Рогора. Дорогой восстания

 * * * 


Пролог




Весна 758 г. от основания Белой Кии – древней столицы Великого княжества Рогоры

Лецек, стольный град баронства Корг



Барон Когорд

– Господин советник[1], к чему ваше столь ярое желание встретиться со мной именно сегодня? И в столь позднее время, какое уместнее провести в компании супруги?

– Барон, ну что вы! Я прекрасно знаю ваши привычки и также знаю, что вопросы вашего лена для вас гораздо важнее общения с любимой женой. А причина моего столь позднего визита куда как безотлагательна и требует немедленного обсуждения.

Напыщенный седой индюк! Как же я ненавижу его и все, что он сейчас олицетворяет и к чему обязывает! Все эти политесы, все эти экивоки, недосказанности! Как ненавижу уродский столичный стиль, что принуждает мужика натягивать на себя бабские панталоны и чулки, камзолы и жабо, впивающиеся в горло! Да я уже взопрел в них!

Мой собеседник, однако, словно и не чувствует неудобств непривычной для нормального мужика одежды. На нем все это сидит… да, пожалуй что и уместно. Впрочем, кто его назовет нормальным? Или кто из рогорских[2] женщин по доброй воле хотя бы взглянет на этого старого хлыща? Не спорю, что-то аристократичное в его внешности есть (высокий лоб, аккуратная седая бородка, окаймляющая подбородок, узкий нос с благородной горбинкой), но ранняя залысина и противная лисья усмешка вкупе с ледяными глазами – все это оттолкнет если не любую, то большинство наших женщин, предпочитающих в мужчинах силу и мужество.

Ответив собеседнику скупой усмешкой – ну я же должен был попробовать! – с этакой ленцой потянул молодое вино, разлитое еще в старых, дедовских рогах. Есть в них что-то первобытное, что роднит мужчину с его естеством.

– Вы правы, если речь действительно идет о важных, целесообразных делах, но…

– Но о чем таком важном с вами может заговорить советник, да еще и года не проживший на земле Рогоры? Действительно… разве что о невозможности брака вашей дочери и графа Лаграна[3]. Ведь вы завтра хотели послать гонца с заключительными условиями союза, разве не так?

Только чудом не поперхнувшись вином, медленно опускаю свой рог в подставку. Сильное заявление, что должно было застать меня врасплох. И кстати, застало, вот только виду сейчас подавать никак нельзя.

– Господин советник, а позвольте мне узнать, когда ваша воля стала определяющей в вопросах бракосочетания рогорских дворян?

Гаденько изогнув уголки губ, мой собеседник с видимым неудовольствием потянул вино (напиток явно не для знати из метрополии) и лишь после ответил, веско бросая каждое слово:

– С тех самых пор, как король запретил заключать брачные союзы между самыми сильными семьями рогорских дворян. Если вы забыли родную историю, напомню: этот указ был издан сразу после подавления восстания Эрика Мясника.

Эрик Мясник… В Рогоре нет человека, не слышавшего об Эрике из рода Лагран. По достижении мужской зрелости могучий и буйный муж взял в жены (вот насмешка судьбы) Эрику из семьи Скард, объединив таким образом мощь самых непокорных дворян по эту сторону гор. Засилье лехов из метрополии обернулось для них страшной бедой: подняв восстание против беззакония пришлых властителей, Эрик не знал пощады.

В итоге же после предательства дрогнувших союзников и удара кочевников в спину кучка повстанцев была заперта коронными войсками в родовом замке Лагран; доблестной и продолжительной обороной Эрик выбил у короля помилование для последних своих воинов. Мясника обманули, перебив всех сдавшихся, а самого Лаграна торжественно казнили в столице при огромном скопище зевак. Тем не менее лехи более не стремятся селиться в Рогоре, а их присутствие ограничивается лишь контролем со стороны советников.

