Разбитые мечты

– Так важная эта свадьба, выходит? – спросила я, жмурясь от восхитительно вкусного пирожка. Оказывается, я всё-таки была голодной.

К этому моменту благодаря стараниям Грона тёмно-фиолетовый дым над кастрюлей посветлел и стал светло-голубым.

– Конечно, важная, – подтвердил повар, не отрываясь от своей работы. – Жаль только, что Лиланинэль от Леандра нос воротит. Донтрийцы эти всегда считали нас чуть ли не варварами, а их женщины – и подавно.

«С учётом того, как этот наглый юноша полез мне под юбку, не могу не согласиться с поведением Лиланинэль», – подумала и вновь обратилась в слух.

– … Ну а Леандр сделает всё что угодно, чтобы господину Кьянто-старшему досадить в отместку за то, что тот его в пять лет, по сути, в приют сдал. Ведь всё детство и юность Кьянто-младший прожил в закрытой академии для сыновей аристократов. Эх, дурачок… Господин Кристофер как лучше хотел, понимая, что сам почти всё время на службе пропадает, генерал-главнокомандующий как-никак, а о нём там будет кому позаботиться, дать образование, научить этикету, математике, военному делу, экономике. Вот так и аукнулось ему его доброта. Ох! Как бы я хотел, чтобы между Донтрием и Норгешем наконец мирный договор заключён был… У меня ж родня как раз на границе с Донтрием живёт, из-за этих распрей говорят, что совсем уже худо. На мир молятся всем селом…

Голова от полученного объема информации стала быстро опухать. «О-о-о-о, выходит, брак этот между Леандром и Лиланинэль политически важный… Теперь понятно, почему Кьянто-старший так взъелся на меня. Застукать родного сына голубых кровей со служанкой, а по моему встрёпанному виду он много чего мог подумать. Кстати, насчёт моего вида!» Пока в подсобку ходила, вновь чуть не навернулась. Взгляд упал на большие кухонные ножницы, и я невзначай спросила у Грона, могу ли воспользоваться ими. Он разрешил.

– Грон, а вот так если платье обрежу, нормально будет? – я примерилась ножницами где-то на уровне колен.

Повар обернулся на меня, нахмурился и сердито произнёс:

– В принципе-то нормально, у нас в селе девки и короче носят. Но мне не нравится, что ты только что о Леандре расспрашивала, а теперь вдруг платье укоротить решила. Сама ж с Анисьей говорила, что Ваша одежда из приюта Вас же и защищает, два года ходила словно монахиня. Говорю тебе, не смотри в сторону хозяйского сына, выгонят взашей, как эту Галию выгнали!

– Галию? Мне казалось её за что-то другое выгнали… – всё-таки способности секретаря не пропьёшь. Всеволод Петрович частенько просыпал будильник и опаздывал на деловые встречи.

Я перенесла руку с ножницами чуть ниже колен и ловко отрезала грубое серое платье вместе с нижней белой юбкой.

«Очевидно, более короткие юбки здесь носят, но конкретно на служанке Эллис такая длина будет трактоваться вызывающе. Ничего, мне чтобы не запутаться, сойдёт. Не джинсы, конечно, но вполне сносно».

– Да, госпожа Адель выгнала свою личную служанку, одним днём, пока господин Кристиан был в отъезде, и никто не знает почему. Рассчитала и приказала ей как можно скорее покинуть особняк. Даже на кухню пообедать зайти не разрешила, – понизил голос Грон.

«Хм, любопытно, что же такого наделала эта Галия, и не готовят ли увольнительную сейчас для меня…».

– Наверно, господин Кристиан души не чает в своей жене? – решила я всё-таки ещё немного расспросить о хозяевах дома, после того как расправилась с укорачиванием платья.

Теперь длинный подол больше не мешал, хотя разрез сбоку чуть выше колена всё ещё был виден. Правда, сейчас он уже смотрелся иначе, не столь вызывающе.

Что-то мне подсказывало, что уставший от утомительной готовки супа из морского ската повар будет не прочь посплетничать о хозяине дома. И я не ошиблась.

– Да не сказал бы, – отозвался Грон и перешёл совсем уж на шёпот, – Ладиславу вон уже скоро шесть месяцев, а Галия упоминала, что господа в разных постелях до сих пор спят. Она это по простыням поняла. Покои у господ Кьянто хоть и смежные, но простыни всегда, когда Его Высокопревосходительство оставался ночевать в особняке, были смяты в обоих спальнях. – потом Грон словно очнулся, поняв, кому он только что выболтал тайну, посерел лицом и проговорил. – Но ты чур никому! Т-с-с! Не хочу, чтобы меня как Галию уволили. Мне это место надо, у меня дети и внуки, а господин Кристиан хорошо платит.

