Сексуальный студент по обмену 2

— Ах, любовь моя, я множество раз говорил тебе, что у меня есть свои способы, — он одаривает меня ухмылкой, и она мгновенно улучшает настроение. Благодарная, я улыбаюсь в ответ. — Ты должна пообещать мне, что не станешь больше бродить по городу в одиночку.

— Обещаю, — с лёгкостью поддаюсь я, сегодняшний страх ещё пульсирует по венам. — Но напугаешь мне ещё раз подобным образом, и следующий мой удар приземлится гораздо ниже.

— Спасибо. Не уверен, как я объясню твоему брату или отцу, что ты улизнула прямо у меня из-под носа.

— Так ты на самом деле общаешься с моим братом?

Он кивает.

— Общаюсь.

Это одно слово открывает истину. Если Себастьян разговаривает с ним, значит, у него нет причин этого не делать. Но я отказываюсь вникать в это, пока полностью не восстановлюсь поле своего недопохищения.

— Ты ведь мог просто позвать меня по имени, знаешь ли?

— Да, я понимаю это… сейчас. Но я был так напуган лишь однажды, поэтому не увидел смысла и перешёл сразу к «показательному» действию, в которое вылилась моя реакция. Но пусть так, я почти не жалею о сегодняшнем вечере. Дело не в том, что я контролирую тебя или подавляю, а в том, что я переживаю за твою безопасность. Достаточно честно?

— Хорошо, — бурчу я, — меня клонит в сон. Я уже надышалась свежим воздухом.

Он усмехается.

— Как скажешь.

Мы направляемся обратно в отель, но в этот раз Кингстон идёт рядом со мной.

— Спасибо за ужин. Это было очень мило с твоей стороны.

— Всегда пожалуйста.

Кингстон провожает меня до самой двери моей комнаты и прежде, чем я закрываю её, он говорит свои прощальные слова голосом, который едва ли громче нежного шёпота:

— Спи сладко, любовь моя.





Глава 12



— Проснись и пой, солнышко! Пора увидеть Париж!

Я сдёргиваю покрывало со спящей Натали, ощущая головокружение и желая поскорее увидеть Город Огней при дневном свете. Я уже оделась, пока она пытается открыть хотя бы один глаз.

— Иди без меня, — стонет она, пряча голову под подушку. — Похмелье… хуже некуда.

Я не слышала, в котором часу она пришла прошлой ночью, благодаря силе снотворного, но судя по запаху алкоголя, что витает вокруг неё и зеленоватому оттенку её лица, догадываюсь, что поздно, или очень рано, зависит от того, с какой точки зрения посмотреть.

— Нат, вставай, — умоляю я. — Прими душ. Я принесу тосты и аспирин, и тебе станет лучше. Ты же не хочешь пропустить Париж!

— Прости… ни… единого шанса… что я покину… кровать, — стонет она, её слова едва ли можно разобрать. — Прикрой меня… повеселись. Выключи свет, когда будешь уходить.

Так тихо, как только могу, я хватаю воду из мини-холодильника, две таблетки ибупрофена из своей сумочки и оставляю всё это на ночном столике у её кровати. Затем беру из ванной мусорное ведро, ставлю его возле её кровати, и, выключив свет, тихо закрываю за собой дверь.

Думаю, надо сделать для неё побольше фоток. Потому что знаю, что как только её мозг начнёт мыслить трезво, она пожалеет о том, что всё пропустила. Плюс, кажется, у неё большая страсть к фотографиям.

— Вот ты где, — произносит Кингстон, держа в руках планшетку, когда я выхожу в лобби. — Где Натали?

— Она…эм… нехорошо себя чувствует, поэтому отсыпается.

— Сегодня утром это в моде, — цыкает он, хмуря брови.

Я осматриваюсь вокруг и только тогда понимаю, что он имеет в виду. Здесь всего семь человек из группы, не считая Кингстона. Наверное, не хилая вечеринка была вчера ночью.

— Эй!

К нам подходит Чед, останавливаясь возле меня.

— Пэттон на сегодня тоже сошёл с дистанции, так что можем позависать вместе, если хочешь.

— О, да, звучит прекрасно, — я неуверенно улыбаюсь, абсолютно забывая и не осуждая его за то, что увидела той ночью. — Ты пропустил вчерашнее веселье?

— Неее, только виски. Я больше по пиву. Из всех остановок нашего тура Париж я ждал больше всего. Я не собирался просрать его!


Громкий шум пугает меня, и моя голова дёргается в сторону источника.

— Прошу прощения, — угрюмо бурчит Кингстон, наклоняясь за планшеткой, которую уронил на мраморный пол. — Но теперь, когда вы обратили на меня внимание, — продолжает он, обращаясь к группе, но по-прежнему удерживая взгляд исключительно на мне, — я бы хотел предложить прогуляться по запланированным на сегодня местам пешком. Погода изумительная, и держаться друг друга будет не сложно, учитывая такое маленькое количество. Возражения есть?

Я задерживаю дыхание, молясь, чтобы никто не жаловался, потому что прогулка звучит идеально, и я с облегчением выдыхаю, когда все молчат.

— Очень хорошо, тогда давайте начнём. И запомните, если кто-то отстанет от группы, звоните мне на мобильный, мы остановимся и подождём. Также можете поднять флажок, это поможет нам разыскать вас, — он проходит между нами, вручая всем белые флажки на маленьких палочках. — Вопросы?

Тишина, поэтому он продолжает:

— Хорошо. Наша первая остановка этим утром — собор Нотр-Дам13. Поехали?

Он удерживает дверь открытой, улыбаясь и кивая всем, когда мы проходим… ну, почти всем. Я получаю беглый холодный взгляд, а Чеду самому приходится ловить дверь.

Кингстон проходит в начало нашей группки, рассказывая о фактах и указывая на здания и места по пути нашей прогулки. Я пытаюсь сфокусироваться на экскурсии, но постоянно отвлекаюсь, потому что не только задница Кингстона выглядит аппетитно в обтягивающих тёмных джинсах, — что само по себе отвлекает, — но и Чед устраивает мне великую инквизицию.

— Так что, ты и Кингстон, — допытывается он, — между вами что-то было?

Я отвечаю на его болтовню краткими ответами.

— Ага, дружба. И до сих пор есть.

— Это точно всё? — он давит дальше. — И ничего больше?

Я искоса бросаю на него раздражённый взгляд.

— Не думаю, что хоть что-то из этого касается тебя, и я правда не хочу, чтобы меня доставали весь день. Так что можно просто не обсуждать это? — теперь я дарю ему лёгкую улыбку. — Давай насладимся городом.

— Ты права, — отвечает он, усмехаясь. — Мой косяк. Прости, этого больше не повторится.

— Нет проблем, — я игриво пинаю его локтем в бок, не собираясь пятнать свой день.

Вопросов больше не следует, как и было обещано, и через несколько минут мы оказываемся возле собора. У меня не получается сдержать завороженный вздох. Я стою перед одним из самых величайших, самой известной церковью мира — я, Эхо Келли, из Келли Спрингс, места под названием Нигде.

Я чувствую смешок Кингстона в той же степени, что и слышу, и когда смотрю в его сторону, вижу искреннюю, и в то же время утончённую улыбку, адресованную мне.

— Готовы зайти внутрь? — спрашивает Кингстон всех, но опять-таки, я знаю, что на самом деле он спрашивает только меня.

Я киваю под силой неконтролируемого волнения, и его улыбка становится невероятно широкой.

Я не могу одновременно смотреть, восхищаться и переваривать увиденное; обширное пространство истории, окружающее меня, захватывает с головой. Я делаю так много фотографий, сколько могу, даже когда мы поднимаемся по бесконечной лестнице к известной колокольне. А вид на город отсюда? Ещё не придумали слов, чтобы его описать.

Я даже не осознавала, что мы уже посмотрели всё, ради чего пришли, пока не объявляют, что пора двигаться дальше. Чувство такое, словно я только что попала сюда, но знаю, что прошло несколько часов.

Я всматриваюсь в яркое голубое небо над церковью, когда нежный, приправленный страстью шёпот посылает мурашки по моей коже.

— Я приведу тебя сюда в любое время, когда ты только захочешь, любовь моя, —только ты и я. Мы сможем ходить так медленно, как пожелаешь.

Не знаю, что возбуждает меня больше — мысль о том, что я снова здесь окажусь, или его скрытый чувственный подтекст.

Вообще-то, это ложь. Собор удивительный, но…

— Не давай больше обещаний, которые не сможешь сдержать, — отвечаю я ровным тоном, вкладывая свой собственный скрытый смысл, прежде чем отойти.

Прогулка к Лувру14 не занимает много времени, и я снова делаю уйму фоток, придерживаясь правила «никакой вспышки», которым всё остальные пренебрегают, и негодую на каждого, выражая таким образом своё недовольство.

Чем более известна картина — особенно «Мона Лиза» — тем больше народу перед ней, так что вскоре всем становится скучно от музея. И как бы рано мне не казалось, но пора двигаться дальше.

Пешая прогулка начинает сказываться на группе, так что мы сбавляем темп и лениво прогуливаемся по самым красивым, хорошо ухоженным паркам, которые я когда-либо видела. Когда проходим мимо фантастического фонтана, я начинаю копаться в сумочке в поиске монетки, чтобы загадать желание.

— Плачу пенни за то, чтобы узнать, о чём ты думаешь, — говорит Кингстон, подмигивая и передавая мне монетку.

Я качаю головой с флиртующей улыбкой.

— Если расскажу, не сбудется.

— Зависит от того, что ты загадаешь. Если что-то близкое к тому, на что я надеюсь, тогда я, правда, думаю, что сбудется.

Я игнорирую всплеск оптимизма внутри себя и поворачиваюсь к нему спиной, молча загадывая желание, после чего бросаю блестящий медный символ надежды в воду.

Мы продолжаем нашу прогулку, догоняя остальных. В конце концов, я ахаю, узнавая памятник перед собой: Триумфальную арку15, построенную по распоряжению Наполеона.

Хватаю телефон и спрашиваю Кингстона, может ли он сфотографировать меня перед ней, но вместо этого он что-то говорит на французском проходящему мимо незнакомцу и берёт меня за руку.