Русский брат. Земляк

Он хороню знал великую силу соблюдения установленных традиций. Масонская идея — это стержень, который удерживает вместе самых разных людей, помогает согласовывать, координировать самые разные задачи. Это единая корневая система, связывающая под землей непохожие друг на друга растения.

Одной из множества заповедей масонства считалась периодическая отчетность «дочерней» ложи перед «материнской». Полагалось упомянуть о своих добрых делах на поприще человеколюбия и благотворительности, сообщить о пополнении рядов.

В свое время Саундгрейв показывал Белозерскому старинные отчеты такого рода из архива «Арки». Огромные, свернутые в трубку листы с тиснеными многоцветными изображениями символических знаков и фигур. Каллиграфические, с росчерками и завитушками буквы, сургучные печати.

Отчет «Востока» Белозерский тоже заказал изготовить на самом современном полиграфическом оборудовании. С гербом ложи и прочими причиндалами. В соответствии с традицией он был написан иносказательным языком, поэтому Мастер российских масонов не боялся, что «грамота» попадет на глаза непосвященным. Да и не было никакой важной информации в этом красиво отпечатанном листе — дань традиции и только.

Но некоторый практический смысл в этом мероприятии тоже имелся. Саундгрейв и Великий Мастер должны были прочесть между строк главное: «Восток» пустил корни вширь и вглубь, Белозерскому теперь многое по плечу в России. Если у них нет здесь собственных интересов, возможно они есть у кого-то другого на Британских островах.

Белозерский ни в коем случае не собирался быть простым подрядчиком спецслужб или могущественных корпораций. Он твердо знал одно: не отказывай тем, кто хочет тебя использовать. Тогда у тебя появится возможность использовать их.

Совершенно сознательно он не стал посылать в Лондон никого из российских «каменщиков». Он не хотел предоставить кому-то из них возможность самостоятельно наладить контакты с «собратьями». В качестве курьера Слепцов оказался самой подходящей фигурой.

Штатный киллер вылетел в Лондон из Санкт-Петербурга под чужой фамилией. Саундгрейв сразу понял, что перед ним непосвященный человек и адресовал Слепцова в туристическое агентство. Неделю россиянина катали по Лондону, водили по музеям и паркам, в Тауэр, Вестминстер и Букингемский дворец.

Прогноз Белозерского оправдался: масоны всегда отлично исполняли роль посредников. Нашлись те, кто имел в России интересы на миллионы фунтов стерлингов.





Глава восьмая. На земле и в воздухе




О том, чтобы получить доступ к необходимым чертежам в стенах самого конструкторского бюро и речи быть не могло. Левченко удалось выяснить: при появлении первых же слухов о правительственной комиссии генеральный дал команду собрать всю документацию по основным узлам самолета в сейф и временно установить особый режим пользования.

Режим был очень жестким: работать с чертежами разрешалось только в специально отведенном для этой цели помещении. Рядом с каждым из инженеров постоянно присутствовал контролер, в его обязанности входило следить за тем, чтобы с чертежа не удалось снять копию в том или ином виде. При этом не исключалось, что злоумышленник может использовать миниатюрный фотоаппарат и прочие технические устройства из арсенала разведслужб.

После того как была установлена точная дата демонстрационных полетов доступ к документации вообще прекратился. Дверь в подвальном помещении с сейфом опечатали, выставили круглосуточный караул. На общем собрании работников КБ генеральный конструктор заявил:

— Понимаю, что многим это неприятно. Мы всегда ощущали себя одной большой семьей, которая делает общее дело. А тут вдруг явное недоверие, подозрительность. Но сейчас речь идет о выживании нашего детища, нас самих, как специалистов. Утечка информации может означать в буквальном смысле слова конец. У меня нет оснований сомневаться в вашей преданности «Русичу», нашей марке. Но слишком многое поставлено на карту. В оставшиеся дни ни под каким предлогом никто не получит доступ к документации. Даже если появятся гениальные идеи, дорабатывать машину уже нет времени.

Никто не выступил против, наоборот — говорили, что надо организовать такую же строгую охрану ангара с самолетом, изъять документацию с завода-изготовителя.

— Будет сделано все возможное и невозможное, — заверил генеральный.

Вечером того дня, когда майор получил конкретное задание, на завод выехал специальный бронеавтомобиль немецкого производства, арендованный фирмой-разработчиком для перевозки обычных рулонов калек и простыней «синек».

