Страна чудес без тормозов и Конец света

– С чего вы это взяли?

– Пару месяцев назад я просмотрел заново все двадцать шесть нейрофильмов. И заметил странную вещь: твое кино было самым цельным. Связный сюжет, никаких нестыковок. Идеальная история, по которой можно писать книгу и снимать мелодраму. А у остальных двадцати пяти ничего подобного не наблюдалось. Сплошной хаос. Как ни редактируй, никакого сюжета не отследишь. Словно смотришь один за другим какие-то непонятные сны. Фантастическая разница – как между мазней ребенка и картиной профессионального художника… Я долго думал, почему так вышло. Такое впечатление, будто ты сам понемногу редактируешь свое кино. Иначе откуда бы в потоке картинок вдруг проступила такая четкая структура? Но тогда получается, что ты проник на Фабрику Грез – и начал лепить образы своими руками. Разумеется, тоже неосознанно.

– Ерунда какая-то, – сказал я. – Как это могло получиться?

– Причины могут быть разные, – ответил Профессор. – Детские переживания, тяжелые отношения в семье, чрезмерное самолюбие, обостренное чувство вины… Как бы то ни было, для тебя характерно постоянное стремление забираться в собственный панцирь. Так или нет?

– Может быть, – пожал я плечами. – Ну и что?

– Да ничего. Точнее, если бы тебя не затянули в Эксперимент – ничего бы с тобой не случилось, жил бы себе долго и счастливо. Но в том то и дело: в реальной жизни всегда что-нибудь да случается. Хочешь ты этого или нет, но теперь от тебя зависит, куда пойдет дальше вся эта идиотская информационная война. Система уже запускает вторую очередь Проекта, где в качестве базовой модели – ты. Тебя выжмут как лимон, изучат под микроскопом каждую клетку твоего мозга. Во что это выльется, не знаю. Я не все понимаю в этом мире, но уверен: уютнее тебе не станет. Вот почему я пытаюсь тебе помочь.

– Помочь? – горько усмехнулся я. – Теперь, когда вы дезертировали из Проекта?

– Но я же говорил, что не собираюсь передавать кому-либо результаты исследований. Бог знает, сколько новых жертв они повлекут за собой. Мне и так уже снятся кошмары… Когда в Системе стало совсем невмоготу, я построил подземную лабораторию и спрятался там от людей. Чтобы ни Система, ни кракеры, ни прочая дрянь не могли до меня дотянуться. На деле все эти гигантские корпорации – жалкие пигмеи, не способные думать ни о чем, кроме собственной выгоды…

– Но зачем было устраивать всю эту канитель? Вызывать меня под липовым предлогом, поручать запрещенный шаффлинг…

– Я хотел убедиться в верности своей гипотезы до того, как Система или кракеры свернут тебе мозги набекрень. Если мои догадки верны, тебя еще можно было бы спасти. В данных, которые я передал тебе для конвертации, был заложен сигнал для твоей перемычки. Когда ты приступил к шаффлингу, твой мозг переключился сперва на сознание 2 и сразу же после этого – на сознание 3.

– То есть на ваш сценарий?

– Точно, – кивнул Профессор.

– Но что подтверждает вашу гипотезу?

– Различия между цепями. Сам того не ведая, ты свое сознание контролировал. Поэтому и со вторым сознанием у тебя проблем не возникало. Однако у третьего сознания, поскольку его редактировал я, разница с предыдущими стала более значительной. И на эту разницу ты должен был как-то среагировать. Мне же следовало измерить эту реакцию, чтобы ты мог четче представить силу, характер и источник того, что сам упрятал на дно своего сознания.

– Должен был?

– Да-да, должен был. Теперь все бесполезно. Кракеры спелись с жаббервогами и разгромили мою лабораторию. Все мои материалы уничтожены. Когда эти изверги ушли, я заглянул в лабораторию и увидел, что все по-настоящему ценное пропало. После этих сволочей ничего не осталось. Я теперь не в состоянии ничего замерить. Они унесли даже нейрофильмы.

– И все это как-то связано с концом света?

– Строго говоря, это не конец всего света. Свет кончится не вокруг нас с тобой. Конец света наступит внутри одного человека.

