Странствия шута

Он еще раз критически оглядел меня, склонив голову набок.

– Этого должно хватить, чтобы никто не узнал тебя… А это что? – Он подтянул к себе мои покупки для дочери.

– Это посылка, которую мне хотелось бы как можно скорее отправить в Ивовый Лес. Для Би. Мне пришлось оставить дочку так неожиданно, да еще и при весьма пугающих обстоятельствах. А ведь это первый Зимний праздник, который ей придется встречать без матери. Я надеялся быть с малышкой в эти дни.

– Отправим сегодня же, – серьезно пообещал Чейд. – Если бы я знал, то передал бы твою посылку с небольшим отрядом, который выслал туда утром. Они поедут быстро.

– Это всякие мелочи, купленные на рынке. Запоздалые подарки к Зимнему празднику… Погоди, ты послал в Ивовый Лес солдат? Но зачем?

– Фитц, где твоя голова? Ты бросил Шун и Фитца Виджиланта без защиты. У тебя даже ворота не охраняются. Хорошо еще, у меня поблизости есть один или двое знакомцев, которые что-то соображают. Боевыми навыками они похвастаться не могут, но смотреть в оба умеют. Если заметят опасность, предупредят Ланта. А если погода не испортится, дня через три подоспеет и мой отряд. Те еще разбойники, но командир свое дело знает. Капитан Стаут держит их на коротком поводке, а когда надо, спускает с привязи, и уж тогда их ничто не остановит. – В голосе Чейда послышалось удовлетворение. Он побарабанил по столу пальцами. – Голубь сегодня еще не прилетал, но по плохой погоде такое бывает.

– Голубь?

– Фитц, я ничего не упускаю. Я присматриваю за всем и всеми, кто находится в моем ведении. Как присматривал и за тобой все те годы, пока ты жил здесь. И вот теперь я позаботился, чтобы из Ивового Леса каждый день присылали голубя без письма, давая мне знать, что с Шун и Лантом все хорошо. Разумная предосторожность, не более!

Я и раньше знал, что у Чейда есть свой человек в Ивовом Лесу. А теперь выясняется, что ему каждый день шлют донесения. Ну хорошо, не донесения. Просто голубя, без письма. Означающего, что все в порядке.

– Чейд, мне стыдно, что я даже не подумал о безопасности Шун и Ланта, когда спешил принести сюда Шута. Ты поручил мне заботиться о них, но, боюсь, я так испугался за Шута, что все остальное просто вылетело у меня из головы.

Пока я говорил, Чейд кивал с мрачным видом, поджав губы. Лицо его окаменело. Я разочаровал его.

Потом он очень осторожно сменил тему:

– Ну что ж… Как думаешь, получится у тебя прикинуться лордом Фелдспаром на сегодняшний вечер, а может, еще завтра и послезавтра? Мне бы очень помогло, если бы среди гостей покрутился кто-то, умеющий слушать и поворачивать беседу в нужную сторону.

– Думаю, я еще не разучился. – Я чувствовал себя страшно виноватым, что подвел его. Выполняя это поручение, я смогу хоть как-то искупить свой промах. – Что тебя интересует?

– О, как обычно. Все мало-мальски любопытное. Кто пытается заключать сделки за спиной короля? Кто предлагает взятки, чтобы получить более выгодные условия? Кто берет взятки? Что вообще думают люди насчет умиротворения драконов? Ну и конечно, самое ценное – это любые мелочи, неожиданные для нас.

– У тебя есть на примете кто-то, к кому надо присмотреться особо?

– Пятеро. Нет, шестеро. – Он почесал за ухом. – Я полностью полагаюсь на твое чутье. Поделюсь кое-какими предположениями, но держи ушки на макушке, чтобы не пропустить ничего интересного.

Следующие несколько часов он посвящал меня в хитросплетения власти и влияния в нынешних Шести Герцогствах. Он подробно рассказал мне о четырех мужчинах и двух женщинах, к которым я должен был украдкой приглядеться – вплоть до того, какие напитки они предпочитают, что курят и с кем крутят романы за спиной своих супругов (таких изменников среди них было двое). Чейд вкратце описал, как добывают медную руду, чтобы я мог хотя бы поддержать разговор на эту тему, но посоветовал многозначительно помалкивать, если кто-то начнет выпытывать подробности и расспрашивать о новой жиле, которую мы якобы нашли.

