Сломанные девочки

Роберта протянула руку и осторожно коснулась пальцем лба Фионы.

– Вот этого. И вот этого, – сказала она, указывая пальцем на ее сердце. – Именно поэтому ей удавалось всех нас пугать. Потому что нет ничего более страшного.





Глава 22




Портсмут, Нью-Гемпшир

Ноябрь 2014 г.

Когда Фиона вернулась в машину, она дрожала, у нее словно ссохлась кожа, глаза были воспалены. «Я схожу с ума», – думала она, лихорадочно копаясь в сумочке. Она нашла старую резинку и завязала волосы в тугой хвост. «Призраки, мертвые младенцы, убитые девочки. Что дальше?»

Она положила обе руки на руль и сделала глубокий вдох. Пока они с Робертой пили кофе, кто-то разносил на парковке рекламные флаеры, и один из них сейчас бился на сыром ветру на ее лобовом стекле. Нужно было выйти и вытащить его из-под «дворника», но эта задача внезапно показалась Фионе слишком трудной.

Она по-прежнему прокручивала в мозгу разговор с Робертой. Почему она не включила диктофон? Фиона всегда делала это автоматичесики, а сегодня забыла. В отчаянии она достала из сумки блокнот и ручку, чтобы записать свои мысли.

«Она знала о Равенсбрюке. Должно быть, Соня ей рассказала. И она не хотела об этом говорить».

Фиона поняла, что выбрала верную тактику. Ей не было смысла записывать слова Роберты, потому что многое из сказанного пожилой дамой только подтверждало то, что Фиона уже и так знала. Значит, нужно вспомнить вопросы, от которых Роберта ловко уклонялась.

«Она знала, что архив Айдлуайлда утерян. Откуда? Единственный ответ – она сама его искала».

Фиона на некоторое время задумалась над этой фразой. Роберта получила юридическое образование, а значит, легко могла направить официальный запрос на получение этих документов, чтобы самой разобраться в исчезновении подруги. Она умело использовала свой статус адвоката, чтобы освободить дядю из сумасшедшего дома и наладить его жизнь. Раз она убеждена, что Соню убили, то наверняка хотела добиться для нее справедливости. Роберта могла иметь доступ к делу о пропаже Сони, которое Джейми просматривал в полиции Бэрронса, но оно тоже не дало бы ей никакой информации. Единственное, чего не учла Роберта, – архив Айдлуайлда, который помог бы пролить свет на эту историю, но она не знала о его существовании. Ведь как только разговор зашел о документах, на лице Роберты Фиона заметила проблеск настоящих чувств.

За этими рассуждениями следовал логичный вопрос: «Знает ли Роберта, кто убийца?»

«И если да, почему скрывает?» – приписала Фиона.

Роберта искренне огорчилась, когда услышала, что строители нашли тело Сони. Ее чувства не были наигранными. Тем не менее, заново проиграв в голове этот эпизод, Фиона кое-что поняла. В лице Роберты читались скорбь и боль – но не удивление.

«Черт. Черт». Фионе хотелось биться головой о руль. Все ответы были у нее под носом, но Роберта действовала слишком быстро, а Фиона была слишком погружена в собственные переживания. Ее перехитрила 79-летняя женщина. Да, эта женщина имеет успешную тридцатилетнюю практику юриста, но все же… «Не принимай ничего на веру», – прозвучал голос Малкольма у нее в голове.

В сумке, лежавшей на пассажирском сиденье, зазвонил телефон. Фиона подскочила, и на секунду в ее душе появилась отчаянная надежда, что это Джейми. Но нет – ей звонил Энтони Иден. Что ему нужно? Хочет организовать еще одну встречу со своей матерью? На сегодня Фионе было достаточно чудаковатых старух. Она не ответила на звонок и открыла чистую страницу в блокноте.

«Возможные подозреваемые», – написала она сверху.

Судя по всему, за 64 года никто даже не пытался логически проанализировать ситуацию. Что ж, она сделает это сама. Фиона начала с самого простого варианта, в который так уверовала директриса.

«Парень».