– Не понимаю.

– Ну, то есть, в ядре твоего сознания. То, что рисует твое сознание, – и есть конец света. Откуда это появилось на дне твоего сознания, я уж не знаю. Но это так. Внутри тебя – целый город, в котором мир подходит к концу. Или, глядя с другой стороны: твое сознание живет в конце света. На том свете нет почти ничего из этого мира. Там нет ни времени, ни пространства, ни жизни, ни смерти; нет понятия ни о морали, ни об «эго» в точном смысле слова. Человеческое «я» там контролируют звери.

– Звери?

– Да, звери, – подтвердил Профессор. – В том городе живут единороги.

– И эти единороги как-то связаны с черепом, который вы мне передали?

– Это копия. Неплохо получилось, да? От настоящего не отличишь. Я сделал его по мотивам твоего нейрофильма. Пришлось попотеть… Не ищи в нем особого смысла, я создал его из чистой любви к френологии. Тебе в подарок.

– Секундочку, – перебил я. – Как я понял, где-то внутри меня существует еще один мир. Вы его откорректировали и, придав более отчетливую форму, ввели в третью цепь моего мозга. Затем вы переключили меня на эту цепь и заставили делать шаффлинг. Правильно?

– Пока правильно.

– Дальше. Я закончил шаффлинг, третья цепь для меня автоматически перекрылась, я вернулся на первую цепь…

– Стоп! Здесь ты ошибаешься, – оборвал меня профессор, потирая шею. – Если бы так, то все было бы просто. Но увы, третья цепь автоматически не перекрывается.

– Что? Она так и осталась открытой?

– Ну… в общем, да.

– Но ведь сейчас я и думаю, и действую согласно первой цепи?

– Это пока не открылась перемычка на второй цепи… Придется нарисовать тебе схему.

Профессор достал из кармана ручку, блокнот и набросал следующее:

– Вот это – твое обычное состояние. Перемычка А замкнута на вход 1, а перемычка B – на вход 2.





А сейчас твое состояние – вот такое:






Соображаешь? Перемычка B по-прежнему соединена с третьей цепью, зато перемычка А переключилась автоматически на цепь 1. Поэтому ты сейчас можешь и думать, и действовать в режиме первой цепи. Но это временно. Нужно срочно переключить тебя перемычкой B на вторую цепь, поскольку третья цепь, строго говоря, не твоя. Если мы все оставим как есть, то энергия в зазоре между цепями сожжет перемычку В, и ты останешься навсегда соединен с третьей цепью; тем же самым разрядом перемычка А переключится на точку 2 – и тоже перегорит. Вот я и собирался до того, как это случится, измерить энергию в зазорах между цепями и вернуть тебя в исходное состояние.

– Собирались? – уточнил я.

– Да, но у меня ничего не получилось. Я же говорю: эти подонки разгромили мою лабораторию и утащили все мои записи. Так что извини, но теперь я ничего не могу для тебя сделать.

– Что за бред? – не выдержал я. – Стало быть, я навечно застряну на третьей цепи и никогда не вернусь обратно?

– Да… Выходит, так. Ты навеки останешься в конце света. Мне очень неудобно перед тобой, но…

– Неудобно?! – оторопел я. – Вам очень неудобно? А вы, случайно, не думали, каково будет мне, когда заваривали всю эту кашу?

– Но откуда я мог знать, что кракеры сговорятся с жаббервогами? Мерзавцы пронюхали, что происходит, и решили выкрасть у меня секрет шаффлинга. А теперь это знает еще и Система! Для нас с тобой Система – обоюдоострый нож. Понимаешь меня? Система сообразила, что мы с тобой объединились и что-то начали за ее спиной. Да еще завладели тем, ради чего любой кракер удавится. Вот кракеры и подстроили все так, чтобы Системе это стало известно. И Система, чтобы сохранить свои секреты, запланировала нас убрать. Как ни крути, мы с тобой предатели, и даже если шаффлинг как метод будет прикрыт, Система все равно будет жаждать нашей крови. Мы оба – ключевые фигуры шаффлинг-проекта. Попадись мы в лапы кракерам, начнется бог знает что. Тем более, что кракеры и сами мечтают нас заполучить. Эти будут только рады, если нас прикончит Система, и шаффлингу настанет конец. Но они обрадуются еще больше, если мы перебежим к ним. Что так, что эдак – эти парни только выигрывают.

