Солнце

И он не увидел. Бен пересек помещение, открыл дверь и спустился по лестнице. Лилит заставила себя подняться и выскользнуть за дверь. Свое тело она почти не контролировала, и ей казалось, что она словно наблюдает со всем со стороны. Как у нее получалось оставаться бесшумной, она и сама не понимала.

Лилит быстро поднялась еще по одной лестнице - теперь уже короткой, ярко освещенной электрическим светом, и оказалась на первом этаже, в гостиной. Дорогая мебель, натертый до блеска паркет, плотно зашторенные окна, аромат апельсинов (наверное, Бен чистил их для своих пленниц) - Лилит не стала долго смотреть по сторонам, а побежала в прихожую, к спасительной двери.

В это же время раздался яростный крик - Бен обнаружил, что одна из пленниц пропала, и бежал по лестнице, чтобы вернуть ее.

Лилит кинулась к входной двери и попыталась открыть ее, но ничего не получилось - то ли нужен был еще один ключ, то ли просто не могла совладать с замком. Она дергала и дергала за ручку, но тщетно. На этот раз удача изменила ей. И Лилит попала в ловушку.

Бен настиг ее и схватил за плечо. Девушка вскрикнула и получила удар в живот, заставивший ее упасть на пол, прямо на коврик.

- Решила убежать? - ухмыльнулся ее мучитель, став у двери спиной к ней, тем самым показывая, что он перекрывает выход. - От меня и моей любви дорога одна - в ад. Поняла меня, крошка?

Он медленно надвигался на Лилит, а она отползала от него - в сторону диванчика у окна.

- Да и кому ты нужна, с таким-то лицом? - улыбнулся Бен. - Только мне. Я тебя буду любить любую. И я докажу это тебе, моя крошка Бейкер. Как ты смогла вытащить руку из наручников? Расцарапала всю. Очень больно? - с непритворным сочувствием спросил он. - Надо обработать. А то инфекция попадет.

- Помогите! - что есть силы закричала Лилит, продолжая отползать. - Помогите! Кто-нибудь!

- А вот этого не надо, - моментально изменился в лице Бен, явно испугавшись. - Кричать ты можешь только в своей комнате. Иди ко мне, стерва!

И он, прыжком настигнув Лилит, схватил ее за волосы одной рукой, а второй зажал рот. Она поняла, что это - все. Конец.

Однако в это же время в прихожей внезапно разбилось окно, и в комнату влетели осколки. А следом за ними - мужчина в форме и с пистолетом в руках. Он ловко перескочил через подоконник и встал напротив ошарашенного Бена, держащего Лилит.

- Отпустите девушку и ложитесь на пол, лицом вниз, - велел офицер полиции, не сводя с Бена тяжелого взгляда. - Быстро.

Тот не спешил повиноваться приказу, а ощерился.

- Пошел ты.

В его руке откуда-то появился нож - тот самый, которым он разрезал платье Лилит. И его острие сейчас было на шее Лилит.

- Не приближайся, иначе я ее убью, - предупредил Бен.

- Отпустите заложницу и сдавайтесь, - снова велел офицер напряженным голосом. - Иначе стреляю.

- Спустишь курок, и я ее зарежу, - предупредил Бен, и Лилит почувствовала вдруг, что его трясет. Он боялся. Боялся до дрожи. И его демоны тоже боялись.

- Хочешь проверить, кто будет быстрее? - ухмыльнулся офицер. И в это же мгновение Бена скрутили сзади - к нему незаметно подобрался второй полицейский, который, видимо, проник в дом с другой стороны. Это был экипаж первой патрульной машины, которая приехала на вызов.

Бена заковали в наручники и, прижав к стене, зачитали права. Он молчал, перестав реагировать на что-либо.

Лилит упала на пол совершенно без сил и без эмоций - вдруг стала куклой. Наверное, о такой кукле и мечтал Бен. На ходу засовывая пистолет в кобуру, к ней бросился второй полицейский.

- Мисс, вы в порядке? - спросил офицер, поднимая Лилит. Его зрачки расширились, когда он увидел близко ее лицо. Тотчас поднеся к губам рацию, сорванную в ремня, он связался с диспетчером.

