Стоящие на краю

— Медицина на моей стороне. Если мужчина не заботится о своих нуждах и копит свою… свои расходные материалы… — посмеиваясь, Демьян дразнил Дарси, как и она, избегая прямых слов, — то это вредит здоровью. Необходимо регулярно расходовать эти… расходные материалы. Другими словами, опустошаться.

— Ты развращённый и бесстыжий!

— Ты отправляешься за сексом, а я бесстыжий? Наоборот, я щедрый и заботливый человек, предлагающий тебе удовлетворить нужды, не отходя от кассы, так сказать.

— Да я твою кассу…

Но Демьяну надоели дебаты. Поймав Дарси, он повалил её на себя. Хотелось почувствовать её всю, сплести тела, особенно ниже пояса, там, где уже давно пульсирует нужда. Нужда в ней, в Дарси, в её сладко-ванильном тепле.

Демьян начал с поцелуя, не из-за романтических побуждений, а чтобы заткнуть возражения Дарси.

К счастью, долго она не бунтовала. Пару раз взвизгнула, пнула Демьяна для острастки, а потом с таким остервенением впилась в его губы, что он решил не подпускать её к своему паху, по крайней мере пока не успокоится первая нужда.

Похоть Демьяна зашкалила быстрее, чем он мог выдержать, поэтому, когда Дарси вскрикнула ему в рот, он заревел в ответ. Обхватил ладонями её голову и прижал к себе с такой силой, словно пытался вобрать в себя. А её руки и ноги… всё её тело сходило с ума, царапало, сжимало, требовало. Демьян сдался горячему туману похоти, навалился на Дарси, с силой впечатывая её в ковёр. Если так будет продолжаться, то раскатает её асфальтом, и ей потом синяки считать. А у Демьяна большие планы на эту ночь, и на следующую тоже. А потом…

Конец их связи близок. Дарси должна поверить в счастливое будущее, о котором мечтала. А Демьян растворится в страшном сне. Но у них есть выходные, два дня, на которые он может с головой нырнуть в Дарси. Пока она принадлежит ему, пусть незаслуженно, пусть неправильно, он возьмёт всё, что можно. Весь смысл до дна.

Он чуть отодвинулся, позволяя Дарси пошевелиться. Ну и, понятное дело, к ней тут же вернулся разум.

— Мы что, действительно делаем это

— Если не хочешь делать «это», можем сделать «то».

— Я не собиралась искать мужчину в клубе, просто дразнила тебя. Мы бы немного потанцевали, вот и всё.

— А теперь ты потанцуешь со мной. Обещаю, это будет намного приятнее!

— Но я не одета для свидания…

— Какого свидания?! Для меня ты слишком одета!

— Я не похожа на женщин, которые тебе нравятся. Ты сам сказал!

— Ничего, я потерплю!

— Но я могла бы надеть красивое бельё…

— Тебе не надо стараться, у меня уже стоит!

Чтобы избежать болтовни, Демьян вплотную занялся Дарси — закутал её собой, заслонил от мира. Провёл языком по нежной шее, впитал ваниль её кожи, поймал пульс. Дарси наслаждалась, раскрывалась перед ним без капли стеснения.

Демьяну понравилось, как напрягались её мышцы под его языком, как бился её пульс. Как Дарси ёрзала, хваталась за него, оставляя следы на его плечах.

Он раздел её, не переставая ласкать тёплую кожу.

— Помочь тебе найти мою грудь? — хихикнула Дарси.

Демьян только промычал в ответ. Ему понравилась грудь Дарси, её сладость во рту, тёплая нежность сосков.

И гладкость живота понравилась, металлический холод пирсинга на языке. То, как Дарси вздрагивала и стонала, когда он ласкал колечко языком.

И нежная кожа разведённых бёдер, влажная плоть под его пальцами, мгновенный гортанный ответ Дарси на каждое касание, её вскрики.

Легче сказать, что Демьяну не понравилось, — такого не было.

До того момента, как Дарси обезумела от желания, изогнулась в требовательном порыве и воскликнула:

— Давай, соблазнитель! Раз папа тебя нанял, делай своё казановье дело!

Вот тогда он отстранился. Скатился с Дарси, сел рядом, силясь прийти в себя. Дело не в Архипове, хотя его ментальный образ отнюдь не украсил сцену близости. Дело в том, что между Демьяном и Дарси идёт странная игра, а он сейчас не то, чтобы не хочет, а не может играть и чувствует себя не Казановой, а жертвой. Он раскрылся, обнажился и потерял контроль, и тут Дарси плеснула в него ледяной водой реальности.