Это означало бы, что у Сони были тайные отношения. Роман мог быть только за пределами школы, потому что, если бы о нем стало известно, Соню бы исключили. Парень должен был жить в окрестностях Айдлуайлда, потому что в те времена – в отсутствие интернета и Фейсбука – девочке просто негде было бы с ним познакомиться. Эта версия казалась Фионе маловероятной, но она ее оставила. Если бы у Сони был парень, Роберта, скорее всего, знала бы об этом. Но она вполне могла все это время хранить Сонину тайну.

Затем Фиона записала еще один вариант: «Незнакомец».

В этом сюжете история разворачивалась по другому сценарию. Фиона вспомнила о предположении Джинетт Харрисон, что Соню могли выбрать намеренно. Какой-то маньяк, убийца с большой дороги, возможно, курьер или работник школы. «Я три года не видела ни одного мужчины…» – говорила Роберта. Правда это или нет? Если Соню убил садовник или кто-то посторонний, зачем Роберте покрывать его? Фиона снова заподозрила Роберту во лжи, но не могла понять ее мотивов.

Если предположить, что Роберта говорит неправду, то появлялся еще один вариант: «Одна из девочек». Либо сама Роберта, либо Сисси Фрэнк или Кейти Уинтроп.

«Мы всегда это знали, хоть нам никто и не верил. Соня не сбежала бы просто так, без чемодана». Возможно, девочки во всеуслышание заявляли, что не верят в побег, чтобы выгородить себя. Возможность убить была у каждой – Соня всегда рядом и доверяет им. Орудие убийства – не обязательно пистолет или другое оружие, а камень или лопата. Ими могла воспользоваться любая из девочек. Фиона легко представила себе ссору, злость, случайный порыв – и вот уже тело лежит в колодце, а девочки клянутся друг другу, что никому об этом не расскажут.

Но какой здесь мотив? Что может толкнуть девочку-подростка на убийство? Ревность, отказ, надуманная вражда? Это объяснило бы и то, почему Роберту не удивила новость о смерти Сони и желание отыскать архив, изучить документы и убрать из них улики. Если все это правда, то Роберта могла легко соврать, что не поддерживает контакта с другими девочками.

Эта гипотеза подходила лучше всего, но меньше всего нравилась Фионе. Она закрыла глаза и задумалась.

Во-первых, здесь все слишком очевидно, как в сюжете тысячи криминальных фильмов. Девочки-подростки – самые озлобленные существа в мире. Представить себе троицу юных ведьм, лишающих жизни свою беспомощную одноклассницу, очень легко – выглядит эффектно. Образ убийцы с большой дороги, неизвестного психопата, который, скорее всего, изнасиловал Соню перед убийством, смотрелся менее эстетично. Но если это была случайность, ошибка, а не холодный расчет, то девочки должны были очень испугаться. И тогда желание скрыть следы преступления кажется естественным.

Эта мысль Фионе не нравилась, но она признавала ее правдоподобность. Возможно, что она только что пила кофе с убийцей Сони или свидетельницей, покрывающей настоящую преступницу.

Фионе легче было представить на месте убийцы мужчину, даже молодого парня, но не девушку. Кроме того, нужно признать, что вся эта история возвращала ее к смерти Деб. Ей хотелось, чтобы Тим Кристофер оказался виновен, хотелось видеть убийцей своей сестры злобного, жестокого мужчину с большими руками. Потому что этот образ подходил как нельзя лучше.

Но никто не видел, как Тим Кристофер это сделал. И непонятно, как он принес тело на поле для хоккея.

Впервые за 20 лет Фиона позволила себе мысль, леденящую, как порыв холодного воздуха через разбитое окно: «Может быть, судья ошибся?»

Тим так и не признал своей вины, но так поступают все преступники. И все-таки что, если сейчас в тюрьме сидит невиновный? Что, если убийца Деб до сих пор на свободе?

Человека, убившего Соню, так и не нашли. Вероятно, сейчас он уже очень стар или даже мертв, и за всю жизнь его ни разу никто не заподозрил. Ничто не помешало этому человеку построить карьеру адвоката, родить двух детей и выпить кофе с Фионой сегодня утром.


– Справедливости не существует, – сказал ей однажды Малкольм, – но мы все равно за нее боремся. Справедливость – это идеал, а не реальность.

Если Тим Кристофер невиновен, это убьет ее отца.

Снаружи поднялся ветер, и флаер на лобовом стекле машины снова затрепетал. Фиона перевела на него взгляд и присмотрелась внимательнее.

Это была не реклама, а записка.

