Сумасшедший Вампир

— Да, есть белки, — кивнул фирь, — да вообще много зверей всяких, я ж даже и не перечислю… Бобры, бурундуки, крысы всякие, олени и лоси, муры, лошади, козы с курами, индюки и посвисты; волки есть, рыси — но это дальше, здесь не водятся. Барсуки есть, вот это жуть! Не дай боги на них нарваться! И кабаны тоже. Но что те, что другие от тракта подальше держатся, так что тут мы в безопасности.

— Муры? — удивилась я, — а это кто?

— Олени такие, больше на лошадей похожи и полосатые.

— Зебры что ли?

Фирь непонимающе воззрился на меня. Значит не зебры.

— Ну, такие, с короткой гривой в чёрно-белую полоску? — попыталась описать ему.

— Нет, — всё так же недоумённо глядя на меня, ответил Элни, — грива у них дай боги! И они игреневые, иногда рыжеватые, а рога маленькие.

Я кивнула, поджав нижнюю губу. Что значит «игреневый» решила уже не спрашивать, сделала вид, что поняла, а то стыдно даже…

— А у вас что, — всё же поинтересовался Элни, — тоже такие звери водятся?

— Ну да, почти все, кого ты перечислил… правда там ещё вагон и маленькая тележка всяких других. Да и мир у нас большой, на разных континентах разные. Иногда такие чудные…

Но Элни перебил меня:

— А фири? Фири у вас есть?

— Нет, Элни, я же сказала, у нас есть только люди, — покачала головой, глядя на его кислую мордашку. — Но я читала о хоббитах. А они очень похожи на вас! Я даже спутала сначала, когда у вас оказалась. У нас много книг написано, где они есть. Вот в одной, кстати, они назывались не хоббитами, а «низушками». Это моя любимая! В ней, кстати, низушки не были такими тихими и домашними. Они там деятельные торговцы, юркие и хитрые. А в другой книге, хоббиты были как раз такие, как вы. Почти. Они там домоседы до мозга костей, и все такие степенные и серьёзные…

Фирь прыснул в кулак. Ну да, фири поживей будут. Как если бы все хоббиты были как Бильбо, а не только он один.

Разговор затянулся далеко за полночь. Поддавшись, я рассказывала и рассказывала фирю. О Властелине Колец, о Хоббите Туда и Обратно, о мирах Анджея Сапковского и многих-многих других. Попыталась объяснить ему, что такое кино. Фирь очень заинтересовался этим, хоть до конца и не верил, что это не волшебство.

Когда я окончила рассказ, уже светало. Элни смотрел на меня заворожено, его трубка лежала у ног, давно забытая с отсыревшим табаком, который он так и не докурил. Я тряхнула головой, он тоже, будто очнулся, и выразил искреннее удивление такой наглости природы, как преждевременно наступивший рассвет. Но уже буквально через минуту, повалился на свою подстилку и захрапел.

Эк у него скоренько получилось! Я подбросила дров в тлеющий костерок и тоже улеглась. Спать-то надо. Мохнатик фыркнул, переступил по камням и тоже затих.





Боги Нелита




Просыпалась тяжело, бок отлежала так, что рука безвольно болталась, будто не моя. Мне пришлось её минут пять растирать, чтобы к ней вернулась жизнь. Фиря рядом не было, но над костром висел котелок с водой для чая — так я для удобства называла тот сбор непонятных трав, который фирь заваривал по утрам — а это значило, что он сам недавно проснулся. Он вернулся минут через десять, и я пошла умываться. Солнце встало уже давно и даже миновало зенит. Время было обеденное.

Прошла вперёд по течению и вгляделась вдаль. Действительно море. Хотя берег я видела. Не так уж и далеко до него, как я думала. Впрочем, посмотрим ещё, сколько там в обход идти. Но на первый взгляд казалось, что не больше часа. По солнышку, да по утоптанной тропинке — раз плюнуть! Хотя теперь я старалась быть осторожнее в суждениях, помнила, до чего довела меня самоуверенность. До фирей. Может, и неплохо?

