Рутинёр

– Дело к хозяину. Запускай!

– Не шуми! – потребовал сторож, лязгнул запором и распахнул калитку, посторонился, позволяя пройти. – В городе невесть что творится, тут вы ещё…

Ворчун оказался крепким малым в добротной кожаной куртке, но без оружия, с одним только длинным ножом на ремне. Запустив нас, он задвинул засов, указал на здание с глухим полуподвальным этажом и высоким крыльцом и сказал:

– Проходите в дом! – А сам скрылся в сколоченной из досок будке.

Засыпанный мелкой галькой двор оказался достаточно просторным, от улицы его ограждал каменный забор, от реки крепкие сараи. Мы уже подходили к лестнице, когда в глаза вдруг бросилась россыпь алых брызг на земле, маслянисто блестевших и совсем ещё свежих.

– Мик! – шепнул я и взялся за магический жезл, но ловушка уже захлопнулась.

Из будки у ворот выбрался сторож с пистолем в руке, к нему присоединился бритый наголо крепыш, который демонстративно потянул из ножен фальшион. Бревенчатый сарай один за другим покинули три мушкетёра, из соседнего без всякой спешки вышла парочка молодых парней со столь основательными и упорядоченными аурами, что я ощутил это неким сверхъестественным образом, даже не погружаясь в транс. Судя по нервному подрагиванию их пальцев, – это были колдуны из истинных.

Святые небеса! Ну что за паршивый расклад!

Но зачем? Это ведь не контрабандисты! Неужто кардинал Роган решил повесить ответственность за срыв переговоров на меня?

Увы и ах, предположение оказалось насквозь ошибочным; миг спустя на крыльце показался Сильвио де ла Вега собственной персоной!

– Без глупостей, вон Черен! – потребовал южанин и поудобней перехватил штуцер, брошенный мной в апартаментах. Он толкнул ногой что-то скрытое ограждением и по ступеням, безвольно мотая головой, скатилось тело в перепачканной кровью одежде. – Так какие у вас вопросы к хозяину? Спрашивайте, он весь внимание!

– Как? – коротко спросил я.

– Один круглолицый сеньор, – официал герхардианцев позволил себе презрительную ухмылку, – не вполне отдавал отчёт, сколь опасны ночью столичные улицы. Прежде никак не удавалось с ним встретиться, но вчера, наконец, пообщались…

Речь точно шла о порученце кардинала Рогана; очевидно, о моей квартире де ла Вега также узнал именно от него. Только это уже неважно. Всё неважно…

Сильвио легко сбежал по ступеням. Несмотря на поцарапанное и заметно припухшее с левой стороны лицо, двигался он легко и ничуть не скованно. Его люди начали охватывать нас полукольцом и оттеснять в глухой угол двора, Марта попыталась было задержаться, я ухватил девчонку за руку и отдёрнул себе за спину.

– Не лезь! – прошипел и приказал: – Поддержи Уве. Вы знаете, что делать.

Школяр кивнул и, укрывшись за мной, вытянул из-за пояса жезл.

– Пустое, Филипп, – покачал головой маэстро Салазар. – Даже если перебьём стрелков, против двух истинных тебе не выстоять. А от меня толку будет немного. Впрочем… – Он усмехнулся, отбросил клюку в сторону и выпрямился. – Не самое плохое место отдать небесам душу! Знать бы только наперёд, что небесам…

Сильвио де ла Вега вскинул штуцер и приказал:

– Сдавайтесь!

– Мы ведь друзья, Филипп? – спросил бретёр.

– Друзья, Микаэль. Друзья.

Маэстро Салазар загородил меня от стрелков, накрыл ладонью рану и скрипнул зубами, зашептал:

Больно недолго, завтра не поздно…





Шпага Микаэля с демонстративной неторопливостью пошла из ножен, и я положил ладони на рукояти пистолей.

Станет кричать, умолять о пощаде…





Чем удобна перевязь – нет нужды в лишних движениях, только ухватил рукояти, и вот уже пистоли смотрят в лицо врагу. Сильвио де ла Вега враз побледнел, но ничего предпринять не успел. Мушкетёры открыли огонь на опережение, двор затянул пороховой дым, а пули угодили в сплетённый школяром и укреплённый ведьмой купол и взорвались, не причинив нам никакого вреда. Даже не взорвались свинцовыми ошмётками, просто испарились. Уве охнул и покачнулся, Марта прошипела проклятие. Полог устоял.

Только не слушай, бей прямо в сердце…





Я перехватил взгляд расширившихся глаз Сильвио и развернулся, наводя пистоли на магов. Даже не целился, знал наверняка, что попаду, как никогда не промахивался на дуэлях; ауры противника горели для меня сейчас будто маяки в ночи. Хлопнули выстрелы, правый заклинатель рухнул с дырой груди, левому пуля угодила в плечо, и он крутанулся волчком, но перед тем махнул рукой, отправляя в нас безыскусный шар раскалённого эфира.

