Русский брат. Земляк

Он так гнал машину, что трижды пришлось кинуть по сто долларов гаишникам. Последний нагло запросил сто пятьдесят, но Хаджиев только взглянул сурово и ограничился сотней. Он знал, что на сей раз не успокоится, пока не разыщет Зибу, где бы она сейчас не находилась: на занятиях, в гостях или в элитарном кафе, куда допускалась только публика из узкого круга.

Первым делом он заехал домой. Внутренний голос порекомендовал войти тихо. Осторожно притворив за собой дверь, Хаджиев первым делом обратил внимание на вешалку — Зиба была дома и не одна. Хозяин дома оставил кейс в прихожей и направился по коридору к комнате дочери, откуда доносились сдавленные стоны.

На ковре с длинным ворсом сплелись два обнаженных женских тела. Голова росла из живота, ноги свешивались с плеч, пальцы крепко сцепились друг с другом. На низеньком журнальном столике стояли две недопитых рюмки и пузатая бутылка ликера. Жалюзи смягчали яркий солнечный свет, сброшенная одежда валялась где попало.

Хаджиев медленно вышел из квартиры. Очутившись на улице, сел в свой новенький, еще и трехсот километров не набегавший «Вольво». Метров через триста притормозил у тротуара. Закрыл глаза и попытался собраться с мыслями.





* * *


Милиция дважды прочесала все здание, но горничную так и не нашли.

— Покажите листок по учету кадров. Там должна быть ее фотография.

В сейфе листка не оказалось.

— Он здесь был — это совершенно точно, — растерянно обернулась администраторша.

— Проверьте, может быть что-нибудь еще пропало из документов.

Все остальное осталось на месте.

— Я еще удивилась, что у нее говор странный, не сочинский, — припомнила администраторша. Потом подумала: мало ли что — за последние десять лет столько людей с места сдвинулось.

— Чем она занималась как горничная? — спросил следователь.

— Мыла, пылесосила, меняла постельное белье, вытряхивала мусорные корзины в полиэтиленовый мешок.

— Проверьте все к чему она могла прикасаться во время работы. Ведра, эти самые мусорные корзины и прочее, — приказал следователь эксперту.

— Извините, что вмешиваюсь, но у нас все уборщицы работают в резиновых перчатках.

Появилась московская бригада. Вместе с сочинскими милиционерами по третьему разу облазили гостиницу. Молодой человек в малиновом пиджаке вспомнил, что горничная наведалась в номер минут за двадцать до того, как обнаружился труп.

— Что же вы хотите? — развели руками москвичи. — За это время можно было добраться хоть до вокзала.

Около полуночи тем, кто не проживал в гостинице, разрешили ее покинуть. Некоторые опасались путешествовать по ночному городу — их развезли двумя милицейскими машинами. Мимоходом обнаруженных проституток отвезли в участок — хоть какой-то результат работы.

Мигунов с Каллистратовым решили оплатить проживание за сутки — слишком поздно искать в курортном городе другое жилье. Перед тем как лечь спать, корреспондент «Вечерних новостей» еще раз связался с дежурным по московской редакции, чтобы передать последнюю за день порцию материала.





Глава четвертая. Легенда о Хираме Абиффе




— Как ты смотришь на то, чтобы поужинать в ресторане? — спросил Хаджиев.

— Можно, — Зиба пожала плечами и посмотрела на отца испытующим взглядом.

— Поедем за город, в «Дом охотника».

Она давно не видела его таким оживленным. Прямо из машины Хаджиев позвонил в ресторан, заказал места.

— А блюдо можно выбрать?

— Конечно. Жаркое из лосятины на двоих, — заявил он в трубку.

«Дом охотника» вполне соответствовал своему названию. Это было небольшое двухэтажное строение под черепичной крышей. Сюда, в глубь соснового бора от магистрального шоссе специально проложили дорогу с очень приличным покрытием.

Машина вкатилась в подземный гараж, где уже дожидались хозяев новенькие, начищенные до блеска лимузины. Отсюда винтовая лестница вела наверх.