Усмехнулась своим мыслям и принялась за водные процедуры. Без зубной пасты было тяжко, но фири выделили мне личный мешочек с порошком, и вроде он справлялся. Лишь бы эмаль не убить их средневековыми методами… С наслаждением выкупалась и прополоскала волосы. Да, шампуня тоже не хватает. Мыло кое-как спасало положение, но заменить им привычные вещи было, увы, нельзя. Мокрая и довольная, пошлёпала босыми ступнями назад в лагерь по воде.

Фирь мою страсть к купаниям не разделял, сумрачно глянул на мою посвежевшую физиономию и скривил свою. Да уж, непривыкшее создание. Вряд ли ему часто приходилось проводить полночи на ногах. Тем более на шпильках и с несходящей улыбкой, которая ближе к утру превращалась в мимолётную отсылку к творению Виктора Гюго.

Мы позавтракали и нехотя отправились в путь. Теперь уже речи не шло, чтобы за один день добраться до горы с неведомым «Приютом», как мы намечали заранее. Фирь плёлся медленно, я была ещё хуже, еле переставляя ноги. Бодрость от умывания после завтрака превратилась в ленивую сонливость. Один Мохнатик прекрасно выспался и был бодр и весел.

Выйдя из-под сени деревьев, мы дружно оглядели широкий луг по правую сторону от озера. Вот по такому на коне с развевающимися волосами надо гарцевать! Слева раскинулась водная гладь с мелкой рябью от ветерка на серой воде и обрывистыми берегами. Впереди, еле видный, маячил мост. Горбатый, как принято. Но каменный или деревянный, отсюда было не понять. Рядом с ним по левую сторону стояло что-то неизвестное: то ли здание, то ли камни огромные, может, свалка мусора? А прямо впереди, уже совсем близко я увидела ту самую гору, к которой мы шли.

Она была самая высокая из горной гряды, которая следовала за ней, как выводок утят за мамой-уткой. На её вершине белел снег, который, по всей видимости, держался там весь год многовековой наледью. С левой стороны её обступали острые скалы, уходя дальше в холмы, а справа горный хребет продолжался, будто это был вздыбленный гребень какого-нибудь карася. Между этой горой и скалами теперь был виден глубокий разлом, видимо, именно там и проходил тракт. Мост маячил как раз напротив импровизированной буквы V.

Прикинув расстояние, я вздохнула, а потом глянула на опухшую мордашку фиря:

— Элни, а чего ты на Мохнатике-то не едешь?

Фирь задумался, но, поколебавшись, выдал:

— Так тебе ж коня не раздобыли, чего я один-то ехать буду?

Смерила его скептическим взглядом:

— Подсадить?

— Подсади, — сдался он, понимая, что усталость перевешивает благородство.

Я неловко его оглядела, а потом рискнула, и просто подняла, как ребёнка, подмышки и усадила в седло. Он аж подпрыгнул, разводя ноги в стороны:

— Горячее!


Пощупала тёмную кожу. Ничего ж себе, как от солнца нагрелась! Правда через несколько секунд она перестала обжигать и начала приятно греть. Мы переглянулись и хором засмеялись.

— Едь, — похлопала пони по крупу. — Мохнатик-то выспался, а ты нет. А я привычная! Ничего не сделается. Иногда по несколько часов ночами приходилось выстаивать, а на утро в универ ехать, или на тренировку. А ещё менеджер, иногда бывало…

Ленивым шагом, под рассеянный рассказ, который Элни слушал вполуха, а я примерно так же внимательно рассказывала, мы ползли к мосту часа два. Хотя, может, мне с недосыпу так показалось?

Поглядела на солнце в очередной раз и поняла, что ничего-то я не понимаю. Как это время определять? Эх, не для меня это, не для меня. Глянула на часы и ругнулась. Опять завести забыла! На кой они мне вообще, если я ими не пользуюсь? Впрочем, какая разница, сколько мы шли? Гора, громадой маячившая впереди, почти не приблизилась. Хорошо, хоть, мост уже виден. Каменный, добротный — тролля не хватает под ним.