– Проклятье!.. – только и выдавил я. Похоже, те, кто выломал мою дверь и вспорол мне живот, все-таки были кракерами. Они устроили весь этот спектакль с единственной целью: натравить на нас нашу же Систему. А я, как последний дурак, сам прибежал в западню. – В таком случае, мне уже ничего не остается? За мной охотятся и кракеры, и Система, но даже если они меня не достанут, мне все равно крышка.

– Не совсем. Ты не умрешь, ты просто попадешь в другой мир.

– Какая, к черту, разница? – не выдержал я. – Хватит пудрить мне мозги. Я и сам прекрасно знаю, какая я мелкая мошка – без лупы не разглядишь. Вечно у меня так: даже на фотографии с выпускного сам себя полчаса ищу. Ни семьи, ни друзей. Умру – никто не заплачет. Исчезну – никто не заметит. Это я понимаю. Но, как это ни покажется странным, я не могу сказать, что живу на этом свете без удовольствия. Почему – не знаю, но это так. Может, конечно, я раздвоился на меня и себя, и жизнь моя, судя по вашим словам, – сплошной цирк, но наслаждаться этой жизнью мне пока не надоело. Конечно, многое здесь мне не нравится, и, похоже, кому-то сильно не нравлюсь я, но то, что я люблю – я люблю по-настоящему. Не важно, любят при этом меня или нет. Это моя жизнь, и я не хочу из нее никуда попадать, даже если я там не умру до скончанья веков. Пусть я состарюсь – но вместе со всеми вокруг. Пошли они к черту, ваши единороги и ваш забор!

– Не забор, – поправил Профессор. – Стена…

– Плевать! Забор, стена, что угодно – мне-то они на фига? Уж не обижайтесь, что я выхожу из себя. Я редко взрываюсь, но тут уж, сами понимаете…

– Да-да, конечно… – пробормотал Профессор, почесав за ухом. – Прекрасно тебя понимаю.

– А вы хоть понимаете, кто во всем виноват? Я-то чем это заслужил? Вы сами затеяли этот кавардак и затянули в него меня. Сунули мне в голову батарейку, состряпали фальшивую санкцию, заставили делать шаффлинг, поссорили с Системой, натравили кракеров, заманили в подземелье, а теперь еще и на тот свет хотите отправить? Да что вы себе позволяете, черт побери?! Немедленно верните все обратно!

– Хм-м!.. – только и протянул старик.

– И правда, дед! – вмешалась толстушка. – Ты вечно как увлечешься своими идеями, так не замечаешь, что люди вокруг страдают. Помнишь свои опыты с ластоногими?.. Ты должен ему как-то помочь.

– Но я думал, что делаю хорошее дело, – простонал старик. – Честное слово! Но так заморочился – все просто из рук повалилось! Теперь уже ни я, ни ты ничего не изменим. Машина крутится все быстрей, и ее уже не остановить.

– Черт бы вас побрал… – только и выдохнул я.

– Но ты еще сможешь вернуть себе то, что теряешь здесь.

– Теряю?

– Да-да, – кивнул профессор. – Уже потерял и еще потеряешь… Все это будет там.





26

Конец света

Электростанция




Дочитав сегодняшние сны, я рассказываю ей об Электростанции, и она мрачнеет.

– Это в Лесу, – говорит она, высыпая красные угольки в ведро с песком.

– На краю Леса, – уточняю я. – Даже Страж говорит, что бояться нечего.

– Никто не знает, что думает Страж. Хоть и на краю – все равно в Лесу, а это опасно.

– И все-таки я пойду. Хочу найти Инструмент.

Высыпав все угольки, она открывает печную заслонку, выгребает белую золу и кивает.

– Тогда я с тобой.

– Зачем? Ты же не хочешь приближаться к Лесу. Да и я не желаю тебя в это втягивать.

– Ты не должен идти один. Ты просто еще не знаешь, как страшно бывает в Лесу.