Сумасшедший Вампир

— Ого… круто! Асфири говорила, что даже она тебя учуять не может.

— Пффф! — Эстэриол рассмеялся. — Меня?? — вампир ткнул себе пальцем в грудь. — Да меня даже псина графини Сиры из Баталона не почуяла, когда я прямо у неё из-под носа вот эти самые перчатки упёр! — он продемонстрировал заткнутую за пояс обновку. — Уж поверь, чтобы почуять меня, нужно быть как минимум магом первой ступени!

Я хихикнула. Мы вышли на прогалину с огромным поваленным деревом посередине. Вампир жестом пригласил меня сесть, а сам встал напротив:

— Я слышал, что нынче модно, приглашая девицу на прогулку, читать ей стихи! — и сам засмеялся, впрочем, я тоже прыснула в кулак. Эстэриол завернулся в плащ и патетически выпростал руку. — Стихи! Если не фиалками несёт из норки, значит, кто-то умер там, это знает каждый смертный, режьте гвозди пополам!

Я открыто рассмеялась, Эстэриол же подошёл к дубу и постучал в него.

— Обломать листок дубовый, ёжик мог… Не тронь ежа! Переплёт кастрюли новый, жарит веники, дрожа! — тут он резко обернулся, сделал устрашающее лицо, и быстрым шагом направился ко мне, громко, в такт шагам, читая: — Если мышь курить не стала, это враки старых ведьм, если мышь курить устала, значит дури нет совсем!!

Я уставилась на вампира, ожидая нового литературного шедевра, но он улыбнулся и тихо пропел:

— Вечерело тихо, сдохли все стрекозы, мрачна ночь настала, до утра не спи… Правда, я виртуоз?

После этого Эстэриол поднял лицо к небу, закрыл глаза, раскинул руки и замер.

Я не знала, что ответить. Сейчас я сама, как он, согнулась в приступе неконтролируемого истерического смеха. Произвёл впечатление на девушку! Да ему другие плейбои в подмётки не годятся! Я даже забыла, когда в последний раз так беззастенчиво даже не смеялась — ржала, как конь!

Приходила в себя долго, икая и вытирая выступившие слёзы. Вампир, как ни в чём не бывало, сидел рядом, глядел на звёзды и выколупывал что-то из носа. Я тоже взглянула на небо:

— А ты скучаешь по солнцу? — задала уже давно терзавший меня вопрос.

Эстэриол помолчал, устраиваясь поудобнее:

— Я уже и не помню, как там… — он ещё немного помолчал, посмотрел на небо и, принявшись теребить в руках отломанный кусок коры, продолжил. — Дело даже не в том, что солнце может причинить мне вред. Двести лет меня не могло убить вообще ничего, но … эх, не думаю, что ты представляешь, что такое вампирский торпор! Это совершенно непреодолимая вещь! Тело не подчиняется, ты даже приказать себе ничего не можешь! Ты просто идёшь в подходящее место, а тело само делает всё что нужно. Я даже иногда не успевал замечать, как зарывался в землю или мусор, или ещё куда-нибудь, просто видел кучу листьев, например, а следующее, что помнил перед тем, как вырубиться, это ощущение, что я внутри. Иногда вообще ничего, только уже когда просыпался, понимал, где нахожусь.

Он замолчал, и я уже думала, что он закончил, но он, вздохнув, бодро продолжил:

— Это я к тому, что в любом случае не смог бы увидеть солнце. А если ты о том, скучаю ли я по дневному свету, то… я потерял слишком много более важных вещей, чтобы расстраиваться из-за этого. Я вообще считал, что перестал что-то чувствовать. Разучился. Хотя… Да, мне не хватает солнечного света… холодно…

Повисла неловкая пауза. Не знаю, что он имел в виду под словом «холодно», но звучало грустно. Я терялась в догадках, что сделать: то ли пожалеть его и обнять; то ли принять последнее высказывание, как шутку — вполне в его стиле, кстати. То ли оставить в покое и дать уйти в себя ненадолго. Поскольку дельной мысли так и не пришло, я решила просто молчать и ничего не делать. Не знаю, насколько верно это было, но через несколько минут молчания, вампир поднял голову и опять улыбнулся своей беззаботной улыбкой и, радостно помахав ногами в воздухе, проговорил:

— А не покататься ли нам на ситах?