Защитный купол Уве принял удар на себя, ключевые узлы не выдержали и распустились, а миг спустя незримое пламя охватило всё плетение и – хлопнуло! Школяр пошатнулся и упал на колени, а Марту и вовсе откинуло от него к сараю и крепко приложило спиной и затылком о доски. Девчонка не устояла на ногах и медленно сползла по стене на землю.

Ангел над нами, ангел кружится!






Последнюю строчку нескладного четверостишия Микаэль проорал уже в голос и сорвался с места в стремительной атаке, словно и не получил вчера кинжалом в ногу. Громила с фальшионом попытался его перехватить, но принял всерьёз хитрый финт и повалился с распоротым дагой животом, а миг спустя быстрый выпад шпагой проткнул горло молодчику, игравшему роль сторожа.

– Назад! – рявкнул Сильвио, и тут же плюнул огнём штуцер в его руках.

Попадание пришлось Микаэлю в грудь, и он охнул, замер на месте и… не упал, лишь харкнул красным. Бретёр накрыл рану ладонью, а когда отнял её, кровь уже не била из пулевого отверстия и даже не сочилась. Рана закрылась.

Искорёженный дар маэстро даровал лишь временное исцеление, и Микаэль в любом случае был обречён, но сдаваться не собирался, и я поддержал его самоубийственную атаку. Эфирная плеть хлестанул по ногам раненого мага, а следом на пределе сил мне удалось сотворить ещё три атакующих заклинания.

Пустое!

Жгут развеялся, молния ударила в землю, проклятия сгорели в серебристом пламени, а теневые клинки в щепы разнесли стену сарая за спиной у подранка, не затронув его самого.

И тотчас последовала контратака. Истинный без всякой подготовки направил в нас вал ослепительного сияния, просто невероятного по своей мощи. Мне с ним было не совладать даже в лучшие годы, спас Микаэль. Он шагнул вперёд и принял основной удар на себя, оказался объят незримым пламенем с ног до головы, зато разбил магическую волну, лишил её монолитности. Я рубанул воздух жезлом, отводя остатки смертоносного заклинание от Уве и Марты, и кисть враз онемела, а волшебную палочку едва не вырвало из руки. Она вспыхнула чадящим огнём, и резкий мах не сумел сбить пламя с лакированной поверхности, то лишь загудело пуще прежнего и лизнуло пальцы, спалило волосы на фалангах и перекинулось на кружевную манжету сорочки.

Я отбросил жезл, и едва не проморгал новую атаку раненого мага, решившего поставить в магическом противостоянии точку. Он приложил ладонь к простреленному плечу и резко выкинул перед собой руку, отправил в меня сгусток сплавленной с эфиром крови. Провернуть подобный трюк было не по силам ни одному ритуалисту, и очень немногие сумели бы развеять овеществлённое заклинание, наделённое зачатками злой воли. А уж без волшебной палочки шансов отбиться, не было и подавно…

Я крутанул на запястье чётки и перехватил чары обожжённой левой рукой, будто полуфунтовое ядро поймал. Удар отдался от ладони в плечо, пришлось даже отступить, но пожрать душу и отравить эфирное тело заклинанию я не позволил. Чары бились, зажатые в кулаке, плавя своим жаром кости и воспламеняя кровь в жилах, пытались высвободиться и сочились отравленными каплями меж пальцев. Те срывались с кожи, прямо в воздухе оборачивались призрачными осами и вновь возвращались, окутывали кисть копошащимся слоем и жалили, жалили, жалили, доводя нестерпимым жжением просто до исступления.

Маэстро Салазар, выигрывая для меня время, двинулся к мушкетёрам, но в итоге сумел пройти лишь несколько шагов, а потом выронил шпагу и раскинул руки в стороны. Его утонувшая в ослепительном сиянии фигура запрокинула голову, и до меня донеслось:

– Ангел кружится!

Микаэль начал рассыпаться, растворяться, обращаться в чистый свет. Впрочем, совсем уж незапятнанно-белым тот не был, и над землёй мерзким облаком заклубилась серость. Она выстрелила в разные стороны призрачными щупальцами, охватила мушкетёров и выпила из них жизнь, бросила на землю безжизненные, изломанные и ссохшиеся тела.

Истинный маг не растерялся и закрылся пологом, непроницаемым для посмертного проклятия Салазара, вот только я тоже не терял время даром и за краткий миг передышки сумел сломать зажатые в кулаке чары, превратить их в безвольное орудие и метнул сплав магии и крови обратно в сотворившего его заклинателя. Рука обвисла плетью и потеряла всякую чувствительность, зато сгусток алого сияния прожёг защитный полог, открыв путь серости. Та втянулась в брешь и окутала человека, иссушила его тело и погасила ауру.

Пожрала душу. Попыталась проделать это и с официалом герхардианцев, но того спасла реликвия. Святость выжгла материализованное колдовским даром и чувством вины посмертное проклятие маэстро Салазара – или же проклятие, некогда наложенное на него самого?! – и к небу от того места, где развеялось тело бретёра, ударил столп чистого света, куда более чистого и ясного, чем даже луч солнца.