И я снова, как когда-то, позволил Чейду решать все за меня. Нет, боль от утраты Молли осталась со мной, я не перестал переживать за Би и волноваться за здоровье Шута. Но я словно на время оставил свою настоящую жизнь и погрузился в прежнюю, где от меня требовалось лишь выполнять приказы Чейда и докладывать ему о том, что удалось узнать. Так было намного легче. Было даже утешительно обнаружить, что, несмотря на все мои потери и повседневные страхи, я остаюсь все тем же Фитцем и по-прежнему хорошо знаю свое дело.

Закончив наставлять меня перед работой, Чейд кивком указал на кровать:

– Как он?

– Плохо. Страдает от боли, впадает из крайности в крайность. Я обидел его, он лег и сразу заснул.

– Неудивительно. Ты правильно сделал, что не стал его будить. Пусть отсыпается. – Он взял сверток для Би, взвесил его на руке и благосклонно улыбнулся. – Эти подарки весят больше, чем те, что достались любому из детей в Оленьем замке. У меня есть прекрасный гонец. Он отправится сегодня же вечером.

– Спасибо, – сказал я, ощутив некоторую неловкость.

Чейд отмахнулся от благодарности и ушел, забрав сверток с собой. А я спустился по потайной лестнице в комнату, где жил ребенком, и закрыл дверь за собой. Для начала я просто постоял, с наслаждением оглядывая обстановку. В комнате появился дорожный сундук, очень добротный, но пыльный и побитый, словно приехал издалека. Он стоял нараспашку, часть вещей была вынута и небрежно брошена на стул. Некоторые обновки щеголяли изобилием пуговиц. Я бегло оглядел содержимое сундука. Кроме нескольких смен одежды по моей мерке, на вид новой, но не чрезмерно, тут было все, что обычно берет с собой мужчина, когда собирается долгое время где-то гостить. Любой, кому вздумается пробраться в мою комнату и порыться в вещах, убедится, что я и впрямь лорд Фелдспар – тут имелись даже платки с монограммами. Сунув один такой в карман, я отправился вниз, чтобы присоединиться к веселью в честь Зимнего праздника в Оленьем замке.

Как же там было здорово! Играла музыка, еда была превосходна, напитки, каких только душа пожелает, лились рекой. Некоторые гости вдыхали дым из крошечных жаровен на столах. Девушки в бальных платьях отчаянно заигрывали с юношами в ярких и непрактичных нарядах. Пуговиц на этих нарядах было немало. И я был далеко не единственным гостем в остроносых туфлях на каблуках. На фоне остальных мой наряд смотрелся очень даже скромно. Новая мода превратила традиционные танцы в настоящее состязание в ловкости, и не всем молодым людям удалось пройти его, устояв на ногах.

За весь вечер я пережил лишь один неприятный момент, когда заметил на другом конце зала Уэба. Не могу описать, как мне удалось почувствовать присутствие придворного мастера Дара. Должно быть, он потянулся ко мне, гадая, почему мое лицо кажется ему таким знакомым, и я ощутил это магическое прикосновение. Я отвернулся и под благовидным предлогом отошел подальше. В тот вечер я Уэба больше не видел.

Я разыскал тех, на кого Чейд просил обратить внимание, и ввязался в их разговоры, притворяясь, что принял на грудь куда больше, чем на самом деле. Я с наслаждением играл роль подвыпившего мелкого лорда, который безудержно хвастается недавно обнаружившимися на его земле богатствами. При этом я проводил больше времени среди людей торгового сословия, чем у высокого стола, где знать Шести Герцогств завязывала знакомства с гостями из Удачного, Джамелии и Кельсингры. Леди Кетриккен, в скромном бледно-желтом платье с оборками королевского темно-синего цвета, лишь мельком скользнула по мне взглядом.