– И давно они вместе не спят? – подалась я вперёд от любопытства.

«Странно, Кристиан таким видным мужчиной мне показался. Характер, конечно, не сахар, но это на постель не влияет…»

– Дык, с тех пор, как ранение при Пуассе получил, или даже раньше. И вообще, – повар выпрямился и посмотрел на меня строго, – что-то больно уж ты говорливая сегодня. Обычно тихо пообедаешь и уходишь в свою комнату, а тут…

– Так я головой ударилась! А у тебя суп, между прочим, – из кастрюльки вновь валил тёмно-синий дым.

Отвлёкшись на сплетни о хозяевах, Грон совершенно забыл о кастрюле с морским скатом.

– Да чтоб тебя! – громко выругался повар и схватился за поварёшку.

– Кстати, Грон, напомни, какая комната моя?

– По коридору третья дверь справа, – донеслось мне в спину вперемешку с ругательствами.

Как я и думала, все комнаты прислуги находились на первом этаже. Когда я распахнула дверь в «свою» комнату, то в первую секунду даже не поняла, что попала туда, куда хотела. Вдоль стен стояли две узкие грубо сколоченные кровати с тонкими и даже на беглый взгляд было понятно, что жесткими, матрасами. Небольшое окно под потолком, ситцевые занавески в клеточку и небольшой шкаф для одежды. Даже при том, что я снимала квартиру в Москве на зарплату секретаря, она была существенно лучше обставлена, чем эта комната.

– Эллис? – я услышала уже знакомые голос Анисьи, в котором прозвучали нотки облегчения. – А, вот ты где. Я тебя обыскалась. Там госпожа Зигфраида говорит, что лекарь пришёл, обследовать твою голову, насколько сильно ты ушиблась.

– М-м-м… я всё ещё оторопело осматривала комнату. – А мы здесь живём, да?

– Да, правда здорово? – Анисья обошла меня и плюхнулась на скрипучую кровать. – У нас целая комната на нас двоих, прямо так, как мы с тобой мечтали в детстве!

«Да уж, это точно не предел моих мечтаний…» – я осмотрела давящие стены, потрёпанный матрас на второй кровати, и впервые в моей жизни у меня закралась в голову постыдная мысль, что согласись я на секс с Леандром, то наверняка бы смогла выспаться на широкой мягкой двуспальной кровати.

– А мыться где? – неожиданно мне пришёл этот вопрос в голову, и плохое предчувствие засосало под ложечкой.

– Так в общей купальне на первом этаже, рядом с конюшней корыто стоит. Туда из колодца воды натаскать можно. Ты совсем-совсем ничего не помнишь? – расстроилась девушка.

– М-да…

***

Лекарь прислал записку, что служанка не беременна, с её головой тоже всё в порядке, потеря памяти возможна, следов магического вмешательства не наблюдается. Это успокоило Кристиана, но тем не менее, он велел позвать Эллис в кабинет, чтобы поговорить с глазу на глаз. К этому моменту нога разболелась безумно, пришлось вытянуть её под столом и попытаться отвлечься хоть на что-нибудь. К сожалению, ни одно обезболивающее Кристиану не помогало, он уже перепробовал всё, что советовали целители и не только.

Служанка постучалась в дверь кабинета лишь для вида, не дожидаясь разрешения, вошла и замерла посередине помещения с безупречно прямой осанкой. Она не смущалась, смотрела перед собой прямо, на лице не было написано ни грамма раскаяния за произнесённые ею слова при свидетелях в малой гостиной, но в тоже время в спокойном взгляде не читалось вызова. Она во второй раз предстала перед ним без чепчика, в котором ходила всё время, и Кристиан изумился тому, что столько времени не замечал у себя буквально перед носом настолько яркой девушки.

Он внимательно оглядел её с головы до ног, ему почему-то казалось, что раньше Эллис не была такой. Она никогда не стояла настолько расслабленно и в тоже время ровно, раньше она не отрывала взгляда от пола, в её глазах не было столько смелости и дерзости, а в движениях – столько грациозности и женственности. Что-то неуловимо изменилось в служанке, направленной в его дом специализированным училищем, в которое он обратился за прислугой. Кристиан неоднократно общался с Анисьей и другими девушками, выросшими в государственных приютах – послушными, кроткими, скромными, боязливыми – и эти знания никак не соотносились в его голове с поведением Эллис. Даже её плавная неспешная походка больше подошла бы уверенной и знающей себе цену женщине, а никак не ровеснице его сына.