А потом опомнилась, забивая его слух десятком судорожных «Прости!»

— Не знаю, зачем я ляпнула такую гадость! Ты очень сильно на меня влияешь, и мне немного страшно.

Демьян хрустнул зубами. Он не умеет влиять по-другому! Вообще ничего не умеет!

— Можно, я… — Дарси поёрзала на нём, предлагая собственную инициативу.

— Нет! — он перевернул её и забил на прелюдию, а то золотая наследница слишком много болтает. И его с ума сводит. Заткнул ей рот своим языком и принялся за дело. Не отпустил, пока она не забилась под ним, выпуская наружу крик освобождения.

Он тоже не смолчал. Если соседям не нравятся их вопли, пусть переезжают в другой номер.

— Ты не оглох от моего крика? — спросила Дарси, закончив пыхтеть в его шею.


— А ты от моего?

Она захихикала, смущённо водя носом по его щетине.

— Я никогда раньше так не вопила!

— Крик — это хорошо, это признак опустошения.

— А ты… опустошился?

— Шутишь? Конечно, нет. Тебе предстоит бурная ночь.

Демьян обещал себе взять всё, что может, пока может, и делать это так, как нужно Дарси. Он так и поступил, тем самым вернув себе контроль над ситуацией. Это всего лишь отвлечение, качественное и надёжное. Островок удовольствия в кромешной тьме.

— Не знаю, как ты, а я точно опустошилась, — прошептала Дарси, откричав своё наслаждение.

— Ммм… у меня ещё осталось.

— Слушай, Демьян… — Дарси поднялась на локтях и нависла над ним облаком спутанных волос. — Я понимаю, ты мужчина, а я-то от чего опустошаюсь?

— Кто тебя знает! Но раз ты подобрела, значит, тебе помогло.

— Дурак! — притворяясь обиженной, Дарси пнула его коленом.

— О нет, ещё не подобрела, придётся снова постараться!

Демьян прижал Дарси к себе, с намёком поводя бёдрами. Добившись её реакции, на удивление бурной для третьего раза, он повернул её на четвереньки.

Дарси посмотрела на него с сомнением.

— Что такое? Только не говори, что ты ограничиваешься миссионерской позой! — взвыл он.

— Нет, но…

— Говори уж! — Демьян нетерпеливо повёл бёдрами.

— Кирилл никогда… он сказал, что эта поза говорит о неуважительном отношении к женщине. Мы не собаки.

— Он сказал! Он! А ты что думаешь? — Возмущение росло в Демьяне приливной волной. То ли из-за идиотских суждений брата, то ли потому, что Кирилл всплыл в разговоре в такой момент.

Дарси выглядела испуганной… нет, скорее озадаченной его возмущением.

Но ответить не успела, потому что Демьян надавил на точку, способную отключить женский разум. Дарси стонала, шаталась от наслаждения и слабости, а Демьян… он доказывал свою правоту, но не словами, а действиями.

— Можешь считать, что я тебя не уважаю! — прохрипел, делая то, что брат посчитал бы оскорбительным.

— И не уважай! — отозвалась Дарси, уткнувшись лицом в подушку.

Если быть точнее, она сказала: «И не уважа-а-а-а-а-ай!»

Они так и спали вместе, и на душе Демьяна было светло и тихо. Его новообретённый смысл, его миссия — дать Дарси всё, что ей надо, чтобы вернуться в счастливую жизнь. А пока это происходит, он дарит ей лёгкое, доступное удовольствие. Передышку посреди страшного сна.

Вот и всё, ничего больше. И Дарси тоже так считает.

— Знаешь, что самое замечательное в нас с тобой? — спросила она с мечтательным вздохом. — То, что мы друг друга не любим.

Надо же, как… в самую точку. Самую-самую. Больную.





Глава 19




Сколько ни кутайся в волосах Дарси, сколько ни топи себя в ней, но свет между занавесями напоминает, что уже понедельник. Утро. Возвращение. Куда делось воскресенье? Запуталось между простынями, покрылось потом страсти и желанием отсрочить будущее.

Поднявшись с постели, Демьян раздвинул занавеси.

— Ты чего? Слишком ярко! — запротестовала Дарси.

— Я хочу тебя видеть.