Моя обезоруживающая улыбка и оскорбленная невинность в глазах скрывают напряженную работу ума. И внутреннее колебание перед сложным и опасным выбором…

– Но разве скромный барон претендует на звание главы сильного рода? Насколько я помню, сегодня запрет касается лишь четырех дворянских семей: Лаграна, Корхорда, Регвара, Скарда. Владельцы графских ленов, чьи земли и достаток как минимум вдвое превосходят мой лен.

Возвращая улыбку, советник сладко так потянулся, словно кот перед полной миской сметаны:

– Это только пока… Мои предшественники, бедные вояки или неугодные, отстраненные от двора вельможи, были преступно слепы. Одних вы увлекли идеей борьбы со степью, другим вы до того преданно заглядывали в раскрытые рты, что заставили их почувствовать себя этакими князьками. О, люди любят ощущение власти и собственной значимости! Или хотя бы ее видимость… Вот только я был сюда направлен по личному поручению графа Бергарского.

– И надо понимать…

– И надо понимать, что у графа великолепное чутье и достойные помощники. Он именно что почувствовал неладное на юге, и его влияния при дворе было достаточно, чтобы я в считаные недели оказался здесь с заранее оговоренными задачами. Граф был, как всегда, прав, и, если грамотно преподнести информацию, добытую мною за последний год, он вполне сможет стать герцогом! Не забудут и про вашего покорного слугу.

Да, видимо, Ларг не ошибся в отношении советника. А значит, никакого выбора у меня нет, только необходимые действия. Впрочем, все же стоит довести спектакль до конца.

– А позвольте полюбопытствовать, господин баронет[4], что же вы такого узнали в бедном заштатном баронстве заштатной земли? И что способно вас так возвеличить?

Выделенный интонацией намек на неблагородное происхождение все-таки заставил бастарда неприязненно поморщиться. Поэтому начал он грубо и резко, без присущей ему неторопливости и вальяжности:

– Во-первых, я успел узнать, что не меньше третьей части огнестрелов, состоящих на вооружении степной стражи, попали в баронство контрабандой, причем через горы. Не знаю, как вы договорились с дикими кланами и республиканскими ворами, но это состоявшийся факт. А чтобы не попасть под ограничения по закупке оружия, часть стволов признается временно негодными – вышедшими из строя в связи с трещинами в стволах, некачественной выплавкой и так далее. Но на самом деле ваши отряды оснащены огнестрельным оружием в большей степени, чем некоторые коронные части[5]. Да-да, оружейные мастера в крепостях пограничной стражи, куда так редко заезжали мои предшественники, наловчились неплохо исправлять тот брак, которым вы столь успешно прикрываетесь.

Бросив собеседнику презрительную улыбку, максимально расслабленно откидываюсь на спинку стула.

– Чепуха! Огнестрелы необходимы нам для выживания, не более. Факт контрабанды мне неизвестен, но если и так, если какие-то республиканские молодчики сумели договориться с горцами, что само по себе невероятно, и торгуют с моими людьми, я не вижу повода наказывать командиров степной стражи. Наша малочисленность компенсируется лишь огнестрелами, которых нет у степняков, это оружие не производится нигде в Рогоре согласно вашему же эдикту, а потому мы вынуждены закупать его везде где только можно. Но я верен всем республиканским договорам и еще раз говорю: я контрабандой не занимался. Если же это сделал кто-то из командиров… А почему бы нам с вами не съездить в крепости? Сами посмотрите, сколько исправных стволов находится на вооружении; уверен, что их число, даже вместе с вышедшими из строя, не будет превышать установленные нормы.

Что касается оружейников, правящих оружие, – как я уже сказал, это вопрос выживания лена. Если вы не забыли, ствол любого огнестрела имеет свойство изнашиваться в бою. Править их совершенно естественно. Так что если вы хотите сделать карьеру на показательной порке, то вам скорее стоит найти тех самых виртуозов, что сумели пройти через Каменный предел!