Король Дьютифул с королевой Эллианой степенно прошли через зал, здороваясь с мелкими аристократами и преуспевающими торговцами. Дьютифул хранил подобающий королю торжественный и серьезный вид. Ухоженная бородка, которую он начал отращивать с недавних пор, добавляла ему солидности. Королева улыбалась, ступая рука об руку с супругом. Черные кудри на ее увенчанной короной голове были ненамного длиннее, чем мои собственные волосы. Я слышал, что королева стрижется так коротко с тех пор, как ее дочь умерла во младенчестве. Такое зримое свидетельство незаживающей душевной раны тронуло меня – кому как не мне было понять боль утраты. Я порадовался, что королева все же решила посетить празднество.

Девочка-дикарка, которую я видел когда-то скачущей верхом на пони через препятствия, выросла и стала женщиной. Эллиана была маленького роста и смуглой. Казалось бы, высокая светловолосая Кетриккен, бывшая королева Шести Герцогств, должна затмевать супругу своего сына на празднике – но ничего подобного. Кетриккен и Эллиана много лет назад пришли к согласию и теперь гармонично уравновешивали друг друга. Если Кетриккен всячески подталкивала королевство на путь обновления, поощряла новые торговые связи и новые подходы к делам, то Эллиана придерживалась традиций. Она выросла на Внешних островах, где испокон веку главными были женщины, и с молоком матери впитала, что рождена для власти. За спиной королевы шли двое ее сыновей. Наряды обоих были подобающего синего цвета – цвета Оленьего замка, однако на каждой пуговице красовался нарвал, выпрыгивающий из воды, символ материнского клана. В последний раз я видел их еще детьми, теперь это были два взрослых юноши. Принц Интегрити носил скромную корону будущего короля, принц Проспер был любимцем матери, однако с возрастом стало заметно, что он унаследовал высокий лоб Видящих. Я проводил королевскую семью взглядом, и на моих глазах выступили слезы гордости. Это была наша с Шутом заслуга – долгожданный мир между Шестью Герцогствами и Внешними островами. Спохватившись, что мои увлажнившиеся глаза выглядят неуместно, я притворился, будто закашлялся, торопливо отвернулся и затесался подальше в толпу. На миг я уронил маску лорда Фелдспара. «Держи себя в руках, Фитц», – напомнил я себе.

Мы с Чейдом решили, что в благородной груди лорда Фелдспара бьется каменное сердце. Он не питает никаких чувств к правящему семейству, руководствуясь лишь твердым намерением заплатить в казну как можно меньше налогов. Я хорошо справлялся с ролью. Всякому мелкому аристократу, соизволившему представиться мне, я вполголоса жаловался на то, как много моих кровных денежек уходит на все эти празднования. А теперь придется еще и оплачивать стада, предназначенные на прокорм драконов. Драконы! Вот пусть те, кому не повезло жить рядом с их охотничьими угодьями, и кормят этих тварей. Или перебираются в другие земли. Почему я должен расплачиваться за их невезение? Я заводил подобные разговоры в группках поблизости от тех, за кем поручил следить Чейд, и говорил достаточно громко, чтобы эти люди меня слышали.

Я ожидал, что рано или поздно кто-нибудь откликнется предложением найти обходные пути, чтобы не платить деньги в казну. Но когда такое предложение и впрямь поступило, оно исходило не от одного из подозреваемых Чейда, а от молодого человека из Фарроу. Он не принадлежал ни к аристократам, ни к торговцам – его отец буксировал баржи по реке. Юноша улыбался, любезничал со мной и очень старался напоить чем покрепче, при этом тонко намекая, что если знать, как избежать внимания сборщиков налогов в речных и торговых портах, то можно хорошо заработать. Я решил, что эту ниточку стоит отследить, и связался с Чейдом при помощи Силы. Однако оказалось, что мой наставник, опираясь на Олуха, внимательно отслеживает все, что происходит с королем Дьютифулом и еще несколькими магами из королевского круга Силы. Я не стал долго отвлекать его или делиться с кем-то еще и лишь мысленно показал Чейду своего собеседника.

А, хорошо, – коротко отозвался он, но я почувствовал нотку удовлетворения в его голосе и понял, что помог ему приблизиться к ответу на какой-то непростой вопрос.

