Ротмистр Империи

– Вы знакомы с учением Льва Толстого о роли личности в истории?

– Разумеется.

– Тогда вы должны понимать, что это полный бред. Роль личности в истории абсолютна. И чем выше она находится, чем больше у нее ресурсов и возможностей, тем сильнее ее влияние на окружающий ее мир. Посмотрите на то, что я сделал в Восточной Пруссии. Фактически в одиночку я изменил ход всей кампании. И победитель стал проигравшим.

– Вам просто повезло.

– Вы так думаете? А почему же мне тогда повезло на Пиллау? Вы ведь, я надеюсь, знаете, что автором операции и ее главным паровозом был я.

– Вы?

– Я пришел к Колчаку и предложил ему эту безумную идею. Убедил его. Потом убедил Эссена. Потом разработал план сухопутной части операции и способы взаимодействия десанта с кораблями. Ну и под финиш выступил инструктором десантной команды. Вы разве не знали?

– Нет, – ответил Гучков. – Слухи ходили, но… но почему вас тогда не наградили?

– А чем меня награждать? Все оставшиеся Отечественные ордена мне либо не по чину, либо уже висят. Да и дядя, признаюсь, меня искренне ненавидит. Он костьми лег на пути к моему награждению и поощрению. Любому. Но не это главное. Я хочу менять этот мир. И я иду и меняю его. А вы – нет. Но ведь хотите?

– Допустим, – кивнул Гучков, улыбнувшись. – Полагаю, сейчас вы тоже хотите его изменить. Я прав?

– Абсолютно, – кивнул Максим. – Давайте я обрисую диспозицию. Вот у нас есть Император. Оставим в стороне его личные качества. Главное, что для него семья – это суть всей жизни. В нем нет амбиций. В нем нет жажды славы или величия. Он просто хочет больше времени проводить с любимыми людьми. И он охотно бы взвалил весь тот груз повседневного государственного управления на верного, умного и деятельного человека. Но таких подле него нет. И он, как ответственный человек, вынужден тащить эту ношу сам…

– Вы уверены, что ничего не перепутали? – повел бровью Гучков.

– Назовите мне навскидку десяток умных и деятельных людей в окружении Императора. Из числа тех, кому бы он доверял.

– Сложный вопрос, – усмехнулся Александр Иванович.

– Нет. Очень простой. Таких людей нет. Император, может быть, и готов что-то менять. Но как? И главное, с помощью кого? Петр Великий не смог бы модернизировать Россию, не будь у него Александра Даниловича Меншикова и иных сподвижников. Тех, на кого он смог опереться. Тех, кто составлял его команду. Команда нынешнего Императора вам известна…

– Я смотрю, вы их не любите…

– Хм. Давайте зайдем с другой стороны. Допустим. Только допустим, что монархию свергли. В России установилась республика. Кто бы смог стать президентом? Вот прямо сейчас. Ну, кроме вас, разумеется. Вы слишком умны и деятельны. Вас туда просто не пустят. Испугаются.

Гучков ничего не ответил, промолчав, лишь остро взглянув на собеседника.

– Не знаете? Да любой. Потому что кто бы им ни стал в текущей ситуации, он не удержит власть. И страна погрузится в пучину хаоса. А возможно, и вялотекущей революции. Как во Франции. Сколько там эта кровавая каша длилась? Десять лет?

– Да…

– Все ядро нашей либеральной оппозиции – люди хорошие, но бестолковые чуть более чем полностью. У них просто нету подходящего опыта и знаний. Навыков нужных нет. Кто-то из них замечен в эффективном управлении крупным бизнесом? Или, может быть, был министром и смог достигнуть по-настоящему выдающихся результатов? Нет. Это совершенно неквалифицированные администраторы. Прямо-таки разнорабочие от политики. Но поболтать они горазды. Особенно любят популизм, не понимая, что это верная могила.

– Почему? – хмуро спросил Гучков, ему не понравилась такая мрачная характеристика элиты либеральной тусовки Российской Империи, но возразить по существу он не мог. Во всяком случае, сейчас.

– Я приведу пример. Вот берем крестьянские массы. Они хотят черного передела. То есть пусть небольшого, но увеличения своих земельных наделов за счет латифундий. Отлично. Человек, жаждущий власти, обещает им этот передел. Они за него голосуют, он становится президентом и вынужден претворять эту реформу в жизнь. Допустим, получилось все сделать бескровно и полюбовно. Раз и все. Что само по себе нереально. Но не суть. Получилось. И к чему это приведет? Правильно. К тому, что заводы встанут. Ведь сельскохозяйственное сырье на них не будет поступать. Мелкий частник его не производит. Красивая картина?