– Что же, пусть так. Вы построили четыре крепости, создав степную стражу на границе баронства и кочевий торхов[6]. Еще две вы строите на границе с соседними ленами – для прикрытия от кочевников со стороны уже их земель. Ваша дружина вместе со степной стражей превосходит силы любого владетеля и где-то раза в полтора превышает максимальную численность графских отрядов, установленную королевским эдиктом. Но вы вновь сделаете искренне недоуменное лицо и напомните, что степная стража не относится к вашей дружине и что ваши воины служат в страже лишь десятниками и сотниками. Все остальные бойцы – это мирные пахари, на три года уходящие в крепость для защиты родных. Прекрасно придумано.

Под прикрытием крепостей, разъездов, летучих отрядов конницы вы обезопасили своих подданных от набегов, торхи забыли уже путь в ваш лен, даже наоборот: последнюю крепость – Барс, верно? – вы возвели уже на их земле. Но в степной зоне урожаи особенно хороши, а жизнь в Корге стала столь безопасна, что в ваши земли случилось великое переселение кметов[7] из соседних ленов. Они возделывают плодородную землю, а потому довольно богаты и даже ведут собственную торговлю, не попадающую под королевский налог… Что ж, если вы не забыли, могущество лена измеряется не только землями или силой дружины, но и числом его подданных. У вас их больше, чем даже у Лаграна.

– И это ваш единственный аргумент в пользу запрета на брак моей дочери и молодого графа? Возможно, вы правы насчет численности моих кметов. Увы, я не проводил переписи населения, а потому не могу сейчас утверждать точно, правы или не правы.


Но если вы не забыли, Республика[8] также не проводила переписи. Так проведите или поручите это дело мне, мы справимся собственными силами. Однако свадьба уже назначена и состоится всего лишь через два месяца; вы правы, гонец отправится в Лагран уже сегодня утром. К сожалению, за столь короткое время, боюсь, я не успею справиться со столь важной задачей, как перепись. Вряд ли и республиканские мерщики поспеют.

Странно, я громлю один его аргумент за другим, а он словно лишь наслаждается моей речью, будто бывалый игрок следит за удачливым новичком, оставив напоследок лучшие козыри…

– Знаете, барон, говорите вы очень убедительно. Но все же вам придется расторгнуть брачные обязательства Энтары Корг и Грега Лаграна.

– Вы не привели ни одного достойного аргумента.

Змеиная улыбка моего собеседника стала особенно хищной, а ледяные глаза наполнились мрачной усмешкой.

– Потому что вы отдадите свою дочь за меня. А в качестве приданого половину тех звонких золотых монет, что добыли на торговле зерном. Нет, конечно, сами вы не торгуете! Торгуют кметы. Смешно, правда? При переселении вы освобождаете каждого из них от любых налогов на десять лет, сделав исключение лишь для торговли. В Республике кметы не торгуют, слишком бедны; нет и налога. Вы ловкач, дорогой барон.

– Как вы смеете…

– Я не закончил. Вы переплавите всю выкованную в оружейных степной стражи броню, что готовили для создания латной конницы. Вы передадите Республике того мастера, что научился лить пушки и что трудится в Барсе. Вы выдадите нам всех контрабандистов и выдворите переселенцев в те лены, откуда они к вам переселились. Я уже подготовил специальный указ о запрете переселения кметов, а вы, мой дорогой барон, создали прецедент для его ввода. Благодарю. Думаю, нового ограничивающего указа для Рогоры, повешенных контрабандистов и литейщика-самоучки будет достаточно, чтобы наделать в столице шума.

Граф Бергарский станет герцогом, я, возможно, графом. Может, нет, но я вновь окажусь при дворе и буду всенепременно пользоваться расположением новоиспеченного герцога. Ваша дочь будет блистать в столице – денег из вашего приданого будет достаточно для достойного ее красоты поместья и тех дорогих безделушек, что так любят женщины. О, она будет счастлива, поверьте! Женщины очень любят жить в роскоши, и ради такой жизни они забывают все пристрастия прошлого. Даже такая дикая амазонка, как ваша дочь, забудет прежние вольности, окунувшись в жизнь столичного бомонда. Она будет блистать! А я сделаю ее жизнь столь роскошной, что Энтара в конце концов искренне меня полюбит.

