Страна чудес без тормозов и Конец света

Глубокий снег заглатывает мои шаги вязкой пеной. Раздается лишь гулкое чавканье, словно огромный хищник тщательно пережевывает добычу. Оставляя дорожку следов, я огибаю сугроб на скамейке. Пробудившийся вяз злобно смотрит мне в спину. Вдалеке нервно кричит какая-то птица.

В сарайчике дикий холод – куда холодней, чем на улице. Я поднимаю крышку погреба и спускаюсь по хлипкой стремянке в затхлую темноту.

Тень ждет меня, сидя на нарах.

– Мне казалось, ты уже не придешь, – ворчит она, выдыхая облачко пара.

– Я же обещал, – говорю я. – Давай-ка выбираться отсюда. Сил нет терпеть эту вонь.

– Бесполезно, – вздыхает тень. – Я даже по стремянке не поднимусь. Проверено. Можешь смеяться, но у меня не осталось сил. Вчерашняя стужа меня доконала.

– Ерунда. Я тебя вытащу.

Тень качает головой.

– Ну, вытащишь, а дальше что? Бежать-то я все равно не смогу. Это конец. У нас ничего не выйдет.

– Эй, послушай, – напираю я. – Кто из нас это начал? Вот и подбери сопли! Я потащу тебя на спине. Что бы ни случилось – мы должны выбраться отсюда, иначе оба загнемся.

Тень глядит на меня ввалившимися глазами.

– Вон ты как… Ну что ж. Тогда, конечно, попробуем. Хотя и непонятно, сколько ты протянешь со мной на шее в таком снегу…

– Ничего, – говорю я. – По-моему, мы с тобой с самого начала не на пляж собирались.





* * *


Вскинув тень на закорки, я вылезаю из погреба и, подставив плечо, веду ее через площадь к воротам. Холодная черная Стена в мертвой тишине неотрывно следит за каждым нашим движением. Старый вяз, не выдержав, стряхивает лежалый снег и долго грозит нам вслед оголившимися ветвями.

– Ног не чувствую, – жалуется тень на ходу. – В этом чертовом погребе даже ноги размять негде…

Чуть не волоком я втаскиваю тень в Сторожку и на всякий случай вешаю обратно ключи. Если повезет, Страж не сразу заметит, что мы сбежали.

– Куда теперь? – спрашиваю я у тени. Она дрожит у остывшей печки.

– На юг, – отвечает она, – К Омуту.

– К Омуту… – повторяю я машинально. – И что там, у Омута? Дальше куда?

– Дальше Омута – только Омут. Мы прыгнем в него и исчезнем. Наверно, схватим воспаление легких. Но в нашем положении не привередничают.

– А ты знаешь, что там водоворот? Нас утащит в бездну, и мы погибнем.

Тень заходится в кашле.

– Ошибаешься, – говорит она. – В этой самой бездне – единственный выход из Города. Как ни думай, иначе не получится. Омут – это выход. Я понимаю, чего ты боишься. Но сейчас лучше довериться мне. Я ведь и свою жизнь спасаю. Чего мне туда лезть, если нет уверенности? Все остальное я тебе по пути расскажу. Через час-полтора Страж вернется – и скорее всего сразу пустится в погоню. Так что нельзя терять ни минуты.

Перед Сторожкой не видать ни души. Только две цепочки следов бегут по снегу в разные стороны. Одну оставил я сам, когда пришел сюда. Другую – Страж, когда уходил из дома. Рядом с его следами тянутся две колеи от телеги. Я взваливаю тень на спину. Она совсем исхудала и весит чуть не вдвое меньше прежнего, но даже такую поклажу без труда на себе не утащишь. Последнее время я так привык жить без тени, что сам не знаю, сколько выдержу.

– До Омута путь неблизкий, – говорю я. – Придется обогнуть Западный Холм, спуститься к Южному, а там сквозь заросли продираться.

– Думаешь, тебя на все это хватит?

– А куда деваться? – отвечаю я. – Не обратно же идти.

По заснеженной дороге я бреду на восток. Мне навстречу тянутся мои же следы. Как если бы нынешний «я» разминулся с собою прежним. Кроме этих следов да отпечатков звериных копыт, на снегу ничего нет. Я оборачиваюсь. Над Стеной поднимается пепельно-серый дым. Его мрачный отвесный столб напоминает огромную башню, вершина которой теряется в тучах. Столб очень плотный – значит, ночью замерзло особенно много зверей. Работы Стражу хватит надолго. Своей тихой, безропотной смертью звери спасли нас, до последней минуты оттягивая погоню.

Снег липнет к ботинкам и застывает тяжелыми комьями. Я жалею, что не подыскал себе ни снегоступов, ни лыж. Должно же быть что-то в городе, где идет такой сумасшедший снег. В чулане у Стража чего только нет… Но возвращаться к Сторожке поздно. Я уже добрался до Западного Моста. Поверну – потеряю кучу времени.

Ноги упорно мнут снег, тело разогревается, из-под шапки стекает пот.

– По таким следам нас вычислит кто угодно, – говорит моя тень, оглянувшись. Я представляю, как Страж несется за нами по снегу. Сущий дьявол. Здоровенный, не то что я. На спине никого не тащит. Да еще и на лыжах, скорее всего. Я должен уйти как можно дальше, пока он не вернулся домой. Иначе нам крышка.

Я припоминаю комнатку Библиотеки. Девушка сидит перед печкой и ждет меня. На столе дремлет аккордеон, в печке потрескивают угольки, над кофейником поднимается пар. Ее волосы у меня на щеке, ее пальцы у меня на плече…

Я не могу дать своей тени умереть. Страж не должен нас поймать. Если он снова запрет ее в погреб, ей точно конец… Выкарабкавшись из сугроба, я собираюсь с силами – и тащу свою тень по снегу все дальше, лишь иногда оглядываясь на пепельный дым.