– Не очень…

– Дальше хуже. Толпы рабочих оказываются на улице без средств к существованию. Чтобы выжить, они сколачиваются в банды и идут грабить село. Крестьяне, защищаясь, тоже собираются в отряды. И что мы получаем на выходе? Правильно. Гражданскую войну. Причем меньше, чем через год. И прекрасную иллюстрацию роли личности в истории. Лучше и не придумаешь! Один пустоголовый кретин, не понимающий последствий своих поступков, в состоянии развязать такую бойню, что в страшном сне не приснится…

– Странный вы человек, – после долгих размышлений произнес Гучков.

– А что во мне странного?

– Вы ведь не любите демократию. Так?

– Я считаю, что честный человек и не может ее любить. Если, конечно, он достиг достаточного уровня личного развития.

– Серьезно? Почему?

– А вы пойдите и поговорите пять минут с каким-нибудь типичным избирателем. Он же ничего не смыслит ни в государственных делах, ни в экономике… Этот обыватель делает свой демократический выбор на основе лозунгов, красивой болтовни и прочей шелухи. И кого он выбирает? Правильно! Того, кто будет лучше ему в уши заливать красивые сказки. Как там говорил Бисмарк? Никогда столько не врут, как перед выборами, во время войны и после охоты.

– Да, – кивнул Гучков. – Монархия, вы считаете, лучше?

– Смотря какая…

– А какая?

– Не будем трогать больные вопросы нашей страны. Посмотрим на Францию. Последний ее взлет был связан с Наполеоном Бонапартом. Первым, разумеется, а не с его недалеким племянником. После этого Франция умерла. Монархия возрождалась. Но это уже была декорация, а не Империя. Франция погрязла в дрязгах и потеряла всякую энергию, всякую жизнь, всякую цель. Еще двести лет назад Людовик XIV мог в одиночку воевать практически со всей Европой. И вполне успешно. А сейчас, что?


– Увы, Николай не Наполеон, – грустно усмехнулся Гучков.

– А вы думаете, Наполеон смог бы стать самим собой без своих верных маршалов? Да, Николай не Наполеон. Но посмотрите, какие люди его окружают. Короля играет свита. А король реализует интересы тех, на ком зиждется его власть. Николай не дурак. Пилить сук, на котором он сидит, глупо. В этом и противоречие. В этом и беда. Торговцы и промышленники хотят, чтобы Государь поддержал их? Отлично! Но разве они сами поддерживают Государя? Что они сделали для того, чтобы Николай Александрович доверял им? Ничего. Только галдят, как голодные чайки. Только возмущаются. Только отдаляются от Императора, вверяя его в руки весьма специфических людей. И пропасть между прогрессивной общественностью и Государем растет. Не из-за него. Отнюдь.

– Вы считаете?

– Я уверен, – твердо произнес Максим. – Как и в том, что вы нужны ему. Эти верные тупоголовые пеньки не хотят ничего менять. Им и так хорошо сидится. А мир – меняется. Мир – развивается. И чтобы просто не свалиться с корабля современности, нужно непрестанно бежать вперед.

– Вы же понимаете, что Император считает меня врагом…

– Так идите к нему и покайтесь. Скажите, что были не правы. Скажите, что поняли все глубину своего падения. И начните оказывать ему услуги. Безвозмездные услуги. Демонстрируйте верность. Поверьте, Николаю Александровичу сейчас очень нужны верные люди.

– Это прозвучало как намек, – подобрался Гучков.

– Так и есть, – многозначительно улыбнувшись, произнес Максим, глядя своему визави прямо в глаза. – Александр Иванович, вы думаете, я пошел бы к вам просто так? Сейчас вы можете стать русским Жаном Ланном[33]. На что вы готовы пойти ради этого? Бисмарк, желая славы и величия, не постеснялся собрать толпу крестьян и привести их на защиту своего монарха. А что сделаете вы? – спросил Максим и внимательно посмотрел в глаза Гучкову. Смелому, решительному, жесткому и беспредельно амбициозному человеку. Наконец, после долгого молчания и игры в «гляделки» тот спросил.

– Император знает, что вы здесь?

– Нет.

– Тогда, может быть, все это лишь пустая болтовня?

– Может быть. Возможно даже, что я ошибся и вы уже состарились. Скисли. Перегорели. И забыли, что «невозможно» – это слово из словаря глупцов[34].