Опытно-экспериментальное авиастроительное объединение находилось в предместьях Твери. Дирекцию заранее известили о предстоящем изъятии рабочей документации. По этим чертежам и технологическим картам на заводе был изготовлен первый и единственный образец аэробуса. Именно эту машину предстояло показать высокой комиссии. Ее оттранспортировали на подмосковный аэродром и уже несколько раз опробовали в полете — отзывы летчиков были, в общем, благоприятными.

В 19.05 бронеавтомобиль с кортежем из четырех мотоциклистов выехал из черты города по шоссе, ведущему в сторону Твери. В 19.30 Левченко стало об этом известно. Он немедленно позвонил старому товарищу из спецназа ФСБ. На вертолете из его боевого подразделения Левченко преследовал террористов, убивших одного из заложников в аэропорту.

— Выручай, Мироныч. Дай «винт» до Твери и обратно.

— Шуточки у тебя стали.

— Время уходит! Через двадцать минут я на месте!

— Максим, с меня погоны снимут…

Но Левченко уже дал отбой.

Он гнал на красный, просачивался сквозь пробки, но фортуна в эти минуты проявила поразительную благосклонность — ни одного гаишника не встретилось лихачу.

«Климат у нас такой, что ли? — майор еще думать успевал по ходу сумасшедшего ралли. — Даже масоны просыпаются в последний момент.»

Вертолет уже стоял наготове — неизвестно каким образом удалось все так быстро организовать. Сам погибай, а товарища выручай. Знал бы командир подразделения, на какие цели он с риском для карьеры выделил машину.

— Надолго эта катавасия? — недовольно поинтересовался пилот.

Откуда его вытащил командир: из постели подруги, от застолья — кто знает?

— Постараемся не тянуть.

Багровый диск уходил за горизонт, набирая высоту, они продлевали сегодняшнее свидание с солнцем.

— Инфракрасный есть? — на всякий случай поинтересовался Левченко.

— Я же не сумасшедший, садить впотьмах на авось.

Земная поверхность стремительно меняла оттенки: от голубоватого к серому, потом к сиреневому, густо-синему. Среди россыпи огней сразу выделялись движущиеся, но следить за трассой пока еще было рано.


— Мог бы ты чуток прибавить?

— Гробить машину? Мне потом на ней летать, не американскому дядюшке.

— Иначе напрасно мы поднимались в воздух.

— Как знаешь, — пилот явно не жаловал своего пассажира.

Максим стиснул зубы, но сдержался.

— Послушай, мы для чего работаем? Чтобы техника не изнашивалась? Пистолет тоже изнашивается, если из него палить. Ты офицер или частник на вертолете? — все это он выдал спокойно, не срываясь на крик.

— Сразу бы объяснил. Мало кто куда и зачем летит. А то меня на прошлой неделе припахали — министерскую жену на дачу возил. Вестибулярный аппарат у нее видите ли такой: на дороге укачивает, а в воздухе нет.

Чтобы не пропустить соперников в гонке, Левченко включил прибор ночного видения. Но это оказалось даже лишним — сверху кортеж и так удалось распознать.

Короткое выступление Левченко оказалось эффективным: пилот действительно включил максимальные обороты: датчики зашкаливало, кабина дрожала как в лихорадке. Но майору нужен был солидный выигрыш во времени. Машину не посадишь рядом с территорией завода, охрана сразу навострит уши, а то и тревогу забьет.

В половине десятого вдалеке показались контуры заводских строений. Объединение располагалось за городом — Левченко разглядел в прибор широкую полосу лесопосадок и убранное поле.

— Здесь и сажай, наверно.

— А куда еще — ветки косить?

Не дожидаясь остановки винта, Максим спрыгнул вниз. Он выбрал место посадки километрах в двух от завода и на таком же расстоянии от трассы из Москвы. Теперь бегом — хорошо хоть поле убрали.

Ему никто не оставил времени изучить план заводской территории, точно выяснить где находятся чертежи. Глухая оштукатуренная стена освещалась мощными прожекторами. Левченко знал — яркий свет рассчитан больше на психологический эффект. Охрана большей частью торчит на проходной. Три ряда «колючки» — тоже терпимо.

Он дал себе время отдышаться, выскочил из темноты на освещенное пространство, подтянулся, навалился всем телом на колючую проволоку. В самом начале службы, на тренировках инструктор учил расслаблять мышцы до предела, тогда тело становится тестом — ни шипы, ни острые кромки не страшны.

Перебросил ноги, мягко спрыгнул вниз. Теперь он на заводской территории. До появления автомобиля с кортежем остается самое большее полчаса.

Чертежи наверняка в корпусе заводоуправления. Он возле проходной — белый, четырехэтажный. Можно побиться об заклад, что работники называют его Белым домом.