Как видите, всем хорошо, все в выигрыше. Даже вы. Точнее, особенно вы. Ведь готовящееся восстание в итоге обернулось бы для Рогоры морем крови. Да, скорее всего, вы смогли бы объединить вокруг себя другие графства и их дружины. Допускаю, что с некоторым числом латной кавалерии, с большим количеством огнестрелов и даже пушками вы смогли бы одержать несколько побед местного значения.

Но если вы не забыли, все это уже было в истории Рогоры. Потеряв пару отрядов, Республика двинет сюда коронное войско, что неминуемо раздавит повстанцев. Тем более что ваши временные союзники – а согласитесь, что они именно временные, – предадут вас, как только станет ясно, что победы вам не одержать. С тыла же ударят кочевники… Ах да, вы ведь тайно отправили к ним сына. Рассчитываете на мир или, может, на военный союз? Полноте. Торхи предадут вас и ударят в спину, как только почувствуют запах большой битвы и большой крови. Вам не выиграть! Так не лучше ли сразу отказаться от заранее провального мероприятия?

«Козыри в рукаве есть не только у тебя, баронетик, – подумал я. – Проклятье, Энтара меня спасла! Если бы не красота дочери, этот хитрый и оборотистый лис уже сидел бы в столице, а в Рогору вошла панцирная конница дворянского ополчения…»

– Да, советник, вы меня удивили… Что же, аргументация у вас сильная. Давайте компромисс: вы не вводите закон о запрете переселения, а предложите, к примеру, обложить кметов еще одним, коронным налогом на торговлю и ремесла в Рогоре. И собирать их будут республиканские данщики. Думаю, сей закон будет принят гораздо быстрее и с большим воодушевлением, чем ограничения на переселение, верно? Контрабандистов я вам сдаю, про мастера-литейщика объявляю во всеуслышание и прошу вас ходатайствовать перед королем о том, чтобы он остался в Барсе. Пушки нам нужны против кочевников, давайте же мы оставим их у стражи, ограничив число и отливая лишь небольшие крепостные орудия? В случае успеха моя личная благодарность вам будет оценена в десятую часть моей казны – это не считая половины приданого. К слову, доспехи я не стану плавить, а передам королю как дар – лишь бы оставил мне литейщика.

Ах, и самое главное. Если вы соглашаетесь, мы прямо сейчас совершим свадебный обряд. И уже сегодня ночью вы сможете узаконить ваш брак. Ну что, на такие условия вы согласны?

Глаза старого лиса наконец-то перестали быть ледяными. О нет, теперь в них расплескалось темное, животное пламя похоти…

Тварь! Ты думаешь, я отдам тебе свою дочь, старому вонючему козлу?!

– Вы умеете убеждать, барон. Думаю, наш с вами союз будет выгоден обеим сторонам. Вы действительно готовы поженить меня с вашей дочерью прямо сейчас? О, женщины любят пышные свадьбы! Я закачу ей такую церемонию в столице, что не устраивали иные герцоги! Но церемония церемонией, а сам свадебный обряд можно будет просто повторить… Я согласен.

– Великолепно! Стража!

Мигом приоткрылась дверь, и показалась голова дружинника.

– Пошлите за моей женой и дочерью, приведите их сюда как можно быстрее! – Повернувшись к старому лису, остановил его вопрос взмахом руки: – В Рогоре право совершить брачную церемонию имеет владетель лена. Я сам сочетаю ваш брак, по нашим, а значит, и республиканским законам он будет считаться действительным.

Баронет расплылся в слащавой, похотливой усмешке.

Рано радуешься, тварь!

– Позвольте, я предложу вам другой напиток, более приличествующий моменту?