– Ха! – не выдержав, усмехнулся Гучков. Такого ему еще никто не говорил. А потом внезапно переменил тему. – Вы верите в Бога?

– Не знаю. Но иногда я хочу его найти.

– Найти? – удивился Александр Иванович. – И что бы вы сделали, найдя Бога?

– Если Богу нужна помощь – я помог бы ему.

– А если не нужна? – оживился Гучков.

– Тогда я надрал бы ему задницу, – пожав плечами, невозмутимо и максимально серьезно ответил Максим. – Потому что этот мир – та еще помойка и кто-то за этот бардак должен ответить[35]…

Гучков поперхнулся от услышанного. Выпучил глаза, подавшись вперед, к невозмутимо смотрящему на него ротмистру. И засмеялся. Истерично. Безумно. Заливисто. Минут пять хохотал. Потом остановился. Вытер выступившие слезы платком. И куда как более благожелательно посмотрел на того, кого все вокруг считали правнуком Николая I.

Максим улыбнулся.

Его расчет удался. Он долго не мог разгадать секрет Александра Ивановича. То монархист, то либерал, то октябрист, то кадет, то вообще с левыми путается. Он метался по политическому полю России неприкаянно, нигде не находя себе приюта. И оно было понятно, потому что не было в России тех лет группировки бонапартистов…

Ничего сильно хитрого и сложного Максим не сделал. Он просто предложил Александру Ивановичу то, что он желал. В рамках действующей конъюнктуры, разумеется.

Всю свою жизнь безумно энергичный, деятельный и амбициозный Александр Иванович жаждал признания. Отчаянно, прямо-таки самоубийственно стремясь к славе и величию.

И далеко не сразу он встал в оппозицию к двору. Отнюдь.

Карьеру свою он начал в 1886 году и в сжатые сроки добился удивительного прогресса на службе Государя. Борьба с голодом. Судебные дела. Управление Московской губернией. И многое, многое другое.

В 1899 году, в связи с началом 2-й Англо-Бурской войны он в числе русских добровольцев едет в Трансвааль. И дерется там, «не щадя живота своего». Тяжело раненного его берут в плен англичане. И только вмешательство брата спасает ему жизнь, но он все одно остается инвалидом на всю жизнь.

Однако уже в 1900 году он отбывает в Пекинский поход, посвящая себя делам стратегической разведки в интересах Российской Империи. В 1903 году он среди русских добровольцев уже воюет в Македонии, помогая местным жителям отстоять независимость от османов. Грянула Русско-Японская война – и он уже бежит туда, носясь ужаленным бурундуком по всей Маньчжурии и налаживая работу Красного Креста. И даже в плен попал к японцам, не желая бросать раненых русских солдат.

Грянула первая Балканская война. И уже бывший Председатель Государственной Думы инвалид Александр Иванович Гучков несется в бой и дерется в рядах сначала Болгарской, а потом и Сербской армии. И отчаянно, надо сказать, дерется.

Но на карьеру его это уже мало влияло. Августейшая фамилия относилась к этому выскочке довольно прохладно. Чин IV класса он получил, да. Но ни доверия, ни уважения со стороны Императора так и не добился. Поэтому в 1911 году Гучков продал практически всю свою недвижимость, вывел деньги в иностранные банки и встал в оппозицию Государю. Строго в рамках психологии. Не добившись признания и внимания добрыми делами, он начал хулиганить.

Однако и тут беспокойный его характер и тщеславный, амбициозный нрав не позволил скатиться в полную ничтожность. Уже с первых дней Первой Мировой войны он вновь носился угорелым тушканчиком, организуя работу Красного Креста на фронте.

Да и потом именно благодаря его энергии Военному министру Поливанову удалось мобилизовать коммерческую, частную промышленность России на военные нужды и в кратчайшие сроки преодолеть кризис снабжения Русской Императорской армии. В истории, известной Максиму, это про-изошло в конце 1915 года, здесь же, из-за отставки Сухомлинова уже в начале ноября 1914 года, все началось значительно раньше…

Максим просто дал надежду этому отчаянному бонапартисту. Поддержал его. И указал путь, идя по которому, тот сможет добиться настоящего признания Императора. Ведь именно этого, несмотря ни на что, желал Гучков… вплоть до полного своего разочарования в Августейшей фамилии глубокой осенью 1916 года.


Вы прочитали книгу в ознакомительном фрагменте. 
Купить недорого с доставкой можно здесь.