- Код три-двадцать[1], - донеслось до Лилит. Из фильмов она помнила, что это код вызова «скорой помощи». - Повторяю, код три-двадцать.

- Там еще... девушка, - прошептала она, чувствуя, что сознание куда-то уплывает. - Прикована...

- Где? Мисс. Мисс, где вторая девушка?

- Подвал, - прошептала Лилит, чувствуя вдруг, как жжет лицо.

В это же время в дом вбежали еще двое мужчин в форме - второй прибывший экипаж. На ходу вызывая подкрепление и еще одну «скорую помощь», они бросились по приказу поднявшего Лилит офицера вниз, к Саше. Секунд тридцать спустя один из них вернулся - бледный и явно испуганный.

- Белая девушка, около двадцати лет, рана в боку, сильное кровотечение, оказываем первую помощь. Прикована наручниками к кровати, нужен ключ, стандартный не подходит, - отчитался офицер. Его голос почему-то отдавался эхом в голове Лилит.

Полицейские тотчас повторно обыскали Бена, но ключей от наручников не нашли.

- Где они? - хрипло спросил один из офицеров, держа Бена за волосы и так оттягивая его голову назад, что на шее натянулись жилы.

- Не знаю, - тихо ответил Бен, глядя на Лилит бесцветными пустыми глазами. Его ударили - потом это, естественно, не включили в протокол, но он ничего не говорил. Одному из полицейских пришлось искать проволоку и открывать наручники Саши ею. Ее успели вынести как раз к тому моменту, как к дому подъехали машины «скорой помощи», а также еще несколько патрулей и автомобиль с детективами в штатском - все среагировали оперативно.

Лилит, которая почти не осознавала, что происходит, бережно уложили на носилки и понесли в одну их «скорых». Во вторую уже укладывали лежащую без сознания Сашу.

У ворот, ведущих в дом Бена, несмотря на раннее утро, собралось множество людей - местных жителей. И Лилит заметила в толпе испуганных мужчину и женщину в домашней одежде, к которым прижималась Бетт. Ее спасителей.

Последнее, что Лилит видела - это голубое утреннее небо. Высокое, безмятежное, чистое.

И напоминающее цвет глаз Октавия.

***

- Я пришла в себя в больнице, - продолжает Лилит странным равнодушным голосом. Как будто рассказывает не свою историю, а чужую. - У меня было сотрясение и ушибы - ничего страшного. И раны на лице.


Она на мгновение замолкает. И Октавий зачем-то берет ее за руку. Он не знает, что говорить и что делать - в полном смятении. Но чувствует, как сердце разрывается от жалости и гнева.

- Все хорошо, - мягко говорит он, потрясенный до глубины души.

Лилит кивает.

- Хорошо, - эхом отзывается она. - Наверное, хорошо. Но Саша сказала, что не знает, что хуже - то, что он сделал с ней, или то, что сделал со мной.

- В смысле? - хмурится Октавий.

- Шрамы, - просто отвечает Лилит.

- Если они так тебя беспокоят, их можно удалить, - хмурится Октавий. - Пластическая хирургия способна на многое. Эй, не вздумай переживать из-за этого. Я найму лучшего пластического хирурга в этой стране. Твое личико станет таким же, каким и было. А может, и лучше, - обещает он, не понимая, почему она раньше этого не сделала.

- Есть шрамы, которые нельзя удалить хирургическим путем, - тихо говорит Лилит. - Доктор, к которому мы обращались, объяснял мне и...

Ее голос наконец дрогнул.

- Я навсегда останусь такой, - шепчет она. - У нас нет денег на дорогостоящие процедуры - все уходит на адвоката. Да и не нужно мне больше ничего Все кончено, Ричард.

Лилит отворачивается, потому что не хочет, чтобы он видел ее слезы. А Октавий стоит рядом, так и не понимая, что делать и как успокоить ее. Все, что он может, так это снова обнять Лилит и гладить по черным волосам, чувствуя себя так, словно он виноват в том, что с ней случилось. Он думает, что это безумно странно и даже символично. Многие его фанаты считали, что Октавий из «Красных Лордов» носит маску, потому что скрывает уродливые шрамы. Эту теорию несколько лет назад активно форсили в социальных сетях, и, естественно, никто так и не узнал правды. Лицо Октавия скрыто от чужих глаз. Хотя оно красиво. А лицо Лилит - начинающей актрисы - стало... Октавий мысленно запинается. Уродливым? Шрамы портят его, но он ни секунды не думал, что Лилит уродлива.

