Спят усталые игрушки
Часть 9 из 14 Информация о книге
– Почему не трогаем? – Не употребляю, – категорично заявила я. Повисло тягостное молчание. Шел 1980 год. И у всех в голове возникло только одно предположение: на работу прислали стукачку. Сейчас дождется, пока все напьются, расслабятся, разболтаются, а потом побежит куда надо докладывать, кто какие анекдоты травил… Глядя в изменившиеся лица коллег, я безнадежно сказала: – Ладно, эту рюмку выпью, только домой потом отвезите. В Медведково меня доставил на своей машине лично профессор Радько. Он же вызвал «Скорую помощь» и даже заплатил докторам за «реанимацию». С тех пор меня никогда пить не заставляли. На стол коллеги водружали бутылку лимонада «Буратино» и приговаривали: – Это, Дашка, тебе. Посудку потом помой, трезвая ты наша. Не пристают ко мне с предложением выпить и близкие приятели, но с незнакомыми людьми начинаются сложности. Вот и сейчас толстый мужик громовым голосом заявил: – Не уважаете нас, за покойницу не подняли. Но я теперь умею отбиваться. – Язва желудка замучила. Обычно подобного заявления хватает, чтобы отвязались, но не в этот раз. – Так некоторые язву водочкой лечат, – настаивал мужчина, – давайте, а то обидимся… – Отстань, Лешка, – велела Надежда. – Нет, пусть выпьет за Нинельку, чтоб земля ей пухом, – не успокаивался Алексей. – Ладно тебе, – вмешалась незнакомая женщина, – чего привязался. – Нет, – уперся захмелевший мужик, – пока не опрокинет, из-за стола не выпущу. – Вот идиот, – в сердцах воскликнула Лиана, – не обращай на него внимания. Пойдем, вынем пирог из духовки. Полная благодарности, я побежала за ней на кухню. Мне вручили большой поднос с кулебякой. Стараясь не уронить изумительно пахнущий кулинарный шедевр, я задом попятилась в прихожую, аккуратно стала разворачиваться и услышала стук входной двери. – Что тут происходит? – раздался недовольный молодой женский голос. Странный вопрос для пришедшей на поминки. Я попробовала разглядеть новую гостью, но в маленькой прихожей почти непроглядная темнота. – Да вы пройдите в комнату, – велела я, с трудом удерживая тяжеленный пирог, – там все. – Ладно, – грозно сообщила женщина. Я снова пошла на кухню, а таинственная незнакомка сумела продвинуться в помещение, где вовсю шли поминки. – Назад несешь? – удивилась Лиана. – Там женщина появилась. – Кто? – Не знаю. В этот момент из комнаты раздался крик. Так вопит стадион, когда болельщики видят необыкновенно красивый гол, на одном дыхании, все сразу: а-а-а! Мы с Лианой разом кинулись в коридор. Я не удержала пирог, и кулебяка с размаху вылетела в прихожую, шлепнувшись в чьи-то ботинки. Крик продолжался. Чертыхаясь, Лиана понеслась в комнату и завизжала. Я отодвинула ее и уставилась на виновницу переполоха. У стола стояла полноватая женщина. Красивые черные волосы спускались волнами на плечи. Огромные бездонные карие глаза гневно оглядывали гостей. Тонкий нос подрагивал, а полукружья бровей грозно насупились. – Что здесь происходит? – закричала гостья. Лиана, не говоря ни слова, села на пол. Толстый мужик, предлагавший мне выпить, абсолютно бледный, вытянув вперед руки, словно заведенный, твердил: – Нет, нет, нет… – Говорила же, – завопила Надежда, – в гробу не она лежала. Нинелька совсем другая, а вы мне: смерть меняет! Вот она, живехонька-здоровехонька! – Вы Нинель Сундукян? – спросила я в ужасе. – Нина Вагановна, поэтесса? – Она самая, – подтвердила женщина, раздраженно смахивая со лба спутанные прядки, – именно Нина Сундукян. Кстати, я здесь живу и совершенно не понимаю, что происходит в моей квартире и отчего тут устроен праздник! – П-п-праздник, едрена Матрена, – ожил толстый мужик, – ни фига себе удовольствие, на поминки собрались, после похорон. – Умер-то кто? – изумилась Нина. – Но… почему у меня в квартире? – Так тебя сегодня кремировали, – радостно пояснила Надежда, – жаль, не видела. Здорово все прошло. Платье надели бархатное, темно-синее, платочек кружевной, цветов принесли, речь сказали, а теперь, вот погляди, стол собрали, не одну тысячу истратили… – Кто же сказал, что я умерла? – изумилась Нина. – Лианка, – ответила Надя. Лиана медленно помотала головой. – Лично твой труп видела. – Значит, не мой, – спокойно ответила Нина и расхохоталась: – Ну и морды у вас! Лица присутствующих и впрямь слегка вытянулись. – Не может быть, – схватилась за голову Лиана, – я же видела твое тело! – Следовательно, не мое, – усмехнулась Нина, – зря обрадовалась. – Так чье же? – воскликнула Лиана. – Кого мы сегодня кремировали? Вот это вопрос! Успокоились не сразу. Потом снова сели за стол и принялись радостно поднимать бокалы за здравие хозяйки дома. Через час присутствующие оказались пьяными в стельку. Трезвыми оставались только я и Нина. – Просто Кафка, – вздохнула хозяйка, закуривая, – ни за что бы не поверила, если бы кто рассказал про такое! Ну Лианка, ну дура, ну что же ты мне устроила! Как теперь паспорт получать… да и доказывать придется, что я жива! Вот уж поторопилась меня похоронить… Ее довольно полные руки нервно вздрагивали. – Не ругайте сестру, – тихо сказала я, – она очень переживала, что толкнула вас на самоубийство. – Фу, – гневно воскликнула Нина, – придет же такая дурь в голову! Я молча вытащила из сумки записку и протянула женщине. – Вы писали? – Никогда. И почерк не мой. – А в Доме творчества отдыхали? Нина многозначительно улыбнулась. – Зачем вам знать? – Искали погибшую женщину и следы привели к писателям… Сундукян ухмыльнулась: – Да уж, не хочешь себе зла, не делай людям добра! Пожалела Людмилку, вот и результат. – Кого? – Людмилу, стоматолога. Я непонимающе уставилась на Нину, и та мне все объяснила. Зубы у Нины плохие с детства, вот всю жизнь и мучается. Много лет искала хорошего врача и напала на Людмилу Георгиевну Шабанову. У той – золотые руки. Ниночка стала постоянной клиенткой ее кабинета. Сначала просто ставила пломбы и штифты, затем женщины подружились, сблизились, стали вместе ходить в театры и на концерты. У Людмилы не было семьи, Нина тоже не обременена ни мужем, ни детьми. Отношения крепли. Не так давно Мила пожаловалась Нине, что очень устала. Люди раздражают ее до бешенства, даже в метро ездить противно. – Отдохни, – посоветовала Сундукян, – скатай на море, в Египет или Эмираты, там сейчас классно. – Не хочу, – отрезала подруга, – на курортах полно народа. Мне бы куда-нибудь в глушь, чтоб никого рядом и тишина… Только где найдешь подобное? И тут Нине пришла в голову гениальная мысль. – Слушай, давай устрою тебе путевку в Ложкино, почти даром поедешь. Зимой там, говорят, никого. – Как мы это сделаем? – удивилась Мила. – Я же не писательница.