Все два с лишним десятка мест были уже заняты, только один столик с табличкой «занято» пустовал. Пахло жаренным на углях мясом, на бревенчатых стенах тут и там красовались рога, кабаньи и медвежьи морды, старинные охотничьи винтовки с инкрустированными прикладами. В камине пылали дрова.

— Уютно, правда? Не надо перекрикивать музыку. Есть еще пристройка с финской баней.

— Маловато женщин, — огляделась вокруг Зиба.


— Сюда шлюх не возят. Сейчас сезон еще не начался. Обычно сюда наведываются после охоты, с трофеями.

— Так ты тоже решил заделаться охотником? Вот откуда в твоей комнате винчестер.

— Разглядела все-таки.

— Еще бы. Он в таком красивом чехле.

— Это тебе подарок на день рожденья. Хотел сделать сюрприз, но, как видишь, не удержался.

— Я здорово тронута. Ты лучший отец на свете. Насколько я знаю, нужны какие-то бумажки, чтобы легально им пользоваться.

— Бумаги в порядке.

— Тогда дело только за компанией. Знакомых охотников у меня нет.

— Могу подкинуть одного. Видишь парня за тем столом?

Зиба стряхнула пепел с сигареты и прищурилась.

— Тот темноволосый, в белой рубашке.

Парень как раз рассмеялся шутке соседа и густые волосы до плеч качнулись, скользнув волной по воротнику. На крепкой шее блеснула тонюсенькая цепочка. Он уверенно упирался локтями в стол, даже в сидячем положении просматривалась мощная фигура.

— Ты никогда раньше не навязывал мне друзей, — удивилась Зиба.

— Это твой будущий муж, — спокойно произнес Хаджиев.

На несколько секунд за столом воцарилось молчание. Зиба медленно дожевала кусок поджаренного с кровью мяса.

— Странные у тебя шуточки.

— Я вполне серьезно. Тебе сейчас двадцать один, твоя мать вышла замуж в девятнадцать.

— Мы здорово поссоримся, если ты станешь развивать эту тему.

— Не настраивайся заранее против. Это сын моего компаньона, погибшего три года назад. Тогда у «Боинга» через минуту после взлета загорелся один из двигателей. Летчики пытались посадить самолет, но он рухнул прямо на взлетную полосу.

— При всем уважении к твоему компаньону эти живописные подробности сейчас мало меня интересуют.

— Если хочешь, можно обойтись и без них.

— Как тебе могло прийти такое в голову? — искренне негодовала Зиба. — Никто и никогда не будет мною распоряжаться.

Она была не то чтобы растерянна, но сбита с толку и не могла подобрать подходящих слов, чтобы выразить всю меру своего возмущения.

— Слушай внимательно, — Хаджиев наклонился к дочери через стол. — Завтра, в худшем случае послезавтра тебя втолкнут в обычную патрульную машину. Привезут в отделение. При обыске найдут героин, в пересчете больше, чем пятьдесят доз. По закону этого достаточно, чтобы подвести человека под статью о распространении.

Зиба презрительно усмехнулась:

— Не ожидала от тебя такой дешевки.

— Не веришь? Конечно — какой любящий отец своими руками запрячет дочь за решетку? Но я сумею через это переступить. Ты больше не будешь позорить меня на весь свет — дрянь, извращенка.

— Мой арест тебя тоже не прославит, — холодно заметила дочь.

— Тебя засадят под другой фамилией.

— Значит, весь сыр-бор из-за снимка в журнале? Извини, но это реакция закомплексованного человека. Где ты там разглядел криминал?

— Зато ты у нас без комплексов. Среди бела дня занимаешься любовью с подружкой.

— Шпионил за мной, подглядывал? — Зиба вскочила из-за стола.

— Успокойся, в этом не было никакой необходимости. Ты не очень-то старалась скрываться.

Она подумала и села на место, заложив большие пальцы обеих рук за широкий ремень.

— Ладно. Поговорим начистоту. То, что ты считаешь извращением, для меня так же естественно, как дышать воздухом. Почему ты забеспокоился только сейчас? Почему не поднимал тревогу, когда я разбивала чужие носы, не признавала юбок? Я буду спать с женщинами, потому что мне этого хочется. Даже в зоне. Уверяю тебя — я там буду пользоваться колоссальным успехом.