Что он имел в виду было непонятно. Может, у него опять это самое? Помутнение? Типа его чешуйчатого друга или Кваки, но Эстэриол, увидев выражение моего лица, успокаивающе продолжил:

— Ситы — это призраки маговыращенных животных. Такие животные не умирают, как обычные, но и не исчезают, как полностью созданные магически. Телесная оболочка растворяется, а своего рода душа остаётся. По сути своей это просто сгустки силы, выглядящие, как живые существа. Их даже можно потрогать, но на самом деле они мертвы. Такая же нежить, как и я. Только я мыслю, а они могут только помнить. Они сами являются своим собственным воспоминанием. Забавные твари…

Эстэриол мечтательно уставился куда-то себе под ноги, но через несколько минут встрепенулся и, прошептав несколько неразборчивых фраз, резко выкрикнул что-то вроде «хессс!!». Сначала ничего не произошло. Мы молча сидели на бревне, вампир качался на нём взад-вперёд, а я уже даже не пыталась понять, припадок ли у него или он действительно что-то вызвал. Уже стала привыкать так относиться ко всем его действиям — с абсолютной невозмутимостью. Очень полезное свойство в общении с психически нестабильными существами. Да и с нормальными тоже. Надо было так на родителей реагировать, тонну нервов бы сэкономила!

Шорох раздался неожиданно. Из кустов напротив. Я вздрогнула и испуганно посмотрела в сторону, откуда он донёсся. Показалось что-то белое, похожее на туман, но чем ближе оно подходило, тем яснее становились его очертания и ощутимее какая-то неясная прохлада, исходившая от него. Именно прохлада — не холод. Этот сгусток непонятно чего сформировался в высокого абсолютно белого коня. Такого красивого, что всё остальное как-то на миг исчезло из головы. Он неподвижно стоял возле нас, но при этом всё время казалось, что он, то исчезает, то появляется, просто глаз не успевает уследить за ним. Будто каждую секунду перед нами появлялся другой конь.

— Это Ниамо. В прошлом мой хороший друг и верный компаньон. Он не раз выручал меня в своё время. Я так жалел, когда пришло его время… Я за ним следил до самой его смерти. Ведь он даже не смог узнать меня после обращения…

— А теперь?

— Теперь он помнит. Ты сейчас видишь его мысли, его воспоминания, поэтому кажется, что он мерцает. Он не видит нас и не слышит, он никогда не узнает, что мы его позвали сегодня, просто потому, что он больше ничего не может узнать. Он может только помнить.

— Как печально… Это ты его создал?

— Он маговыращенный, — наставительно поправил вампир. — Нет, его вырастил мой учитель, маг, которому я обязан практически всем. А ведь ты знаешь, он до сих пор жив! Просто живёт на другом континенте.

— Так почему же ты не поедешь к нему? Я бы на твоём месте хотела оказаться рядом с близким человеком, особенно после всего…

— Ты не на моём месте, ведь так? — резко, но при этом вполне дружелюбно перебил Эстэриол. — Я сам решил, что не стоит. Были причины, по которым я решил не видеться ни с кем из близких после… смерти. Впрочем, это уже давно неважно… А сейчас не стоит терять времени, Ниамо может забыть, и мне придётся опять его пробуждать. Это много сил берёт. Садись.

Эстэриол подвёл коня к бревну поближе, а я, взобравшись на ствол, попыталась перебраться с него на сита. Это вышло легче, чем я опасалась, видимо, сказывалось уже довольно долгое существование в походном режиме, простые занятия фитнесом тут не помогли бы. Как минимум в психологическом плане! Никакой фитнес не может подготовить человека к поездке на призрачной лошади, которая к тому же может «забыть», в тёмном безлюдном лесу, да ещё и в компании сумасшедшей нежити. Да, для этого необходима совершенно другая подготовка! В столичном городе такому не учат!

Я уселась на спине сита, вслед за мной вскочил Эстэриол, намного более проворно, и, слегка меня приобняв, чтобы не свалилась, шепнул что-то шипящее.

— Вот так и нужно было сразу, — спокойно проговорил он, когда я судорожно вцепилась в лошадиную гриву, которая так и норовила выскользнуть из рук из-за своего призрачного происхождения. — А я думал, догадаешься, или всё-таки сначала свалишься, а потом подумаешь?