Фиона выскочила из машины и схватила ее, едва не порвав, а затем снова нырнула на водительское сиденье, захлопнула за собой дверь и развернула бумагу.

Записка была написана ровным почерком шариковой ручкой на листке из блокнота.

«Я буду ждать вас у церкви в 11 часов».

И ниже: «Вы плохо ищете».





Глава 23





Кейти


Бэрроне, Вермонт

Ноябрь 1950 г.

– Наверняка они похожи на цирковых уродов, – сказала Кей-ти. Она сидела на своей кровати, скрестив ноги, и смотрела, как Соня собирает вещи. – Он – самый толстый человек в мире, а она – бородатая женщина. Поэтому у них и нет детей.

– Я их уже видела, – возразила Соня, аккуратно складывая юбку в чемодан. – Они никакие не уроды. Я с ними познакомилась, когда приехала в Америку.

– А они бросили тебя здесь на три года, – заметила Кейти. – Может быть, все это время они строили для тебя клетку у себя в подвале.

Кейти не понимала, зачем говорит эти слова. Это было жестоко, учитывая прошлое Сони, но Кейти просто не могла остановиться.

«Я не хочу, чтобы ты уезжала».

Но Соня не реагировала на колкости Кейти. Она оставалась спокойной и счастливой, и на ее лице играл легкий румянец предвкушения. Как и остальных девочек, после поступления в Айдлуайлд это чувство ее ни на день не покидало.

– Ты все вещи забираешь? – спросила Сисси. Она сидела на полу и крутила ручку своего маленького радио, хотя было утро и их легко могли застукать, – обычно они слушали его по ночам. – Это всего на два дня, зачем брать форму?

– Она надеется, что они оставят ее у себя, – ответила Кейти вместо промолчавшей Сони.

– Заткнись, Кейти, – сказала Роберта. Она пролистывала Сонин экземпляр «Блэкиз Герлз» и даже не подняла глаз от журнала. В ее словах не было злости.

– Почему бы и нет? – произнесла Соня, засовывая в чемодан небольшую стопку нижнего белья. – Иначе зачем им меня приглашать?

Она посмотрела на остальных, и секундная вспышка чистой, незамутненной надежды на ее лице больно отозвалась в душе Кейти. Она тут же обругала себя идиоткой. Глупая и мелочная девчонка, вот она кто. Ей хотелось, чтобы Соня была счастлива, но при этом никуда не уезжала.

А что если они решат отправить Соню назад – что тогда станет с ее надеждой?

За последние недели Соня слегка прибавила в весе. Линии ее тела стали более гладкими, а локти и колени менее острыми, исчезли темные круги под глазами. Вовсе не красавица, подумала Кейти, считавшая вполне объективным фактом, что рядом с ней мало кто покажется хорошенькой, – но кожа Сони в последнее время приобрела более здоровый вид, и в ее глазах появился мягкий блеск. Правда, у нее слишком уж короткая и тесная в бедрах форменная юбка да безнадежно маленькая грудь. «Когда мы отсюда выберемся, нужно будет купить ей лифчик с поролоном», – вдруг подумала Кейти. В Айдлуайлде не читали женских журналов, да и других тоже, но некоторые учительницы носили такое белье, благодаря которому у них под блузками появлялись мягкие высокие конусы. Кейти захватила собственная идея: красиво или нет, но она инстинктивно чувствовала, что именно это нравится мальчикам. «Если у нее еще немного округлится попа, а я куплю ей такой лифчик и завью волосы…» Как же они повеселятся, когда им стукнет по 18 лет!

А потом она вспомнила, что Соня может к ним не вернуться.

– Говорю вам, они монстры, – твердила она, не в силах остановиться. Рвущиеся наружу слова царапали ей горло.

– Помолчи, – шикнула Сисси, глядя на нее поверх радио. – Монстров не существует.

Они на секунду замолчали. Никто в комнате не верил в слова Сисси – даже она сама.

Кейти заметила, что Соня смотрит на нее спокойными глазами.

– Я вернусь в воскресенье, – тихо сказала она.

Кейти было больно смотреть, как на лице подруги тает надежда, и дух противоречия увлек ее в другую сторону.

– Лучше бы, конечно, они тебя оставили. Тогда бы ты таскала мне сюда всякие грязные журнальчики.