С этими словами подхожу к камину, над которым в позолоченном сосуде хранится редкий, заоблачно дорогой напиток – горская медовуха с вытяжкой из львиного древа. Учитывая замкнутость и кровожадность горцев, практически всякое отсутствие легальной торговли с ними, этот напиток, изготовляемый лишь для вождей горных кланов, крайне редко встречается что в Республике, что в Рогоре. Он обладает целым рядом целебных свойств, никак не отражается в похмелье, но главное – всего один бокал напитка, и даже у древнего старца проснутся такие мужские силы, что он целую ночь сможет любить самую несдержанную, горячую молодку. Самое то, чтобы произвести впечатление на неопытную девушку.

– Горская медовуха? – В голосе баронета проскальзывает тщательно скрываемая надежда.

– Все-то вы знаете… Вот что, после этой ночи этот сосуд – из чистого золота, между прочим! – я передам вам. И обязуюсь и впредь передавать вам сей напиток всякий раз, как он окажется в моем распоряжении. Раз уж моя дочь выйдет замуж не за молодого красавца – уж извините меня за прямоту, – любите ее, как ни один молодец не сможет любить. Вы были правы насчет роскошной жизни, но помимо жажды красоты любая жена жаждет любви мужа, во всех смыслах. С этим, – я щелкнул пальцем по запечатанному кувшину искусной работы, – она никогда даже не задумается о другом мужчине, кроме вас… А вот и бокалы. Обратите внимание, баронет, – горный хрусталь!

Прозрачные как слеза бокалы, купленные за баснословную цену в столице, я использую всякий раз при сложных переговорах, когда просто необходимо произвести впечатление на собеседника. Вот и на этот раз не подвели…

Напиток, разливаемый в фужеры из хрусталя, наполняет комнату ароматом горных трав и цветов, пропитывая пьяным дурманом воздух.

– Ну, за молодую семью!

– Благодарю вас, барон!

Лис жадно осушает свой бокал, кадык его при этом мелко дергается. Что же, напиток действительно очень вкусен и стоит своих денег – меры золота на вес нектара. Букет его насыщен, и освежает он столь сильно, что всего за несколько мгновений мышцы наливаются энергией, а сознание проясняется даже после бессонной ночи.

Внимательно проследив за тем, как собеседник осушает свой бокал, я удовлетворенно вздохнул:

– А вот скажите, баронет, вы не боялись шантажировать меня, выставляя столь унизительную цену за молчание? Вы же должны понимать, сколько сил я потратил, чтобы подготовить свою землю к восстанию, и как сильно люблю свою дочь? Я ведь помню еще ее первую, младенческую улыбку, первое «агу», первые шаги… И вот так отдать ее за вас, недомужика, от которого банально смердит?

Надо видеть лицо советника. От настороженности и испуга до гнева и, наконец, настоящей ярости.

– Если я не вернусь сегодня из вашего дома, полный пакет документов, изобличающих вас, незамедлительно отправится в Республику. Ведь не думали же вы, что я отправлюсь в логово зверя без должной страховки? Правда, я предполагал, что вы начнете угрожать мне раньше. Сейчас же поздно, я не отступлюсь от брака с вашей дочерью, но на оскорбление отвечу достойно. Благо с момента заключения брака жена пребывает в полной власти мужа!

Кровь ударила мне в голову, но внешне я сохранил спокойствие. Начатую партию необходимо довести до конца, иначе какой смысл?

– Позвольте, баронет. А ваше доверенное лицо – это не тот тихий и неприметный юноша, что приехал торговать в Рогору не позднее чем через месяц после вашего прибытия? Да, ловкий малый, все почитали его необычно смелым для торговца из Республики – лех осмелился ездить торговать и в предгорные селения, и даже в крепости степной стражи, в том числе в Барс. Доглядчик, значит… Вы с ним практически не встречались, передавали всю информацию через ту вдову-купчиху, у которой время от времени покупали вино? И конечно, парень в очередной раз ночует у нее, ожидая вашего возвращения… Стража!