Ускользнув от юноши из Фарроу, я еще несколько часов бродил среди гостей. Зимний праздник – большое событие, и на пиру присутствовали правители всех Шести Герцогств и их супруги. Оставаясь неузнанным, я замечал в толпе многих друзей и знакомцев времен своей юности. Герцогиня Целерити из Бернса превратилась в красивую пожилую даму. Когда-то, целую вечность назад, совсем в другой жизни, она питала чувства к Фитцу Чивелу. Теперь за ней семенил маленький мальчик – должно быть, внук. Или даже правнук. В зале были и другие люди из моей прошлой жизни, не только благородные лорды и леди, но и торговцы и слуги. А многие из тех, кого я знал, уже не смогли бы прийти, поскольку давно покинули этот мир.

Была глубокая ночь. В многолюдном зале сделалось жарко от дыхания гостей и разгоряченных тел танцующих. Я не удивился, когда молодой речник отыскал меня, чтобы представить своего хорошего знакомого, капитана из Удачного. Тот пояснил, что принадлежит к одному из новых купеческих семейств и его раздражают десятины и сборы, которыми в Удачном обкладывают все иноземные товары.

– Старинные торговые семейства цепляются за прошлые традиции. Что ж, если они не понимают, что пришла пора взглянуть в будущее и распахнуть двери для более свободной торговли, найдутся те, кто пролезет и в окно.

Я кивнул и предложил встретиться после окончания празднества. В ответ он вручил мне гладкую дощечку, на которой значилось его имя и название корабля. Капитан сказал, что остановился в «Кровожадных гончих», гостинице в портовом районе, и будет рад меня видеть. Еще одна рыбка попалась в сети Чейда.


Желая отдохнуть, я присел у одного из малых каминов послушать менестреля, развлекавшего гостей сказанием из тех, что по традиции вспоминают на Зимний праздник. Когда я отправился на поиски кружки холодного сидра, меня перехватила молодая женщина, чуть перебравшая вина, и потребовала, чтобы я станцевал с ней. На вид ей нельзя было дать больше двадцати, и она показалась мне неразумным ребенком, забравшимся куда не надо. Интересно, где ее родители и почему они оставили ее в таком состоянии одну в разгар праздника?

Однако я станцевал с ней один из старомодных парных танцев и даже умудрился не сбиться с ритма и не перепутать шаги, несмотря на свои модные туфли на высоком каблуке. Танец был быстрым и веселым, а моя партнерша – весьма хороша собой: черные локоны, карие глаза и многочисленные юбки разных оттенков синего и голубого, одна поверх другой. Но к концу танца горло мое сдавили тоска и одиночество – столько лет я был счастлив, а теперь счастье навсегда осталось в прошлом. Поблагодарив девушку, я проводил ее к креслу у камина и улизнул. Мой канун Зимнего праздника, подумал я, давно прошел. Мне вдруг остро захотелось ощутить в своей руке крошечную ручку и поймать взгляд небесно-голубых глаз, смотрящих на меня снизу вверх. Впервые в жизни я пожалел, что моя младшая дочь не наделена Силой – тогда бы я мог дотянуться до нее сквозь снежные просторы и сказать, как я люблю ее и скучаю по ней.

Возвращаясь в свою комнату, я думал о том, что на слово Чейда можно положиться. Без сомнения, гонец уже скачет в Ивовый Лес с моими подарками и письмом. Но пройдет несколько дней, прежде чем Би получит послание и убедится, что я не забывал о ней даже в разгар праздника. Почему, ну почему я не послушался Чейда, когда он предлагал взять наделенного Силой мага-ученика, чтобы тот жил с нами в Ивовом Лесу? Такой маг мог бы рассказать мне сейчас, что там происходит. Конечно, это далеко не то же самое, что держать дочь на руках или кружить ее в танце на праздничном вечере, но все-таки лучше, чем ничего.

Я люблю тебя, Би! – выкрикнул я при помощи Силы, словно мое послание могло само отыскать дорогу к ней. И почувствовал мягкое касание Неттл и Чейда – они намекали, что на сегодня я уже выпил достаточно. Возможно, они были правы, потому что в ответ я сказал им:

Я так скучаю по ней.

Никто мне не ответил, и я пожелал им доброй ночи.





