Семь братьев для Белоснежки

Вечером в комнату к Алене постучали. Было уже довольно поздно, больше девяти, и Алена уже успела переодеться в короткую маечку и шорты для сна. Спать она, несмотря на это, еще не ложилась — сидела за письменным столом и занималась. Но все же открывать кому-то, кроме папы, будучи в таком виде, совсем не хотелось.

Впрочем, Алена толком даже задуматься над этим не успела. Визитер не ждал разрешения — не успев постучать, сразу открыл дверь. Алена в первый момент сделала большие глаза, не ожидая такой бесцеремонности ни от кого из семейства Каффа, однако, стоило только увидеть в дверном проеме наглую физиономию златовласки, как удивление вмиг прошло.

— У тебя есть конспект по литературе?

Алена поморгала, решая: прогнать его сразу или дать урок хороших манер?

— Какое тебе дело: есть у меня конспект или нет? — набычилась она.

Златовласка закатил глаза к потолку.

— Мы вообще-то одноклассники.

— И?

— Что — «и»? — цыкнул он. — Я не записывал ничего на последнем уроке, хотел одолжить конспект, если у тебя есть.

— Нету у меня, — ответила Алена, отведя взгляд в сторону.

— Ага, глазами не коси — тогда поверю, — заявил братец, нагло вваливаясь в комнату.

— Я, между прочим, не разрешала тебе в мою комнату входить.

— Ой, да ладно.

Алена недовольно наблюдала, как он приближается. Руки в карманах модных штанов: висящих на бедрах, широких, с большими карманами впереди. Над голой полоской живота — короткая футболка без рукавов, но с капюшоном. Походка в стиле «я клевый и модный».

В этот раз настала очередь Алены закатывать глаза: как можно быть таким выпендрежником, а?

— И я не слышала твоего «пожалуйста», — продолжала демонстрировать неодобрение она.

— Ты же сказала, нет конспекта, — напомнил златовласка, и, дойдя до Аленкиного письменного стола, запрыгнул на столешницу; сел, опершись ладонями о край, и принялся изучать содержимое стола.

— А ты не обнаглел? — стараясь сохранять спокойствие, спросила Алена.

— Ой, да ладно. — Братец вне всяких сомнений обнаглел, но его это не смущало.

— Раз тебе сказали, что нет конспекта, проваливай давай.

— О, а это что за уродская игрушка? — вдруг спросил он и, потянувшись, схватил со стола ту самую зеленую пучеглазую лягушку, которую сегодня Егор подарил Алене.

Подарил, впрочем, сильно сказано, конечно. Егор просто не знал, что с ней делать, вот и сбагрил сводной сестре, которая очень кстати стояла рядом. Но это вовсе не значит, что всяким нахалам можно ее трогать.

— Не твое дело, на место положи, — строго заявила Алена.

«Какого черта ты вообще приперся? — раздраженно подумала она. — То шарахался от меня, даже за обеденным столом рядом сидеть не хотел, а теперь в спальню завалился и свою задницу на мой стол пристроил!»

Златовласка тем временем взял игрушку за одну из задних лап, изображая брезгливость, и подвесил вниз головой.

— Откуда у тебя эта уродина? Это не кукла Вуду какая-нибудь, а? Как ты можешь ее у себя на письменном столе держать? Мне б от ее вида кошмары снились.

Алена и сама называла эту лягушку страшилищем, но сейчас ей почему-то стало обидно. Причем за всех сразу. За неизвестного ей детдомовского ребенка, который, возможно, впервые делал что-то своими руками. За девушку-волонтера, которой было настолько стыдно и неловко ходить по центральным улицам и предлагать игрушки, что дрожал голос, но она улыбалась и все равно предлагала. А заодно и за Егора — потому что Алена впервые увидела его с такой стороны, с которой увидеть даже не надеялась.

Алена разозлилась. Подскочив со стула, она потянулась к Жене, пытаясь забрать игрушку.

— Отдай сейчас же и проваливай.

Златовласка быстро отвел руку в сторону, и Алена не дотянулась.

— Ты чего взбесилась? Подержать нельзя?

— Нельзя, — категорично ответила Алена, не прекращая попытки дотянуться. — Вали к себе в комнату и держи там что угодно.

Женя поднял игрушку высоко над своей головой. Алена в первый момент даже подпрыгнула — но, конечно, не достала, — а потом, услышав его смешок, вдруг поняла, что он издевается над ней.

Этого Алена стерпеть не могла. Схватив златовласку за свободную руку, она стянула его со стола — причем с такой силой, что тот, издав звук недовольства, по инерции проскакал несколько шагов вперед. А потом она, недолго думая, двинула ему ногой по щиколотке сзади, как учил когда-то друг Димка: «Ты девчонка, тебе честно драться не надо, тебе надо, чтобы тебя не побили, поэтому используй нечестные приемы, разрешаю. Считай, что ты получила мое благословение».

Златовласка неуклюже дернул ногой и начал заваливаться назад. Алена услужливо отскочила, не мешая наглому братцу растянуться навзничь, и тотчас оседлала его, усевшись ему на живот и прижимая к полу своим телом так, чтобы не смог даже пошевелиться. Пока он громко охал от боли и стонал, она наконец-то отняла у него злосчастную игрушку, которую, надо отдать ему должное, он не выпустил из руки, даже падая.

— Что здесь происходит? — раздался от двери знакомый строгий голос, и Алена увидела возникшего в дверном проеме Егора.

Он остановил взгляд на Алене. Потом на Жене. Потом снова глянул на Алену — но в этот раз быстро, мельком, — многозначительно хмыкнул и сказал холодно:

— Извините, что помешал.


Пикантность ситуации до Алены дошла только после того, как Егор вышел.