Внезапно он заметил, что серое платье Эллис больше не доходит до пола, обнажая изящные женские ножки. Они привлекли его внимание настолько, чтобы вмиг стало тяжело дышать. До зубного скрежета захотелось прикоснуться ладонью к лодыжкам и медленно провести руками наверх, ощущая ладонями их гладкость и мягкость. Кристиан был готов поспорить на всё что угодно, что на ощупь кожа Эллис мягче донтрийского шёлка.

«Надо сбросить напряжение с профессионалками, – резко одёрнул он себя, – раз после полуторагодовой спячки тело проснулось и реагирует на малолетних девчонок, годящихся мне в дочери. Сколько ей? Двадцать два? Двадцать три?»

– Ты решила поступить радикально, и укоротила платье? – вырвалось у него само собой.

Он постарался нахмуриться, чтобы не выдать того, как сильно его взволновали её ноги. Ещё не хватало, чтобы она обозвала его извращенцем, припомнив сколько ему лет. Что касается его собственный внешности… ему хватало той брезгливости и отвращения, с которыми однажды посмотрела жена на его многочисленные шрамы на теле. Кристиан уже давно подозревал, что Адель не ложится с ним в постель из-за того, что считает уродом, ей просто противно. И это его собственная жена! Что уж тут говорить о красивой юной девушке. «Наверно, узнай какие мысли бродят в моей голове, и увидь она меня без одежды, то обозвала бы извращенцем дважды».

– Да, Ваше Высокопревосходительство, – коротко ответила девушка.

Она вначале встрепенулась, Кристиан видел, что она хотела как-то ответить по-другому и даже скривила губы, но сдержалась.

– Думаешь, что Леандру так больше понравится? – усмехнулся Кристиан. – Имей в виду, он свою помолвку с принцессой ради какой-то там служанки не разорвёт. Я не дам. А если вдруг забеременеешь, то ребёнка отберу.

Он собственно и позвал Эллис, чтобы озвучить всё это. Вставлять палки в колёса своему сыну не видел смысла, всё-таки, если у них уже есть любовная связь, то Леандр от девчонки не откажется. Но что касается самой девицы, то Кристиан крайне надеялся, что после слов о возможной беременности служанка задумается, а нужна ли ей такая связь, которая ни к чему не приведёт? Но получил почему-то совершенно непредвиденную реакцию.

Девушка сильно побледнела, потом покраснела, с силой сжала руки в кулаки так, что пальцы до крови впились в её ладони.

– Да я смотрю, Вы только и умеете решать вопросы тем, что сваливать все проблемы на женские плечи, и сбегать от них, будто Вас это не касается, – зло бросила нахальная девица в ответ.

– Что?! – Кристиан аж поднялся с кресла, услышав такое заявление в свой адрес.

Что-то, а трусом его в жизни ещё никто не осмеливался называть. Даже враги. Даже перед лицом смерти.

– А что, скажете, Вам это впервые? Сбросили же воспитание Леандра на незнакомых людей и самоустранились под предлогом работы, – и она пренебрежительно фыркнула, показывая всё своё отношение.

Вспышка ярости затуманила разум. Да что эта служанка может знать о затяжной войне с племенами дикарей, которые постоянно атакуют Норгеш с гор, о нападениях разбойников с моря, о вспышках мятежников на западе…?! Да и ради кого ему было жертвовать своей карьерой? Ради упрямого сына, который только и позорит его всю жизнь?

– Да как ты смеешь… – видят боги, Кристиан хотел поговорить со служанкой тихо-мирно, возможно даже предложить ей хорошую выплату, если она сама откажется от связи с его сыном, но теперь!

Вдруг остро захотелось намотать эту длинную почти чёрную косу на кулак, опустить руку вниз, чтобы девчонке пришлось встать на колени, и заставить её просить прощения, глядя на него снизу вверх. Не отдавая отчёта своим действиям, Кристиан ринулся из-за рабочего стола и всей грудной клеткой прижал Эллис к стене, широко расставив руки на стене по обе стороны от хрупкой фигурки. Хотелось большего. До чувства острого жжения в кончиках пальцев хотелось сжать эту хрупкую тонкую шейку, увидеть страх в её глазах или хотя бы уважение.