Резко побледнев, спросила у Элни про троллей, но он заверил, что это сказки, и я выдохнула уже спокойнее. С двух сторон от него лежала пыльная грунтовая дорога, широкая и наезженная. А непонятное здание оказалось обгорелыми останками, видимо, в прошлом трактира.

Мы ступили на камни и одновременно остановились. Я потянулась за своей бутылкой, Элни — за флягой. На мосту, у самого начала невысокого каменного бортика, стоял, вкопанный в землю, толстый просмоленный столб. Это был указатель. Дорога, пересекающая мост, тянулась с востока на запад. От противоположного его конца отходила ещё одна, причём самая наезженная. Она поворачивала на север, может на северо-восток. С нашей же стороны примыкала скромная тропка из Дубов. Теперь я понимала разницу, что значит наезженный тракт и тракт сезонный. Во все четыре направления указывали дощечки с надписями, но ни на одной из них я даже буквы разобрать не смогла.

— Элни, что тут написано? — озадаченно почесала подбородок.

— Это названия городов, к которым ведут эти дороги. Вон та, — фирь показал на восток, — ведёт в город «Хольгер-Мерай», это порт на берегу океана, там, — указующий перст Элни переместился на запад, — столица «Нелита», а дорога, по которой мы пойдём, ведёт в Баталон. Это столица Силура.

— Силура… — задумчиво повторила я.

— Ага, — подтвердил фирь.

— А что, столица Нелита тоже зовётся Нелита? — приподняла я в недоумении бровь.

— Ну, как-то так исторически сложилось, — пожал плечами фирь, — и столица, и та часть, что за горами, и наше государство в целом. Силур это как бы и отдельное, вроде, государство со своим правителем, но в то же время мы — подданные Нелита. Не силён я в политике… Смотри вон лучше, какая гора впереди! Это та самая Великая Гора, в которой будет Приют Хозяйки Гор!

— А там есть какой-нибудь трактир? — с интересом спросила я, в надежде увидеть, наконец, других народичей.

Элни засмеялся:

— Не-е-е-е! Там никакого трактира не поставишь! Отец бывал там, рассказывал, что там не то, что трактир — сарай не поставишь! Всё на утро или ветрами размечет, или обвалом засыплет. Сколько раз там уже хотели построить что-нибудь. Народичам-то надо дела свои как-то обстряпывать, а место там удобное. Только вот Хозяйка им не позволяет. Это место — магическое! — Элни предостерегающе поднял палец. — Там можно лишь костёр развести, да в пещере под навесом переночевать. Это пристанище для путников, но жить там никто не сможет, так уж много веков повелось. Поэтому и называют: «Приют Хозяйки Гор». Это нам с Майри папа рассказывал. Я с детства мечтал там побывать!

— А Хозяйка Гор это кто? Колдунья?

Элни опять улыбнулся и отрицательно помотал головой:

— Нет. Вообще, я не знаю, кто она на самом деле, но гномы ей как богине поклоняются. Может, она и правда богиня? Или какой-то дух, просто очень древний, поэтому сильный такой. Не знаю, в общем. Но папа очень уважительно отзывался о ней. Мне теперь самому интересно, вдруг я смогу с ней встретиться? Говорят — это возможно! Хотя она редко когда показывается… Как говорят. Мой отец с ней не встречался, хотя и бывал там целых три раза!

Мы прошли мост и свернули на север. Мохнатик трусил рядом со мной, стукая копытцами по мелкому гравию, присыпанному сверху рыжеватой пылью. Элни гордо возвышался на целую голову, отчего его взгляд приобрёл некий покровительственный оттенок. Да и понятно, я же гляжу на него широко-раскрытыми горящими глазами и внимаю каждому слову!

Пепелище осталось за спиной. Жаль. Наверное, это действительно когда-то был трактир? Было бы здорово в него зайти и поглядеть, как тут всё? Элни сам, без вопросов пояснил, что это действительно раньше был постоялый двор, и он надеялся, что его уже начали отстраивать назад, но, видимо, пока не нашли на это денег. Сгорел ещё зимой. Гости бежали оттуда так быстро, что разбираться времени не было. Мост-то каменный, а дом из дерева полностью. Пожадничали хозяева на мага, вот и получили. А, может, боги за что прогневались? И такое бывает.