Златовласка лежит на полу: охает и стонет. Алена сидит на нем сверху. Одежды на ней критический минимум: топик на тоненьких бретельках и коротенькие шортики, в которых она спит.

«Почему? — в ужасе подумала Алена. — Почему и как это получилось, что именно Егор должен был войти в этот момент?».

А ведь ей только-только начало казаться, что отношения между ними вполне могут стать лучше.

Глава 29. СТЫД ИЛИ ПУСТЯК?

На следующий день утром, когда в гостиной собрались шестеро братьев из семи, тема для обсуждения у них была горячая.

— Н-да-а, младший братишка, отдаю тебе должное, — посмеиваясь, протянул Артур. — Я-то тебя в расчет не принимал, думал, молод еще для активных действий, а ты у нас вон какой: наш пострел везде поспел. Ворвался к сестренке в комнату поздно вечером и без лишних ухаживаний сразу к делу. Да еще и на полу. Кстати, чем вам кровать не угодила? Или у сестренки для двоих кровать узкая?

— Я же сказал! — за утро устав от подначек, рассвирепел Женя; он уже сто раз пожалел, что рассказал о произошедшем Артуру. В итоге теперь это обсуждали все братья, и им было весело. — Это случайно получилось!

— Уважаю, — веско сказал Артур. — Я тут по старинке сначала соблазняю девушек, подготавливая почву, а у него оно само выходит, случайно: раз — и на полу вдвоем с такой милашкой.

— Пора тебя списывать в утиль, — откровенно потешаясь, сказал ему Слава; с того момента, как ему рассказали о вчерашних приключениях младшего брата в спальне сводной сестры, его то и дело пробивало на приступы смеха. — Теперь главным сердцеедом в нашей семье будет Женя.

— Достали! — схватился за голову Женя. — Сказал же, она сама на меня накинулась! Из-за этой дурацкой игрушки прямо в ярость впала.

— А что за игрушка-то? — спросил Родион, одновременно листая литературный журнал, в последнем выпуске которого опубликовали его интервью.

— Какая-то уродливая зеленая жаба, — изобразил на лице отвращение Женя. — Я ей так и сказал, а она сразу взбесилась и кинулась драться. Да какая она вообще девушка? Ведет себя как пацанка.

— Может быть, эта игрушка ей дорога с детства, — сказал Влад, поглаживая по спине Шумку, разлегшегося рядом с ним на диване. — Наверное, подарок отца. А ты забрал, да еще оскорблять начал…

— Глупости, — сказал вдруг Егор, не отрывая взгляда от страниц свежей газеты. — Ничего не значит эта игрушка. Эти двое просто застряли на детсадовском уровне развития.

Женя посмотрел на брата. Вместо того чтобы разозлиться, что Егор фактически называл его малолеткой, Женя, напротив, удивился. Вчера ему не показалось, что Егор воспринял увиденную сцену именно в таком ключе. Что-то в тот момент было в его взгляде… Так, наверное, реагировал бы отец, застав несовершеннолетнюю дочь с парнем в ее комнате в то время, когда они занимались явно недетскими вещами. Вот только любой отец разозлился бы и устроил взбучку обоим. И, честно говоря, Женя в тот момент даже ожидал, что Егор сейчас отчитает их и разгонит по разным комнатам. Однако он просто ушел, демонстрируя, что его это не касается.

Внезапно ему захотелось отомстить Егору, хотя он и сам не понимал — за что.

— А ты-то сам как там оказался? Чего тебя в ее комнату понесло?

Егор с усталым вздохом прикрыл на мгновенье веки.

— Я проходил мимо и услышал шум. Дверь была открыта.

Женя хотел было сказать, что закрыл дверь, хотя на самом деле не мог вспомнить, как было на самом деле, но ему не дали даже рта раскрыть.

— Ай-ай-ай, братишка, — покровительственно пожурил его Артур. — Тебе еще учиться и учиться премудростям тонкой науки сладострастия. Слушай меня. Первое и самое главное правило, которое ты должен запомнить: когда входишь в комнату к прекрасной даме, всегда закрывай двери, а еще лучше — запирай на ключ.

— Честное слово, — неодобрительно вставил Влад, — вы со своими шутками перегибаете палку. Алена нам хоть и сводная, но сестра.

— Тогда тем более нужно запирать дверь, — сказал Слава, игнорируя упреки Влада и посмеиваясь. — Вот Артур бы точно запер…

Егор вдруг резко опустил газету.

— Ну все, хватит, — угрюмо сказал он. — Он прав, кончайте со своими остротами. Это переходит все границы.

— О! — удивился Артур. — Ты уже, как Влад, считаешь Аленушку сестрой, и бросаешься на защиту ее девичьей чести?

Егор бросил на него холодный взгляд:

— Она мне не сестра, но она живет в этом доме, и она дочь мужа нашей матери. Хоть какое-то уважение имейте.

Артур со Славой обменялись улыбками, словно школьники-проказники.

В этот момент на лестнице послышались шаги — подняв глаза, братья увидели маленького Митю. Взявшись за перила, он с беспокойством спросил сразу у всех:

— Кто-нибудь знает, почему Алена заперлась у себя в комнате и не хочет выходить?

Братья посмотрели сначала на Женю (тот фыркнул и отвернулся), потом на Егора.

— Ну вот, боится попасться тебе на глаза после вчерашнего, — заговорщицки прошептал Слава Егору. — Бедняжка сгорает от стыда, переживает, что ты все не так понял. Пойди, успокой ее.

Егор равнодушно ответил:

— Не ребенок. Надоест сидеть взаперти — выйдет сама.

Слава вздохнул, глядя на брата, и с порицанием качнул головой: