Сеятели ветра

– Что насторожились? – Ворон раскурил трубку. – Сказано же – мои планы меняются, вам-то какая печаль? К тому же вы, в принципе, одна большая неприятность, чего волноваться? Хуже, чем есть, уже не будет.

– С последним утверждением можно и поспорить. – Рози показала на котел с похлебкой, которая продолжала источать крайне резкий и очень неаппетитный запах. – Нам еще вот это вот в пищу употреблять. Так что есть с чем сравнивать.

– Что мне в тебе нравится, Фюрьи, так это твое умение говоря об одной вещи, тоненько намекать на другую. – окутался клубами дыма наставник. – Очень ловко. Захочешь – не придерешься.

– Если вы захотите, то и придираться не станете. – Рози показала ему свои ладони. – Просто сразу на прополку сорняков отправите – и все.

– На уборку, – поправил ее Жакоб. – Осень на дворе. Нынче уже не полют, нынче убирают.

– Тоже верно, – одобрил его слова Ворон. – Молодец! Ты нашел прекрасное занятие для своих соучеников. Надо корнеплоды копать. Репу там, картофель. Вот и займетесь этим в ближайшие дни. Мне все равно не до вас будет. У меня теперь другие хлопоты образовались.

Семь демонов Зандру! Да что такое написано в этом свитке?

– Мастер? – вкрадчиво произнесла Гелла, как бы давая понять, что неплохо бы все-таки утолить наше любопытство.

– Интересно, да? – Ворон потряс в воздухе документом, который взял со стола. – Понимаю. Любопытство, жажда познания – это прекрасно. Это отличает мага от какого-нибудь селянина или даже герцога. Им это ни к чему, у них другие устремления в жизни. Менее возвышенные, но более прозаичные. Н-да.

И Ворон, пыхнув трубкой, задумчиво уставился в закопчённый потолок зала.

– И? – не выдержал Карл. – Наставник, имейте совесть!

– Фальк, если ты не заметил, я выше совести всегда ставлю порядок, – сдвинул брови Ворон. – Сейчас у вас что? Ужин. Так и ужинайте. Наполняйте свои миски стряпней Грейси, весело и задорно стучите ложками. Она готовила, тратила свое время – так воздайте ей достойную хвалу. А что главная награда для повара? Пустое дно миски. Давайте, давайте, ученики, принимайтесь за еду. Все.

И дополнил свои слова жестом, изобразив, как именно и с каким аппетитом мы должны уплетать стряпню нашей соученицы.

– Вообще-то, частная переписка – это частная переписка, – неуверенно произнесла Рози. – Верно?

– Да-да, – поддержала ее Агнесс, с опаской глядя на Аманду, которая с ехиднейшей улыбкой сняла крышку с котла и вооружилась черпаком. – Не нашего ума те вещи, которые пишут мастеру Шварцу.

– Ешь давай! – рыкнул Мартин и протянул свою миску нашей поварихе. – Лей, Грейси. С верхом лей, чего уж теперь?

Вот хоть убейте меня, не пойму – как из вроде бы обычных и немудрящих продуктов можно было сотворить такую отраву? Что она туда добавила? Нет, возможно, это я зажрался, не стану исключать такой вариант. За последние два года я отпробовал много таких блюд, о которых раньше даже и не слышал. А если вспомнить застолья в доме у де ла Мале или недавние пиршества у Борна!

Так вот – подзабыл я голодную жизнь в квартале «Шестнадцати висельников» моего родного Раймилла, где за десяток ложек похлебки, сваренной из рыбьей требухи, можно было даже кого-то убить.

Но, клянусь всеми богами, даже та похлебка была лучше варева Аманды! Там ты хоть понимал, что ешь! Тут же…

Я вбрасывал в рот ложку за ложкой с невероятной скоростью, и старался при этом вовсе не дышать. Просто так вкус почти не ощущался – и это было прекрасно. О последствиях я старался вовсе не думать. Страшно было. Будем надеяться, что мой желудок окажется сильнее этого блюда. Ну или хоть как-то договорится с варевом Аманды о взаимном сосуществовании.

Видали, какие слова я теперь знаю? А все почему? Не теряю времени. Пристрастился к чтению, знаете ли. Недавно случайно обнаружил на чердаке замка ящик, который был буквально зарыт в груду разнообразного хлама, а в нем куча растрепанных книг, причем с интереснейшим содержанием. Если точнее, то с историями из прошлых времен. Там и про героев есть, и про подвиги разные, и даже про любовь. Ну последнее мне не сильно интересно, а вот все остальное – очень занимательным оказалось.

Теперь читаю втихаря, перед сном, на чердаке. Внизу это делать страшновато. Так ведь очень важно, чтобы наставник про мою находку не пронюхал. Я его знаю, он все это книжное богатство сразу в камин отправит. Не любит Ворон, когда мы время на что-то отличное от учебы или исполнения его прихотей тратим.

Ложки по одной, по две переставали стучать по днищам мисок, слышались облегченные выдохи ребят, и не очень пристойные горловые звуки, которые издавали наши девочки. Они явно пытались задержать творение Аманды в желудках, но уверенности в том, что это получится, у них не было, потому добрая половина соучениц сидела, поднеся ладони ко рту.

– Добавки? – ласково спросила у нас Грейси, зачерпнула черпаком жижи из котла и вылила ее обратно.

– Э-э-эк! – дернулось горло Луизы, она выскочила из-за стола и молнией рванулась к выходу. Следом за ней устремилась Магдалена, выпучив глаза и раздув щеки.

– А как по мне – так ничего, питательно, – бодро сообщил нам Жакоб, отодвигая от себя пустую миску. – Нет-нет, подливать не надо. Я наелся.

– Все, – выдохнул Гарольд. – Я тоже.

– Сыт? – уточнила Аманда. – Может, все же…

– Нет-нет, сестрица, – нехорошо посмотрел на нее мой друг и провел ребром ладони по шее. – Вот как накушался!

В последнее время эти двое перестали скрывать свои родственные связи. Думаю, это связано с тем, что Аманду, при всей ее независимости и упертости, все же здорово в свое время задели слова Рози о том, что она теперь никто, и звать ее никак. Ведь ее папаша, король Рой Шестой, лишил Грейси всего, чего только можно. Ну да, потом ей говорили, что это не было оформлено надлежащим образом, что слова – это только слова, и что если ее родитель все ж таки окочурится от вина или собственной злости, то она так и так свою долю наследства получит. И принцессой, понятное дело, тоже останется. Принцесса – это судьба.

Но тем не менее Аманда несколько раз прилюдно упомянула о том, что они с Монброном родственники, а потом и сам Гарольд, как видно, что-то смекнув, начал время от времени называть ее «сестрицей». А может, ему наши девочки подсказали, что не худо бы это делать.

Хотя нет, вряд ли. Очень уж у Грейси характер испортился за последний год. С ней без особой нужды никто общаться не стремится. Кому охота полпуда колкостей в разговоре получить?

А вообще-то сейчас никто уже на все эти титулы здесь, в Вороньем замке, почти и не смотрит. Разве что Мартин иногда чего брякнет, да и то по привычке, не со зла. Исчезли различия между нами всеми, чего скрывать. Стерли их общая работа, общие радости и печали, война, кровь и смерть. Когда в дерьмо окунешься с головой, все одного цвета становятся – коричневого. И благородные, и шваль подзаборная, вроде меня.

И ненависти той, что в начале была, более нет. Мартин и Гарольд не стали друзьями, врать не стану. Но они не хотят прикончить друг друга при первом удобном случае – и это уже хорошо.

Правда, Рози и Аманда друг на друга волчицами смотрят, но так это уже не сословное, это личное. Между ними и до того особой дружбы не было, а тут еще и я ненароком добавил повод к их взаимной нелюбви.

Но назвать это междоусобицей нельзя. Да, они терпеть друг друга не могут, но об убийстве ни одна из них не помышляет. По крайней мере, в открытую ни та, ни другая всерьез об этом не говорят.

Вот потому мне и непонятно – отчего до выпуска в других школах так мало народу доходит? Полагаю, там ученики живут не слаще, чем мы. Тоже, небось, горе одной ложкой из единого котла черпают. Так с чего они друг друга уничтожают-то?


Или это мы просто чего-то не знаем до сих пор? Может, на четвертом годе обучения Ворон нам нечто такое поведает, отчего мы глотки ближнему своему грызть станем?

Не хотелось бы. Нет сейчас среди тех, кто сидит со мной за одним столом, врагов.

Не хочу, чтобы кто-то из них умер. Еще меньше желаю кого-то из них убивать.

– Ну раз все сыты, то можно и новости вам рассказать. – Ворон выбил трубку в тарелочку, которая всегда стояла на столе именно для этой цели. – Любезные мои разгильдяи, у нас, в магическом сообществе, радость. В нем появился новый архимаг. Событие нерядовое, такое случается не каждый день.

Мои соученики зашушукались. Оно и понятно – стать архимагом было, простите за невольный каламбур, архисложно. Сан архимага – вершина, которую достичь почти невозможно. На весь Рагеллон их сейчас было не более семи. Да что там – иные конклавы возглавляли всего лишь гранд-мастера.

Так что да, новость была прелюбопытнейшая. Для всех, кроме меня. Я сразу смекнул, кому так свезло.

Мой наниматель всегда получает то, что хочет, это я давно усвоил.

– Чего ж вы тогда недовольны? – спросил Карл у Ворона. – Хорошо ведь все?

– Хорошо-хорошо, да не очень-то, – поморщился наставник. – Архимагом этим стал мой однокашник, мы с ним вместе когда-то учились. Да вы его видели прошлой зимой. Тщедушный такой старикашка. Гай Петрониус Туллий. Помните?

– Вот как, – еле слышно произнесла Рози, сидящая рядом со мной. Ее пальчики выбили по столешнице короткую дробь.

Вся она в этом. Уже начала прикидывать выгоду, которую она сможет выдавить из данной ситуации, поскольку она с мастером Гаем знакома лично.

Точнее, теперь с архимагом Гаем. Так вернее будет его называть. Хотя нет, я лучше по старинке своего нанимателя именовать стану. Привык уже.

– Ма-а-астер! – протянула Миралинда. – И вам не чужды простые человеческие чувства? Вот не подумала бы!

– Я так понимаю, юная леди, вы о том, что я сейчас кое-кому завидую? – осведомился у нее Ворон. – По-хорошему, надо было бы вам за подобные намеки наказаньице придумать погадостней, но не стану. Выразился я кривовато и тем самым дал вам повод для подобной фразы. Нет, я не завидую. Хотя бы просто потому, что хорошо его знаю. Да я вообще никогда не сомневался в том, что раньше или позже он станет тем, кем стал. Гай умеет ставить перед собой невыполнимые цели и добиваться успеха в их достижении. Кстати, всем вам бы его упорство, и моя безбедная старость обеспечена. Что за недоуменные взгляды? Я, как ни странно, верю в то, что кто-то из вас может вспомнить о своем мастере, достигнув величия. И предоставить ему стол и приют в своем доме. Разве не так?

Он обвел взглядом каждого сидящего за столом. Мы верно таращили глаза и кивали головами.

– Н-да, значит, зря верил, – вздохнул наставник. – Вот все-таки нет в нынешней молодежи уважения к старшим. Что за времена настали?

– Мастер! – возмутился Карл. – Вы еще сомневались?

– В том, что кто-то из вас сможет стать архимагом? – расхохотался Ворон. – Я и сейчас в этом не уверен. Ладно, успокойтесь, шучу я. Сам как-нибудь прокормлюсь. Что же до Гая… Там загвоздка в другом. Одновременно с саном архимага он еще и главой конклава «Сила жизни» стал, что не менее почетно. Так сказать – убил двух зайцев одной молнией.

– Впечатляет, – присвистнул Рувим. – Дал дядька жизни!

– «Дядька»! – фыркнул Ворон. – Ты такое где в другом месте не брякни. Глава конклава, архимаг – и «дядька»! Но – да, впечатляет. Главы конклавов, как я вам как-то уже говорил, меняются крайне редко. Иные из них по три-четыре десятка лет могут властвовать, а то и поболе. До тех пор, пока не появится достойный преемник.

– И они ему сами передают власть над конклавом? – наивно хлопнув глазами, спросила Агнесс.

– А как же! – усмехнулся Ворон. – Правда, почти всегда посмертно. И, как правило, смерть предыдущего главы бывает скоропостижна и происходит от очень естественных причин. Не вызывающих ни у кого подозрения.

– Ну это-то понятно, – вставил свою реплику Монброн. – Как водится!

Тем временем в зал вернулись Луиза и Магдалена, бледные и измученные.

Увидев их, Аманда оживилась, но де ла Мале, уловив ее движения, непривычно громко для нас всех рявкнула, сверкнув своим единственным глазом:

– Если ты, Грейси, сейчас предложишь нам добавки, то я брошу тебе вызов на поединок. И, не сомневайся, я тебя прикончу! Без жалости и сожаления!

В ее словах было столько уверенности, что даже Аманда, плюющая на чужое мнение, решила не рисковать.

– Так вот, – с интересом досмотрев происходящее до конца, продолжил Ворон. – Вы спрашиваете, чем все это плохо для меня лично? А тем, что мне теперь придется тащиться в Руасси, дабы присутствовать на церемонии принятия Гаем сана и всего остального прочего. А очень не хочется. Просто страх, как не хочется.

– Так и не надо, – предложила Аманда, наконец-то закрывшая котел крышкой. – Если не хочется, чего себя насиловать?

– Вот как все у тебя просто, – с улыбкой прощебетала Рози. – Хотя – о чем я? Грейси же у нас живет только для себя, ей начхать на всех, кто вокруг, на интересы других и даже на свои прямые обязанности. Перетравятся соученики – да и ладно, чего их жалеть?

– Обе правы, – произнес Ворон. – И одновременно обе не правы. Радостно видеть такое единство, закрепите его в кухне.

– Нет! – одновременно сказало несколько человек. – Два дня готовки Аманды – это очень жестоко!

– Мыть они ее будут, – объяснил нам маг. – Ближайшие три дня. Вместе. До блеска. Одна за то, что глупые советы дает, вторая за то, что пытается использовать меня в своих играх. А не поехать я не могу.

– Почему? – поинтересовалась Аманда, никак не отреагировавшая на свалившееся наказание. – Правда не понимаю.

– На то есть несколько причин, – поморщился Ворон. – Первая, и самая важная – это вменено мне в обязанность. Причем и уложениями, и традициями.

– Традициями? – изумилась Гелла. – Вы же не входите ни в один конклав, в том числе и в «Силу жизни». Вам не надо присягать новому главе на верность и целовать его ритуальную мантию.

– Но я соученик Гая. А по давней традиции, возникшей еще до Века Перемен, все, кто постигал основы магии вместе с новым главой конклава, причем неважно какого, обязаны видеть его триумф. То ли чтобы понять собственную никчемность, то ли еще по какой-то причине, понятия не имею. Но тем не менее – все, кто жив из выпуска, должны быть там.

Хорошо, что пригласили только его. Демоны с ним, с Гаем. Но там же и Виталия будет, которую я до сих пор боюсь. И Эвангелина, которая, уверен, до сих пор не простила мне смерти своего ученика, убитого мной на поединке.