Разрушенная

Нажимаю кнопку «стоп», опускаю камеру. Смотрю на Эйдена. Неужели это все мне не снится?

Грегори поворачивается к Маку.

– Можете запустить это сегодня, пока я не передумал? И воспользуйтесь вашей системой. Не уверен, что лордерские цензоры пропустят такое даже по моему прямому приказу. Меня могут арестовать.



Вечером Мак быстро приводит в порядок передающее оборудование, попорченное лордерами Астрид при задержании его и Эйдена. Доктор Лизандер отводит меня в сторонку, перевязывает порез на щеке.

– Скажите, как вы выяснили, кто я?

– Дедукция и предположение. – Она вздыхает. – Вообще-то мне даже неудобно из-за того, что это заняло так много времени.

– Расскажите.

– Я много думала обо всех случаях манипуляции в твоей жизни; о засекреченной ДНК, спрятанной так, чтобы ее невозможно было найти. Вопрос о том, кто ты такая, стал важной частью загадки.

– Вы сказали, что я напомнила вам подругу, которая умерла.

– Не просто подругу. – Она вытягивает из-под одежды цепочку с золотым медальоном и открывает его. – Видишь? Локон волос девушки, которую я любила много лет назад и которую приговорили к смерти за участие в беспорядках. Локон дочери Грегори, Саманты. В твой прошлый визит, когда ты порезала ногу, я, ни о чем таком не думая, взяла немного крови для анализа на ДНК. Немного погодя, ни на что особенно не рассчитывая, я сравнила твою ДНК с ДНК, взятой с локона. Не знаю, как ей удалось выжить, но Сэм – твоя мать.

– И вы пошли к Грегори и рассказали ему обо мне?

– Именно так.

– Где моя мама? Она жива?

– Надеюсь, что жива. Грегори занимается этим сейчас.

– Но как он догадался насчет Астрид?

– Благодаря тебе. По твоим словам, приют, возле которого ты побывала, находится в Камбрии. Грегори связал приют с исчезновением его дочери и вышел на Астрид, которая видела в Сэм возможность дискредитировать самого Грегори. После Армстронга он был наиболее вероятным кандидатом. Устраивая убийство Армстронга, Астрид понимала, что это не даст ей непосредственного доступа к власти. Она планировала далеко вперед.

– Не понимаю. Чем Сэм могла быть полезна Астрид?

– Возможно, она думала, что когда-нибудь представит дело так, будто Грегори нарушил закон ради спасения своей дочери. Потом, когда появилась ты, у нее возник план получше: используя внучку Грегори, скомпрометировать Зачистку и одновременно убить его самого и дочь Армстронга. Когда именно у Астрид возник этот замысел, сказать трудно, но, как представляется, тебе было лет десять, когда она устроила через Нико, чтобы ты попала в АПT.

– Если бы ее планы тогда сработали, лордеры не знали бы, какие Зачищенные надежны, а какие опасны.

– Астрид занимает крайне жесткую позицию. Считает, что смертная казнь предпочтительнее Зачистки. Она не остановилась бы ни перед чем и стала бы первым кандидатом на должность премьера в случае убийства Грегори. Но ты расстроила все ее планы.

– Я убежала, чтобы спасти вас, и меня не было рядом с Грегори и другими, когда должна была взорваться бомба, спрятанная в моем «Лево».

– Да. А потом я узнала кое-что от самого Грегори. Узнала, что Коулсон заметил расхождения в твоих документах и у него появились подозрения в отношении тебя. Когда в твоем доме взорвалась бомба, он воспользовался этим случаем, чтобы объявить тебя мертвой и предотвратить возможное вмешательство АПТ, чтобы самому распутать это дело.

– Но как вы нашли нас здесь сегодня?

– По распоряжению Грегори за Астрид установили наблюдение. Когда она отправилась на юг с группой поддержки, мы поняли – готовится что-то масштабное. И подошли ближе. Вовремя. – Доктор Лизандер улыбается.

– Да. Спасибо. Действительно вовремя.

Еще раз обдумываю все услышанное, но итог один и тот же. Еще ребенком меня забрали у матери, о которой я ничего не знала вплоть до сегодняшнего дня. Где она? Жива ли она? И… Бен.

– Что будет с Беном?

– Не знаю. Он – преступник, хотя и действовал, возможно, под принуждением.

– А где он сейчас?

– Его забрали в госпиталь – на осмотр и под наблюдение.

– Когда я смогу его увидеть?

– Я бы не советовала. Думаю, для вас обоих этот шаг неблагоразумный.

Программа «Знать обязан» получила новое вступление – Мак добавил Грегори. В девять часов вечера, на три часа позднее запланированного, передача вышла в эфир и попала во все телевизоры и на видеоэкраны не только нашей страны, но и многих других. Неужели столько всего действительно произошло за такое короткое время?

Я стою рядом с Эйденом. Он то и дело морщится от боли, но глаза блестят.

– Есть! У нас получилось, Кайла. – Эйден улыбается, но переводит взгляд с меня на Грегори и обратно.

Когда все заканчивается, Грегори поворачивается к ребятам.

– Оставьте нас на минутку, – говорит он тоном человека, который привык, что ему подчиняются.


Времена, однако, изменились. Они смотрят на меня.

– Все в порядке. Идите. – Пока парни тянутся к выходу, я гляжу на Грегори. Моего деда. Незнакомца. Человека, которого я ненавидела всей душой за все то, что он защищал, и при этом совершенно неожиданно спасшего мне жизнь. И не только мне, но и всем нам.

Грегори поднял бровь:

– Ну что? Осмотр прошел?

Я пожимаю плечами:

– Не знаю. Есть хорошее, есть плохое.

– И ты не уверена, что важнее.

– Точно. Вы действительно собираетесь в отставку?

– Разве я неясно выразился? Ты, похоже, не веришь?

Вид у него довольный.

– Может быть, это просто способ уйти от ответственности. Победить Астрид, свалить вину на нее, провести ребрендинг партии и начать заново.

– Политика любит козлов отпущения. Могло бы сработать. У тебя скептический склад ума. Наверно, ты унаследовала это от меня.

– И все-таки?

– Нет. Со мной покончено. Страна сможет начать заново без меня. Я не могу гордиться тем, что было сделано от имени моего правительства. Не могу гордиться тем, что делал сам. Прошлого не изменишь, но я предприму все от меня зависящее, чтобы облегчить политические перемены. Прежде всего, однако, я хочу сказать тебе, что мне очень жаль.

– Жаль чего именно? Даже если вывести за скобки Астрид, не она зачищала меня, избивала и угрожала. Не по ее приказу ребята из моей школы исчезали без всякой причины. Список и без Астрид довольно внушительный, но даже если добавить ее, кому-то ведь она подчинялась?

Грегори вздрагивает.

– Не беспокойся. Я не рассчитываю на торжественное семейное воссоединение с цветами и объятиями. И не жду, что ты простишь и забудешь. Но кое-что сделать могу. Для нас обоих.

– И что же это такое?

– Я обещаю тебе, что найду мою дочь, твою мать. Так или иначе, я найду ее.

Он берет меня за руку, и на этот раз я не противлюсь, не уклоняюсь. Сколько раз я думала, ну вот, теперь мне все известно, а потом – еще одно разоблачение. Но Сэм действительно моя мать – ДНК не лжет. И доктор Лизандер тоже. Я моргаю, сдерживая подступающие к глазам слезы. Только не здесь. Не сейчас.

– Где она?

– Я найду ее.



Возвращаюсь в дом Мака. В холле меня ждет Эйден. Один.

– Ты почему не в госпитале? Им надо как следует осмотреть твою руку.

– Да, наверно. Но прежде я хотел увидеть тебя. – Он тянется к моей щеке здоровой рукой, и я прислоняюсь к нему, вбираю его тепло. Как же хорошо, что он жив, что мы оба живы. Внезапно все случившееся обрушивается на меня, и я уже хочу одного: остаться здесь.

Эйден обнимает меня здоровой рукой и шепчет в волосы:

– Я слышал, что ты сказала доктору Лизандер.

– О чем?

– О Бене. Ты спрашивала, можно ли увидеть его.

Я отстраняюсь.

– Так было нужно.

– После всего, что он сделал?

– Это был не он. Его сделали таким. Ты не понимаешь.

– Сделай так, чтобы я понял.

– Он сопротивляется тому, что с ним сделали.

– Откуда ты знаешь?