– А ну, проси прощения, живо! – прорычал тяжело дыша он словно раненный медведь.

За всю его карьеру генерала-главнокомандующего ещё ни один смертник не осмеливался указывать Кристиану на его собственные промашки. Время от времени его посещали мысли: а правильно ли он тогда поступил? Быть может, уделяй он время Леандру, всё сложилось бы не так, и он был смог совместными с сыном усилиями развить его дар, сделать из него настоящего мага и преемника. Да и свадьбе с донтрийской принцессой тот бы не сопротивлялся так отчаянно, понимая, что слишком много всего зависит от этого договора.

– За что? – служанка пронзительным ясным взглядом смотрела прямо в его лицо, гордо вскинув подбородок и цинично усмехаясь. – За то, что укоротила подол платья, чтобы больше не летать с лестницы в Вашем доме? За то, что осмелилась указать Вам на Ваши ошибки вместо того, чтобы лебезить? Или за то, что Ваш сын проявил ко мне интерес?

Кристиан смотрел в горящие, словно у блудливой кошки, зелёные глаза и разрывался между желанием придушить нахалку и впиться поцелуем в эти чувственные пухлые губы. Внешне робкая служанка в простом сером платье никак не вязалась с образом дикой пантеры, каждое слово которой жалило похлеще, чем осколки бомбы при Пуассе. Кристиан поймал себя на том, что находится на грани и с трудом себя сдерживает. Больше всего на свете хотелось задрать это чёртово серое платье, неумело подрезанное девушкой, и обнажающее столь соблазнительные ножки, схватить девчонку за мягкие бёдра с такой силой, чтобы потом остались синяки на её нежной коже, и врываться в неё со всей яростью, что она в нём пробудила. Хотелось иметь её. Сильно, грубо, жёстко, много, так много, чтобы она взмолилась о пощаде. Зачем, боги, зачем она его провоцирует?! Всем своим видом и поведением, она бросает ему вызов. Ему! Генералу-главнокомадующему! Руки начали подрагивать мелкой дрожью не то от бешенства, не то от жгучего всепоглощающего желания обладать этой чертовкой. Боги! Полтора года воздержания, всё было прекрасно, а тут его словно прорвало! Куда подевалось его хвалёное самообладание?

– Может, мне извиниться за то, что из-за меня Вы прошлись по кабинету, забыв про свою трость? – издевательски протянула Эллис, ни чуть не испугавшись того, что в какой то миг рука Кристиана дрогнула, и он потянулся к её горлу.

– Что?!

Его Высокопревосходительство почувствовал себя так, будто на него вылили ушат холодной воды. Он на несколько секунд завис, глубоко шокированный откровенной дерзостью Эллис, как только последний вопрос дошёл до его сознания. Вдруг осознал, что не заметил, как стремительно пересёк весь кабинет и стоит, нависая над сопливой девчонкой, даже не вспомнив про свою трость.

– Хм… неужели психосоматическое заболевание… – пробормотала какие-то незнакомые слова служанка, слегка изменившись в лице.

Именно в этот момент где-то на этаже через дверь или две раздался надрывный младенческий плач. Минута шла за минутой. Кристиан, как мог, сдерживал своё дыхание, чтобы не выдать, насколько противоречивые чувства испытал, находясь в одном кабинете с Эллис. Плач раздался вновь.

– У Вас, вообще-то, ребёнок плачет, – произнесла служанка очевидное, и Кристиану пришлось отступить.

Мужчина обернулся в поисках собственный трости, которая осталась у кресла, сделал шаг или два в её направлении, но очередная волна судороги свела ногу, и он практически упал на четвереньки на пол, в последний момент схватившись за край письменного стола. Кое-как подтянувшись за край столешницы, перегнулся и рывком схватил ненавистную трость. Затем прикрыл глаза и тяжело выдохнул, ожидая, что сейчас получит очередную порцию унизительных высказываний в свой адрес от бесстыдной сиротки. Эта острая на язычок девчонка наверняка злорадствует тому, как только что он перед ней фактически ползал на коленях. Но оглянувшись увидел, что дверь в кабинет распахнута настежь, а служанки и след простыл.