Глава 3. Похищение Би




Это верно: порой появляется великий вождь, столь внушительный и незаурядный, что одной лишь силой своего обаяния увлекает за собой тысячи последователей к великой и благой цели. Некоторые скажут вам, что надо быть таким великим вождем, чтобы добиться решительных перемен в мире.

Правда же состоит в том, что великий вождь не может вознестись к вершинам власти без тайной помощи десятков, сотен, тысяч людей. Повитуха, помогшая появиться на свет его прабабке, столь же важна, как и кузнец, подковавший лошадь, на которой вождь возглавит великий поход. Без любого из этих людей бразды правления вырвутся из рук вождя с тою же неизбежностью, как если бы стрела поразила его в сердце.

И потому, чтобы изменить мир, нет нужды ни копить войско, ни прибегать к грубым убийствам. Не нужно и обладать особым талантом. Записи сотен талантливых Белых позволят любому стать Изменяющим. Каждый способен предсказать незначительную перемену, которая приведет к тому, что один человек падет с трона, а иной вознесется на его место. Это стало возможным благодаря труду сотен Слуг, живших прежде нас. Нам более нет необходимости полагаться на единственного Белого Пророка, чтобы найти лучший путь для этого мира. Теперь сами Слуги могут выстлать дорогу, желанную для всех нас.

Слуга Имакиахен, «Наставления»



Шел снег. Белые хлопья сыпались с черного неба. Я лежала на спине и смотрела вверх, в темноту ночи. Меня разбудили холодные прикосновения снежинок, таявших на лице. Я очнулась, но не ото сна. Это был не покой, а странное оцепенение, подумала я. Я медленно села – голова кружилась, меня тошнило.

Перед этим я слышала звуки и запахи. В забытьи меня манил чудесный аромат жарящегося к Зимнему празднику мяса и треск поленьев в огромном камине Большого зала. Менестрель наигрывал что-то на морской свирели, самом басовитом из народных инструментов.

Но вот я очнулась и в ужасе уставилась перед собой. Никакого Зимнего праздника или его кануна, когда люди собираются вместе, чтобы отогнать тьму, не было. Вокруг творилось нечто противоположное. Мир качался на волнах беды. Конюшня горела. Запах жарящегося мяса исходил от трупов людей и лошадей, оставшихся там. А низкие, протяжные звуки, которые показались мне зачином мелодии, были растерянными стонами людей из Ивового Леса.

Моих людей.

Я протерла глаза, силясь понять, что случилось. Руки оказались тяжелыми и бессильными, словно слепленными из теста. Кисти скрывались в непомерно больших меховых рукавицах. Или это не мои руки, а огромные звериные лапы?

Да я ли это?

Страх ударил, как кнут. А вдруг я – не я, а кто-то другой, думающий мои мысли? «Я – Би, – прошептала я. – Я – Би Видящая. Кто напал на мой дом? Как я тут очутилась?»

Я сидела, как королева на троне, в огромных открытых санях, тепло укутанная от мороза. Сани были великолепны. Две белые лошади в красной с серебром сбруе терпеливо ждали, чтобы помчать их. По обе стороны от облучка на искусно кованых крючьях, украшенных изображениями свитков, висели стеклянные фонари. Свет их падал на мягкие сиденья и изящные обводы. Я хотела провести рукой по гладкому дереву – и не смогла. Груда мехов и одеял укутывала и сковывала мое налитое сонной тяжестью тело надежнее любых веревок. Сани стояли в конце подъездной дорожки, у некогда парадного крыльца Ивового Леса. Теперь парадные двери были выломаны, дом стоял настежь.

Я тряхнула головой, силясь сбросить с разума путы. Я должна что-то сделать! Мне нужно что-то сделать, но тело такое теплое и тяжелое, как груда постиранного белья… Я не помнила, как мы вернулись в Ивовый Лес, не говоря уже о том, когда меня успели закутать в шубу и усадить в сани. Я попыталась восстановить в памяти минувший день, словно возвращаясь по своим следам в поисках оброненной перчатки. Вот я в классе с другими детьми. Вот управляющий Ревел – он умирает, но успевает предупредить, чтобы мы спасались. Вот я показываю детям вход в тайные лабиринты в стенах Ивового Леса, но дверь захлопывается передо мной. Вот мы бежим с Персивирансом. Он ранен стрелой. Меня хватают – и я почему-то бесконечно счастлива этим. Больше я ничего не помню. Но кто-то привез меня обратно, нарядил в шубу и укутал десятком одеял. И вот теперь я сижу и смотрю, как горит наша конюшня.