– Святой?! – сдавленно охнул Сильвио де ла Вега и покачал головой. – Ну уж нет…

Он отбросил разряженный штуцер, вытянул из ножен шпагу и двинулся к нам лёгкой походкой опытного фехтовальщика, каким и был на самом деле. И тут что-то хрустнуло, словно гальку потревожил чей-то неосторожный шаг, я резко обернулся и не увидел Марты, позади меня стоял на коленях один только Уве. Он всё так же харкал кровью, а вот девчонка исчезла, накинув на себя полог истинной невидимости.

Невидимости, которая не могла обмануть обладателя Ока святого Рихора!

– Назад! – рявкнул я.

Сильвио вдруг шагнул в сторону и махнул скьявоной, пытаясь поразить невидимую цель. Брызнула кровь, всего несколько капель, просто окрасилось красным острие клинка, но хватило и этого. Проявился силуэт девичей фигуры, та вывалилась из невидимости и морок сорвало с неё, развеяло в клочья. Марта грянулась спиной оземь, сразу перекувыркнулась через плечо и вскочила на ноги уже на расстоянии полудюжины шагов от официала, быстро попятилась прочь.

Левая рука у меня едва шевелилась, кисть покрывал слой призрачных ос, а пальцы попросту не гнулись; нечего было и пытаться поднять с земли волшебную палочку, пришлось обнажить шпагу. Сбоку встала Марта; одёрнутая моим окриком, она вовремя шарахнулась назад и потому кончик скьявоны чиркнул по плечу и ключице, а шею уже не зацепил. Рукав камзола девчонки понемногу намокал, тоненькая багряная струйка оплетала худое запястье и срывалась с него густыми каплями, но зловещий нож рёгенмарского людоеда в руке ведьмы ничуть не дрожал.

– Пора заканчивать этот балаган, магистр! – объявил Сильвио де ла Вега и решительно двинулся к нам.

Мы с Мартой расступились, намереваясь взять противника в клещи, хоть шансов на успех такой манёвр особо и не увеличивал, и тогда за спиной грянул выстрел!

Сильвио выронил шпагу и приложил ладонь к сердцу. Из-под пальцев толчками потекла кровь, южанин дёрнулся и рухнул лицом вперёд, попытался перевалиться набок и затих.

Я обернулся и увидел, что Уве, так и не сумев подняться с колен, двумя руками удерживает длинный кавалерийский пистоль, а ствол того курится лёгким сизым дымком. Школяр качнулся и повалился вперёд, но не упал, упёрся ладонями в землю.

– Марта, помоги ему! – приказал я оторопевшей от неожиданной развязки девчонки, сам подскочил к распростёртому ничком телу де ла Веги, ткнул его в спину шпагой и навалился, вгоняя клинок в тело, а когда остриё упёрлось в гальку, отпустил рукоять и вытянул из-за ворота висевший на шнурке мешочек. Отыскал перстень официала ордена Герхарда-чудотворца, вложил его в ладонь де ла Веги и обжал вычурную золотую печатку побелевшими пальцами мертвеца.

– Обещал вернуть – возвращаю, – сказал я, а уже понимаясь на ноги, сорвал с шеи покойника цепочку с изумрудом.

После я отошёл к столпу чистейшего сияния, шагнул в него, ощутил восхитительное касание святости и запрокинул голову, силясь углядеть росчерки белоснежных крыльев над головой. Тут же резкий рывок выдернул из молитвенного транса; Марта отволокла меня от места гибели Микаэля и закричала:

– Филипп, да очнись же! Помоги!

Я повертел враз обрётшей чувствительность левой рукой, потом взглянул на силящегося подняться с земли Уве, тело которого сотряслось в приступе изматывающего кашля, и стряхнул с себя неуместное оцепенение. Выдернул из тела официала шпагу, закрепил в перевязи пистоли, не стал оставлять на земле и обгоревший жезл. Потом пришёл черёд саквояжа и вещевых мешков, а дальше я скомандовал ведьме:

– Потащили!

На пару мы подхватили под руки школяра и утянули его к проходу между сараями, где находился спуск к реке. Уве пытался переставлять ногами, но движения его были неверными, словно у горького пропойцы, по лестнице нам с Мартой пришлось его волочь на себе. У частной пристани стоял рыбацкий баркас и несколько лодок поменьше, мы погрузили Уве в ялик, а затем я перерубил верёвку, оттолкнулся от причала и несколькими уверенными гребками, отвёл лодку на глубину.

– Ангел над нами. Ангел кружится! – повторил я вслух последнюю услышанные от маэстро Салазара слова, зачерпнул речной воды и смыл с лица кровь.

– Я не видела никаких ангелов, – уверила меня Марта, усевшаяся за вторую пару вёсел.

– Достаточно и того, что видел я. Достаточно и того…

И я начал грести, стремясь поскорее отплыть от левого берега Рейга и не представляя, что ждёт нас на правом. Но хуже быть не могло. Точно не могло.

Ангел над нами. Ангел кружится.