Она отстраняется от него, с трудом придя в себя.

- Когда я увидела, что он сделал с моим лицом, мне было все равно. Я была рада, что жива. Ужас пришел потом - я ведь думала, что шрамы не останется. А если останутся, то их можно будет убрать. Но... - Лилит замолкает. Октавий понимает ее, но решает для себя, что не оставит это просто так. Он верит, что деньги способны на многое.

- Ты молодец, девочка, - говорит он. Его голос искренен. - Ты - самый смелый человек, которого я знаю. То, что ты мне рассказала - я до сих пор не могу поверить, что такое возможно. И то, что ты спаслась, это...

- Чудо, - шепчет Лилит.

- Это результат твоей смелости.

- Бетт... Мне помогла Бетт, - едва слышно произносит она. - Она рассказала родителям, а они вызвали полицию.

- Ты сама себе помогла. Кто знает, что было бы, если бы ты не сняла наручники и не убежала, - не соглашается Октавий. И думает вдруг, что он - трус. По сравнению с Лилит, пережившей такой ужас, он последний трус.

- Я не смелая, - возражает Лилит. - Я боюсь людей. Боюсь темноты. И сцены, - вдруг признается она, - тоже боюсь.

И она рассказывает дальше.

После похищения ее психика стала неустойчивой - так говорил один из докторов в госпитале. Теперь Лилит живет на снотворных и успокоительных, пугаясь каждого шороха и закрывшись в своей комнате от всего мира. В какой-то момент, правда, она стала чувствовать себя немного лучше, и они с матерью поехали в одну из клиник, чтобы еще раз проконсультироваться по поводу леченния шрамов, однако там ее поджидали журналисты. Откуда они узнали о том, что Лилит должна приехать, она не знает. Но тогда она тоже с трудом успела спрятать лицо, и на этом ее визиты в клинику прекратились. А неустойчивое психическое состояние обострилось.

- Меня ведь ты не боишься, - замечает Октавий. Лилит удивленно на него смотрит. Не боится. Она почему-то смущенно улыбается.

- Не знаю, - неуверенно отвечает она. - Рядом с тобой мне не страшно. Мне стыдно.

- За что?

- За лицо.

- Не говори глупостей, - сердится он и снова мысленно винит себя. - Знаешь, вообще-то, я скучал по тебе.

- Правда? - в глазах Лилит на мгновение просыпается прежнее лукавство, сводившее его с ума в прошлом году.

- Правда. И я рад, что мы встретились. Даже таким странным образом. Вообще-то, я искал тебя.

- А я думала о тебе, - признается Лилит. И они оба замолкают.

- Сегодня ты и твоя мать приехали в суд? - спрашивает Октавий, резко меняя тему.

- На предварительное слушание, - отвечает девушка. - Но оно должно было быть закрытым, даже точная дата не объявлялась. Откуда там журналисты? Боже, - она жмурится, словно снова переживает тот момент, когда на нее набросились люди с камерами. Октавий гладит ее по плечу, пытаясь успокоить, и Лилит медленно выдыхает.

- Кому-то это выгодно, - говорит он задумчиво. - Почему следствие длится так долго?

- Родители Бена - влиятельные люди, - шепчет Лилит. - У него - лучшие адвокаты. Они затягивают процесс как могут. К тому же долгое время велась экспертиза его психического состояния. Они не хотят отправлять его в тюрьму, - в ее голосе вдруг появляется гнев. - Я не удивлюсь, если его... если его отпустят. Отправят в больницу на пару лет и отпустят. Знаешь, - поднимает она глаза на Октавия, - он сказал, что от него у меня теперь только одна дорога - в ад. И он оказался прав.

- Нет, Лилит, - возражает Октавий, и в его глазах зажигается нехороший огонь. Он полон решимости. - Ад - это его дорога. А я тебя - хочешь ты того или нет - вытащу в рай. Идем.

Октавий не дает ей окончательно утонуть. Он берет ее за руку и вытаскивает из темной воды воспоминаний.



Шрамы души и тела.