдохнула, выдохнула. – Вы. Держите. Взаперти. Здорового. Человека.

– Бросьте! – Усмехнулся мужчина, облизнув сухие, словно бумага, тонкие губы. – У нас здесь лечебное учреждение, а не тюремное. Медперсонал осуществляет уход и минимальный надзор за пациентами.

– Почему тогда она не может выйти сейчас ко мне? Чем ей это повредит? Или она у вас там привязана к кровати? Я же могу посмотреть на условия ее содержания?

Главврач устало заерзал на стуле.

– Боюсь, вы плохо осведомлены о правилах подобных учреждений… – Достал из ящика стопку каких-то инструкций и разложил передо мной. – Ознакомьтесь на досуге. И будьте уверены, к пациентам применяются меры исключительно медицинского характера.