Я хотела ответить что-нибудь язвительное на обидное замечание, но не смогла достаточно для этого сосредоточиться, потому что Ниамо уже шёл медленным шагом вперёд, а это отвлекало. Удивительно, но конь шёл так плавно, что я вполне комфортно ощущала себя даже без седла! А ведь каталась когда-то в школе, помню, как меня трясло из-за того, что я никак не могла войти в резонанс с движениями лошадки.

— Держись крепче, если сожмёшь сильнее, она не выскользнет. Я дам тебе чуть привыкнуть, а потом прокатимся с ветерком, хорошо?

Сит прошёл, будто проплыл, под деревьями, окружавшими поляну, и проследовал по малозаметной тропинке на северо-восток. Приходилось часто пригибаться, чтобы не задевать головой ветки. Лес менялся, деревья становились всё ниже и реже. В конце концов, мы выехали на опушку. Впереди простиралась равнина, в центре которой, слева вдалеке лежало озеро. Луна ярко освещала его, заставляя мерцать зеркалом. Где оно оканчивается, я не видела, а видела лишь отражение звёзд и луны на воде.

— Это озеро Ликораттэ, или по-эльфийски Лиатэя, что означает «светящаяся вода». Говорят, в полнолуние, которое будет как раз через пару дней, если небо ясное, озеро светится. Думаю, это выдумки. Просто когда Алета приходит проведать своих детей, их одежды освещаются луной, вот и кажется, что над озером сияние.

— Алета?


— Да, она. У Аябэль было её благословение, редкий дар…. Я видел её однажды, она действительно достойна всех почестей.

— Ты встречался с богиней?! — поражённо спросила я.

— Да, — просто ответил он, переводя Ниамо на быстрый шаг.

— Но как? Я тоже видела её, во сне, ты это имеешь ввиду?

— Нет, я видел её на самом деле, вот этими глазами, которые сейчас колют твои волосы. Это было в Светоче, когда я учился. На самом деле нередкая практика, маги часто общаются с богами. Отчасти это — наша работа, — усмехнулся он.

— Так у вас ещё и самый настоящий магический университет есть? Как в Гарри Поттере? — с лёгкой долей зависти спросила я. Точно, вчера же рассказывал, что был студентом, а я всё мимо ушей пропустила! — А меня научишь чему-нибудь? Пожалуйста!

Эстэриол засмеялся, а сит ещё прибавил шагу, перейдя на рысь.

— Какая ты смешная! Она тоже просила её научить, только из этого нидалина не вышло! Посмотрим, может, и научу, — он крепче обнял меня, — а теперь держись!

И он послал Ниамо в галоп.

Я завизжала от страха, а потом от восторга. Конь нёсся так быстро, что я не успевала смотреть на землю. Он по широкой дуге развернулся и помчался на восток, к озеру, что сливалось с небом. Ветер шумел в ушах, выдувая из глаз слёзы. Копыта будто не касались земли, так ровно он мчался! Я подняла лицо наверх, и будто впервые увидела звёздное небо, такое огромное, такое глубокое, с мириадами чужих прекрасных миров. Я плакала не от ветра, а от счастья. Небо будто поглотило меня, казалось — я лечу, и так быстро, что исчезни сит, я бы летела дальше сама.

Когда я оторвалась от созерцания и вновь взглянула вперёд, оказалось, что озеро уже совсем близко. Мы скакали прямо в него. На поверхности сияли и кружились какие-то светящиеся фигурки. «Духи?!». А сит всё мчался вперёд уверенным галопом, и Эстэриол не спешил его разворачивать. Вода отражала звёздную бездну, будто зеркало, казалось — ещё чуть-чуть и мы нырнём в небо. Я зажмурилась, готовая принять на себя брызги воды, но конь даже не споткнулся, и когда я открыла глаза, увидела, что мы несёмся прямо по водной глади.

Я хотела крикнуть, но из груди вырвался лишь вдохновенный вздох. Впереди кружились сияющие фигурки, теперь я видела, что это, и правда, похожие на стайку птиц, маленькие феи. Мы промчались сквозь них, заставив духов броситься врассыпную. Эстэриол засмеялся. Чисто и счастливо, как не умеют смеяться психически-здоровые люди.

Сит повернул к берегу, и через четверть часа мы въехали обратно на ту маленькую полянку с поваленным деревом. Я всё смеялась, судорожно сжимая в онемевших пальцах призрачную гриву, и никак не хотела успокоиться. Я думала, что уже привыкла ощущать это чистое искреннее счастье, но сейчас оно вновь удивило меня, завладев и заставив забыть обо всём. Может, и я теперь «немного того»?