Левченко побежал вдоль отопительной трубы, приподнятой над землей, плотно укутанной многослойной теплоизоляцией. Склад металлоконструкций под навесом, неподвижно застывший рельсовый балочный кран. Недостроенная коробка нового производственного корпуса — железобетонные опоры, щербатые края кладки из силикатного кирпича.

Быстрее, быстрее. Только бы не нарваться на собак. Брошенный под открытым небом электропогрузчик. Не распакованные ящики с оборудованием. Вот и застекленный коридор — такой обычно связывает управление с главным сборочным цехом, чтобы инженерам и начальству зимой не таскаться лишний раз по холоду.

Вдруг Левченко заметил впереди фигуру человека с собакой без поводка. Отскочив за угол, майор укрылся за металлическими бочками. Одна-две из них, наверно, подтекали: подошвы липли к асфальту и в воздухе стоял резкий, незнакомый ему запах. Очень кстати — любой собаке отобьет нюх. Приходилось ждать, теряя драгоценные секунды.

Все-таки ему удалось пробраться в цех через вентиляционное отверстие в подсобном помещении — костюм, конечно, сильно пострадал, но что поделаешь. Здесь уже было темно, хоть глаз выколи. Только пользоваться фонариком Левченко не торопился — отсветы могли заметить снаружи. Дважды он споткнулся, зацепившись ногой за толстый провод. Потом выбрался на рельсы, где стояла платформа с каким-то гигантским скелетом. Полуфабрикат самолета — еще без хвостовой части и крыльев — напоминал в темноте останки доисторического ящера. Хребет, полукружия ребер.

Быстро проскочив по застекленному коридору, Максим оказался возле лифта. Разглядел таблицу:

«…Второй этаж — Администрация. Бухгалтерия. Отдел кадров.

Третий этаж — ВЦ, Отдел главного энергетика…»

Мысленно поблагодарив тех, кто проявил заботу о командировочных и прочих гостях, Максим взбежал по лестнице на четвертый. Здесь, судя по таблице, находился отдел главного технолога.

Открыть дешевый замок ключом из набора не составило труда. Вот они, канцелярские, старого образца шкафы у стены. Теперь без фонарика не обойтись. Он положил первую попавшуюся папку на пол, раскрыл и, встав на колени направил свет от фонаря сверху вниз. Только так можно быть на сто процентов уверенным, что никто снаружи ничего не заметит, даже если станет следить за окнами комнаты, не отрываясь.

Не то. А на этой полке? Сразу смотреть титульный лист. Нет, здесь чертежи испытательного стенда. Упаковочные чертежи. Подшитые факсы от заказчиков с уточнениями и мелкими доработками. Вот оно!

Левченко успел сфотографировать только три «простыни», когда внизу затарахтели мотоциклетные движки. Шустро управились, черт бы их побрал! Он выглянул в окно. Отсюда с четвертого этажа отлично просматривалась проходная и близлежащие окрестности. Вот он, бронеавтомобиль с подслеповатыми глазками-окошками.

Еще два чертежа. Готово. Теперь следующая папка — первая из тех, что относятся к шасси. Левченко работал как автомат — ни одного лишнего движения. Развернуть, щелкнуть, сложить по сгибам. Еще одна папка готова. Похоже охрана на проходной проверяет документы. В охрану обычно попадают люди дотошные…

Третья папка. Слышно как открывают ворота для автотранспорта. Он еще должен успеть все убрать за собой. Что такое? Все понятно — пора пленку сменить. Похоже, снизу вызвали лифт. Застрять бы ему на обратном пути между этажами.

Когда в отделе зажгли свет, даже главный технолог завода не заметил ничего подозрительного. Он приехал почти одновременно с представителями КБ, чтобы передать документацию из рук в руки в полном соответствии с перечнем.

— Могли бы и заранее подготовить.

— Да вот она вся тут, в одном месте, — распахнул шкаф главный технолог. Я пришлю кого-нибудь из охраны: помогут таскать вниз.

— Нет уж, спасибо. Сами справимся.

Левченко не слышал этого разговора. Он выбрался через люк на плоскую, залитую битумом крышу и лег на спину. Пальцы слегка дрожали после лихорадочной спешки. Ни шума, ни суеты — значит он успел все прибрать за собой. Судя по количеству папок он отснял только десятую часть. Ничего, с этим материалом уже можно поработать.

Дождаться, пока отъедет кортеж и выбираться к вертолету. Пилот, наверно, озверел — ругает его на чем свет стоит.