Примерно на полпути мы встречаем несколько зверей. Не в силах найти хоть какой-нибудь корм, они скитаются по снегу, глядят грустно. Я тащусь мимо со своей ношей на загривке, и голубые глаза зверей долго смотрят нам вслед. Словно каждый зверь отлично понимает, куда и зачем мы идем.


Дорога заводит в гору – и у меня не хватает дыхания. Тень моя тяжелеет, а у меня все больше заплетаются ноги. Если вдуматься, с этим чтением снов я уже давно потерял форму. Пар от моего дыхания становится гуще, а перед глазами начинают выплясывать крохотные снежинки.

– Ты как? – беспокоится тень. – Может, передохнешь?

– Придется. Извини… Я за пять минут оклемаюсь.

– Чего извиняешься? Ты ж не виноват, что я идти не могу. Конечно, отдыхай, сколько нужно… Странно, да? Будто все беды на одного тебя навалились.

– Но это же мои беды, – говорю я. – Верно?

– Да, – отвечает тень. – Я тоже так думаю.

Я сваливаю тень на снег и опускаюсь рядом на корточки. Тело уже не чувствует холода. Ноги от паха до пят словно окаменели.

– Хотя, если честно, я тоже иногда сомневаюсь, – продолжает тень. – Не скажи я тебе ничего, помри тихонько – ты бы жил сейчас и горя не знал. Так или нет?

– Возможно, – киваю я.

– Значит, я тебе только мешаю?

– Но я все равно должен был это знать.

Тень кивает. И, подняв голову, всматривается в пепельный дым.

– Раз валит такими клубами, Страж там надолго застрял, – говорит она. – А мы уже скоро Холм обогнем. Дальше только заросли. Дойдем до них – и все. Там он нас уже не найдет.

Тень зачерпывает рыхлый снег, распахивает ладонь – и смотрит, как тот высыпается на землю.

– То, что в Городе должен быть выход, пришло ко мне по наитию. Но уже очень скоро появились доказательства. Подумай сам. Город совершенен. А значит, в нем возможно буквально все. Стало быть, это даже не совсем город, а какой-то саморазвивающийся организм. Он постоянно подкидывает тебе новые возможности, сам принимает новые формы – и так поддерживает свое совершенство. Если ты захочешь, чтобы из него был выход – он даст тебе выход. Понимаешь меня?

– Отлично понимаю, – говорю я. – Я это вчера заметил. Ну, что это – мир разных возможностей. Здесь есть все – и нет ничего…

Тень сидит на снегу и смотрит на меня. А потом несколько раз кивает. Снег густеет. Буран медленно наваливается на Городу.

– Так вот, – продолжает тень. – Когда мы поймем, что выход есть, останется только вычеркнуть все лишнее. Ворота в Стене вычеркиваем. Если выбираться там, Страж нас тут же схватит. Этот упырь каждый листик, каждую веточку у Ворот чует, как летучая мышь. Уж он-то знает – любой беглец первым делом о Воротах подумает. Значит, Ворота – не выход. Через Стену лезть бесполезно. Восточные Ворота тоже не вариант. Замурованы – та же Стена получается, а на входе Реки, под водой – железная решетка. Такая толстая, что и за сто лет не распилить. Остается только Омут. Уйти из Города можно только вместе с Рекой.

– Ты не ошибаешься?

– Сам посуди. Почему все остальные выходы или накрепко замурованы, или тщательно охраняются, – и только Омут совсем без присмотра? Ни ограды, ни стены. Почему, как ты думаешь? А потому, что страх держит человека лучше всяких стен. Преодолеешь страх – победишь Город.

– И когда это пришло тебе в голову?

– Когда Страж показал мне Реку. В тот единственный раз, когда довел меня аж до Западного Моста. Тогда-то у меня все и замкнулось. Сама по себе Река никакого зла не несет. Наоборот, вода в Реке – это энергия жизни. Нам нужно лишь отдаться ее течению. Только так мы сможем вырваться из Города и вернуться туда, где настоящая жизнь… Тебе сложно в это поверить?

– Почему же, – говорю я. – Я тебе верю. Я даже думаю, что эта Река и там течет. В том мире, который мы оставили. Он уже начинает понемногу возвращаться ко мне. Его воздух, сияние, звук… Я даже песню любимую вспомнил.

– Я не могу сказать, прекрасен тот мир или безобразен, – говорит моя тень. – Но он наш, мы должны в нем жить. Там – свое счастье и свое горе. Свои радости и свое дерьмо. Свое ни рыба ни мясо – и свое непонятно что. Ты там родился. Там тебе и умирать. А когда умрешь, я исчезну. И это – самое настоящее, что может с нами случиться.

– Да… – соглашаюсь я. – Пожалуй, ты прав.

Мы сидим с моей тенью на склоне и смотрим на Город. Но уже не можем разглядеть ни Часовой Башни, ни Реки, ни мостов, ни даже Стены и пепельно-серого дыма. Один гигантский снежный столп, соединивший небо и землю.

– Надо идти, – торопит меня тень. – В такую погоду Страж, чего доброго, закончит работу пораньше.

Я киваю, встаю и отряхиваю с шапки снег.





39

Страна Чудес без тормозов

Попкорн. Лорд Джим. Исчезновения




По дороге в парк я остановил машину у винной лавки и спросил, какого пива ей хочется.

– Все равно, – ответила она. – Лишь бы пенилось и на вкус было как пиво.

Определенно, наши представления тут совпали. Самое начало октября. Небо над головой – такое чистое, словно его только что спустили с конвейера. В такую погоду совершенно неважно, что пить. Лишь бы пенилось и на вкус было как пиво.