— А что за боги у вас тут? Кроме этой… как же… Ареты?

Фирь аж подпрыгнул от фамильярности. Понятно, тут всё серьёзно.

— Алеты! Ты что! С богами шутить шутки плохи! — он смутился на миг от собственного каламбура, но продолжил так же сурово: — Не путай! — он даже пальцем погрозил. — Небрежительное отношение — нехорошо это! Боги не любят такого. У вас что там, все такие безбожные?

— Нет, — я даже приостановилась от такого напора, но вопрос религии действительно был интересным, и я решила пояснить Элни, как у нас дела обстоят, чтобы он не подумал, что я специально хотела принизить его веру: — У нас верят в бога. Но просто, как сказать… Вера сейчас это дело лично каждого, и, честно говоря, сейчас мало кто верит… Так, бабушки в церковь ходят… Я сама воспитывалась в не очень верующей семье, — обобщила я

Ну да, мама иногда носила крестик. С бриллиантами и навыпуск. В церкви ходили, но примерно так же, как на выставку — чтобы нас там увидели, а не для того, чтобы самим что-то увидеть или почувствовать.

— Поэтому, — продолжила я, — не особо верю в кого-то. Нас вообще в университете учили, что вера, это такой же элемент управления массами, и в средневековье церковь была чуть ли не главным держателем власти — с ними даже короли спорить не могли!

— Ужас! — Элни замотал головой. — Учёно говоришь, но я так понял, что совсем у вас там плохо всё! Наверное, ваш бог сильно на вас гневается! Если бы у нас кто-то посмел заявить, что богов нет, ему бы за это быстро наставляющего пинка дали! Алета, конечно, нет, а вот Архикат точно бы волосы на пятках подпалил за это!

— Архикат?

— Бог огня. И почему ты говоришь о какой-то вере? В богов не верят, им поклоняются, почитают и просят покровительства!

Взгляд у Элни горел. Да, похоже, с религией здесь всё очень сурово! Хорошо, что спросила его, пока мы одни. Не дай боги — усмехнулась своему выражению — не дай боги, сказанула бы кому другому такое. Могла бы и по физиономии заработать!

— Прости, я не хотела обидеть тебя, — искренне извинилась перед фирем за свою пренебрежительность, — но ведь я из другого мира. У нас там по-другому всё… Расскажи, как здесь, пожалуйста?

Фирь улыбнулся, показывая, что не обиделся, достал трубку, забил и попросил мою зажигалку — прикурить. Быстро привык! К хорошему-то. Судя по его виду, лекция предполагалась обстоятельная. Очень серьёзное лицо у него стало, даже возвышенное какое-то.

— Свет и тьма во главе стоят. Светом да небом дева правит, что ветров и гроз матерь. И все уповают на справедливость богини Феррии, ибо только она стоит на весов чаше, что держит тьму на другом конце своём. Тьмы же бог, что из Первородного пламени родился, зовётся Далин. И нет страшнее него на свете! Семерых Демонов держит он да вместо себя в мир пускает, чтобы творили зло они на потребу душе его чёрной.

— Ого, — я аж присвистнула, но фирь грозно зыркнул на меня, чтобы не перебивала.

— Много в мире лесов да полей, много рощ и чащоб, отец и хранитель Ситорг им. Белеран, брат его, зверей да птиц хозяин. Пучин морских и океана вод владыка Мурток, что жену свою в глубинах прячет. А пламя, что тепло даёт, костра приветливого свет, тем Архикат-затейник одаряет. А к знаньям кто стремится и учёным мужем хочет стать, тому Сифирус покровитель. А кто приветит бедолагу, девиц невинных защитит? Семье и роду даст здоровья, поможет в горе и нужде? То всех ручьёв и рек хозяйка, Алета милосердная!

На всякий случай подождала ещё, чтобы убедиться, что Элни закончил монолог. Было похоже на какую-то молитву.

— Это вас с детства учат? — осторожно спросила я.

— Ага, — подтвердил фирь и выпустил клуб дыма, — сызмальства. Решил тебе, как ребёнку рассказать, так понятнее-то, поди?