Эстэриол мягко, но настойчиво потянул меня со спины Ниамо, и как только я оказалась на земле, призрачный конь тут же растворился прямо на глазах. Я всё продолжала смотреть на пустое место, где только что стоял сит, и глупо улыбалась. Эстэриолу пришлось встать передо мной, чтобы я услышала его.

— Я думаю, ты бы ему тоже понравилась.

Его слова вернули меня в действительность, и я посмотрела вампиру в глаза. Как и ожидала — ни малейшего признака безумия, только тепло и нежность. Боги, наверное, я, правда, влюбилась!

— Уже совсем поздно, тебе нужно хоть немного выспаться. Я отнесу тебя.

И, зная, что я буду по собственной глупости возражать, он окутал меня своей мягкой тёплой магической силой, заставив на месте провалиться в сон. И уже во сне я чувствовала, как меня бережно несут, укладывают, накрывают одеялом и тихо, чтобы не потревожить, убирают локон волос с лица, чуть задержав пальцы на щеке.





Всем чаю




Мы были всё ближе и ближе к Сидиену. Дорога превратилась в узкую каменистую тропу среди осколков скал, увлекающую всё выше в горы, которых теперь было не миновать. Хотя эти выглядели вполне посильными для всей нашей компании. Даже Мохнатик весьма бодро топал, обременённый, помимо привычного груза, ещё и новым казаном. Хвойный лес заменил собой уже привычный смешанный и призывал жадно вдыхать воздух. Запах хвои всегда ассоциировался у меня с чувством свободы, не знаю, почему.

Воздух бодрил, и это было ещё одной причиной, по которой я всё утро, вопреки ожиданиям друзей, одаривала каждую веточку, и каждый камешек, и даже каждое пятнышко птичьего помёта блаженной улыбкой. Глупой, блаженной улыбкой. Но что мне оставалось делать? Понять, что влюбилась первый раз в жизни — это потрясение, с которым сложно вот так справиться! Поэтому, чем сильнее я старалась свою улыбку скрыть, тем шире она расползалась по лицу. Аж до ушей! Асфири лишь раз смерила меня откровенно критичным взглядом, но вопросов не задавала, ожидая, когда я сама созрею. Элни же давно крутился и поглядывал на меня, но, видимо, фирь так и не придумал, как бы ко мне обратиться так, чтобы его вопрос прозвучал непринуждённо или хотя бы не бестактно. К тому же, ему, в отличие от тигрицы, вряд ли была ясна причина моего неадекватного поведения.

Асфири крепилась до обеда. Мужественно и спокойно, не подавая виду. Она дождалась, пока фирь отойдёт за водой, когда мы остановились на небольшой полянке для короткого привала отобедать, и спросила:

— Ну? Расскажешь?

Я покраснела, как девица, случайно попавшая в мужскую баню, и уткнулась носом в рюкзак, лежащий на коленях. Сказать что-то внятное и тем более адекватное я не могла. Да и думать-то толком не могла — мозги совсем поплыли. Асфири правильно истолковала моё молчание и, выждав немножко, позволяя мне сфокусировать своё переполненное фантазиями внимание на нашу беседу, подытожила:

— Что, таки втюрилась?

— …? — я подняла голову, расстроенная, что меня раскусили, хотя там и раскусывать нечего — всё на лбу написано.

— Ну-ну. И почему я не удивлена?

Я окончательно смутилась и замолчала, а Асфири, порылась в своей сумке и извлекла небольшую флягу. Вино? Ничего же себе!

— Гостинец несла, — пояснила тигрица, — ну да ладно, ради такого дела! Поздравляю.

Я благодарно кивнула и сделала глоток. Ого! А неплохое!

— Ты, конечно, умеешь выбирать… — скептически ухмыльнулась она. — Отличный кандидат, ничего не скажешь. Но я так понимаю, уже поздно что-то менять, раз сердечко так решило? Рассказывай уже давай, вижу же, что не умещается в твоей голове всё. А то у тебя скоро либо голова взорвётся, либо лицо от улыбки треснет.

Я засмеялась, но продолжала молчать, не зная, с чего следует начинать такие разговоры. Как ей объяснить, что я банально стесняюсь?..

Но тут Асфири просто аннигилировала всё моё смущение простым, но феерически бестактным вопросом:

— Ты мне только скажи, вампиризм половым путём не передаётся?