Я перевожу взгляд от танцующих языков огня на дом. Людей, всех, кого я успела узнать за свою недолгую жизнь, согнали перед его крыльцом. Ни на ком из них не было верхней одежды – они стояли в том, что надели с утра для домашней работы. Люди жались друг к другу, обнимали себя за плечи, пытаясь согреться. Некоторые из них были гораздо ниже ростом, и когда наконец зрение чуть прояснилось, стало понятно, что это дети. Я спрятала их, велев ни в коем случае не выходить из убежища, но они не послушались – и попались. Потом мой полуоцепеневший рассудок вспомнил о пылающей конюшне, и я подумала: возможно, дети поступили правильно. Если враги подожгли конюшню, то могли поджечь и дом.

Враги. Я крепко зажмурилась и вновь открыла глаза в надежде, что от этого мысли и все, что передо мной, обретет четкость.

Я не понимала, почему на нас напали. Если у нас и были враги, я о них не знала. Наши земли расположены далеко от моря, в герцогстве Бакк, и Шесть Герцогств сейчас ни с кем не воюют. И все же какие-то чужеземцы напали, огнем и мечом пройдя по нашему дому. Почему?

Им нужна была я.

В это трудно поверить, однако ничего иного не оставалось. Они явились, чтобы похитить меня. Верховые вражеские воины догнали меня. Догнали нас. Персивиранс… Он зажимал рану, и кровь сочилась сквозь пальцы. Жив ли он? Спрятался ли? И как я снова очутилась здесь, в Ивовом Лесу? Один из налетчиков схватил меня и стащил с лошади. Женщина, которая, похоже, была у них за главную, очень обрадовалась, что нашла меня. Она сказала, что отвезет меня домой. При этом воспоминании я нахмурилась: почему меня в ту минуту охватило такое неизбывное счастье и ликование? Что на меня нашло? Туманный человек тоже обрадовался мне и назвал своим братом.

Но я девочка. И я им об этом не сказала. От восторга я лишилась дара речи. Я раскрыла объятия навстречу туманному человеку и пухленькой, по-матерински заботливой женщине, которая спасла меня из рук налетчика, едва меня не задушившего. Дальше… в памяти сохранилась лишь теплая белизна. Больше ничего. И все-таки мне было стыдно. Я приветствовала ту, кто привел убийц к моему дому, я радовалась ей.

Я медленно повернула голову. Похоже, я ничего не могла теперь делать быстро – ни двигаться, ни думать. Медленно проступило воспоминание: я упала с лошади и сильно ударилась. Может, я ударилась головой? Может, в этом все дело?

Мои невидящие глаза уставились на горящую конюшню, зрение прояснилось. К конюшне шли двое мужчин. На них была одежда цветов Ивового Леса, желтого и зеленого. Значит, они из поместья. На них праздничные наряды. Одного я узнала – Лин, наш пастух. Мужчины что-то тащили вдвоем. Что-то тяжелое, сочащееся. Мертвое тело. Снег вокруг конюшен растаял, и они побрели, увязая в грязи. Ближе и ближе. Они что, так и войдут прямо в огонь? Но они остановились.

– Раз, два, три! – хрипло скомандовал Лин.

И они, качнув пару раз, на счет «три» бросили тело в пламя. Потом, словно марионетки, повернулись и пошли прочь от горящего здания.

Так вот зачем подожгли конюшню? Чтобы избавиться от трупов? Жаркий костер позволяет надежно спрятать следы убийства. Меня научил этому отец.

– Папа? – прошептала я.

Где он? Придет ли он, чтобы спасти меня? Сможет ли он выручить наших людей? Нет. Он бросил меня и отправился в Олений замок, чтобы попытаться спасти старого слепого нищего. Он не придет спасти меня и наших людей. Никто не придет.