***

Удивительное дело, Зигфраида почему-то изменила своё отношение к моему падению и даже заботливо вызвала лекаря, правда, почему-то пожелала присутствовать при осмотре. Ну, я, в целом, не возражала, особенно если учесть, что из одежды мне ничего не пришлось снимать. Осматривал меня гладко выбритый высокий мужчина субтильной внешности с длинными холодными пальцами, светло-пепельными волосами, заплетёнными в пышную французскую косу и красивыми, но на мой вкус чересчур мягкими, чертами лица.

Он потрогал мою голову, посмотрел в глаза, потом зачем-то пощупал живот, поводил руками в воздухе и сообщил, что я в порядке. Если бы я не показала на ушибленную ногу, то он бы её и вовсе не заметил. Дал мне баночку с какой-то вонючей мазью и рекомендовал мазать на ночь. Подмены личности Эллис Ларвине местный лекарь не заметил, а при Зигфраиде задавать наводящие вопросы я как-то побоялась. Уж очень странные взгляды она бросала на меня, делая вид, что интересуется книгой с ближайшего стеллажа. К моему облегчению, вопрос про потерю памяти задала экономка. Лекарь ответил, что такое время от времени случается, особенно, когда человек теряет сознание, но он уверен, что со временем я всё вспомню. Зигфраида поджала свои тонкие губы, и не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что она абсолютно не верит в мою потерю памяти.

Затем экономка сообщила, что меня вновь вызывает господин Кристиан, на этот раз он хочет побеседовать наедине. Я глубоко вдохнула перед тем, как входить в кабинет Его-Высоко-Как-Его-Там и выдохнула, дав себе клятвенное обещание не хамить, не дерзить и вообще постараться вести себя так, чтобы меня не уволили.

Анисья успела уже промыть мне все мозги, что на панель мы с ней не отправились исключительно благодаря училищу, и благодаря ему же нас взяли работать в особняк лорда Кьянто. Но если господин Кристиан будет недоволен работой, то контракт он может разорвать, а откуда срочно брать деньги для погашения ежемесячного платежа – непонятно. К тому же какой-то загадочный «спонсор» приюта давно на меня глаз положил и очень злился, что я поступила в училище на служанку. По представлениям Анисьи, если я окажусь без работы, то меня может принудительно взять в содержанки этот загадочный «спонсор», заплатив долг за учёбу. Я не уверена, что поняла всё верно из сбивчивых объяснений рыдающей служанки, но общую суть уловила: если есть возможность остаться работать в этом доме, то её надо использовать.

Я даже вежливо постучала, перед тем как зайти, хотя знала, что меня ждут. «Ты решила поступить радикально, и укоротила платье?» – первое, что я услышала от господина Кьянто-старшего. Он с такой гримасой неудовольствия осматривал мои ноги, будто я оскорбила Его Высокопревосходительство своим видом, что так и захотелось съязвить что-нибудь в ответ в стиле «завидуете, что могу передвигаться без трости?». Но я сдержалась. В конце концов, заходя в кабинет, я дала себе слово, что буду вести себя прилично, а потому ответила коротко, как ответила бы настоящая Эллис на моём месте. Я уже выяснила у Гронара, что такая длина платья здесь считается вполне приличной, просто непривычно смотрится на служанке из приюта после специализированного училища.

Я терпеливо ждала, чтобы понять, зачем позвал меня Кристиан. Наверняка он сейчас потребует попросить прощения за те некультурные слова, что я бросила в его адрес в малой гостиной, и я даже приготовила извинения заранее. Чего не сделаешь ради того, чтобы сохранить работу. Но вот следующая фраза господина Кьянто в один миг вывела меня из равновесия, заставив глотать воздух.

– Думаешь, что Леандру так больше понравится? Имей в виду, он свою помолвку с принцессой ради какой-то там служанки не разорвёт. Я не дам. А если вдруг забеременеешь, то ребёнка отберу.

Да, мне было неприятно, что мужчина сделал выводы, будто я сплю с его сыном, но в целом я была готова к оскорблениям на этот счёт. Даже в моём со свободными нравами мире девушка, имеющая отношения с женатыми или помолвленными мужчинами, мягко говоря, осуждалась. Мысленно я уже подобрала наиболее интеллигентные выражения, чтобы объяснить, что не имею никаких видов на Леандра, не претендую на статус его невесты, и между нами не существует интимной связи.

Но фраза «а если вдруг забеременеешь, то ребёнка отберу» ударила под дых, выбив почву под ногами. Воздух как будто вмиг закончился в лёгких, стало тяжело дышать, грудь сковало тугими металлическими кольцами. Я заставила себя вдохнуть, просто заставила.