Путевой светлячок

В первый раз за несколько лет сам коснулся меня: в тот момент я едва сдержала слезы, думала, что в преддверии расставания он изменит отношение ко мне, но — увы. Моим надеждам и мечтам не суждено было сбыться. Отец лишь недоуменно посмотрел на меня, да вернулся в кресло за рабочим столом к чтению приходно-расходной книги. Я тогда все продолжала стоять в ожидании, что, может быть, он найдет хоть пару ласковых теплых слов для меня. А затем, поймав этот недоуменно-раздраженный взгляд, с трудом сдержала слезы и с прямой, как палка, спиной вышла из кабинета. Дверь я закрывала медленно, так, словно отрезала свое прошлое, что, в сущности, было не так далеко от истины.

И вот снова стою и терпеливо жду: может он что-то скажет или сделает хоть что-нибудь, проявит отцовские чувства, но он равнодушно стоял наверху белой мраморной лестницы, держа за руку довольную Дариэлу, и смотрел на меня пустым взглядом, рождая во мне еще большую боль и обиду.

Пришлось, опустив глаза, молча забраться в салон кареты, придерживая подол длинного синего шерстяного платья. Когда мы тронулись с места, я только невероятным усилием воли запретила себе выглянуть из окна. Здесь я все равно никому не нужна, а вот что меня ждет в клане дедушки, пока покрыто дымкой неизвестности. Да и папино предположение о моем возможно скором замужестве ради сохранения рода с даром целителя радужности настроению и легкости в душе не прибавляли.

Несколько мучительно долгих часов я ехала, сложив руки на коленях и сжав в кулаки. Боялась, если разожму кулаки — начну кричать и биться в истерике. Тридцать лет прожить бок о бок, любыми путями пытаться завоевать любовь отца или хотя бы его уважение, старательно учиться, идеально себя вести и быть самой примерной девочкой лишь бы заметил, оценил, приголубил, а в итоге… В итоге, от меня избавились, как только подошло время, без угрызений совести, сожалений и малейших эмоций. И все потому, что он слишком любил мою маму и больше не хочет страдать, а заставить страдать своего единственного ребенка — разве это нормально?

Наконец, смогла пошевелиться. Откинувшись на мягкую, обитую красным бархатом, спинку сиденья, прикрыла глаза, заставляя себя глубоко дышать, расслабляя мышцы тела. Неожиданно в окно кареты постучали, заставив меня вздрогнуть от неожиданности. Отодвинула занавеску и приоткрыла окошко, один из сопровождающих меня охранников по имени Риасэль, свешиваясь с седла, вежливо предупредил:

— Леди Хельвина, мы выехали на основной тракт, скоро прибудем к дому для странников «У Михаэля».

— Хорошо, Риасэль. Как будем подъезжать, предупредите меня, — попросила я.

Светлые любыми способами пытались выделить свою расу среди других. Даже горные тролли, которые чурались чужаков и пришлых, придорожные гостевые дома не называли иначе как тавернами. И только на наших территориях таверны назывались домами для странников.

Отец сообщил, что путешествие к темным родственникам пройдет в два этапа. Сначала в таверне «У Михаэля» для большей безопасности мы присоединимся к ежегодной дипломатической миссии, которая направляется на территории темных эльфов, затем посещает тех же троллей, подземные царства гномов и совсем уже далекие отсюда земли демонов. Так принято испокон веков.

Дипломаты других стран так же посещают столицу светлых эльфов один раз в году, что способствует регулярным встречам, тесному сотрудничеству и принятию многих политически важных решений или урегулированию возникающих разногласий. Уже второе тысячелетие такой установленный порядок способствует предотвращению крупных межрасовых военных конфликтов, что не может не радовать жителей нашего мира — Тирэя.

По окончании второго этапа, достигнув территорий темных эльфов, меня передадут с рук на руки встречающим — представителям дедушки в приграничном городке под названием Эмерун. Мои нынешние сопровождающие вернутся в отцовское поместье, а я последую в клан матери.

До Эмеруна нам придется долго добираться, проехать через земли людей, которые граничат с горными царствами драконов на западе и воинствующими кланами арути. Наш путь пройдет по границе территорий нескольких рас, что повышает опасность. Именно поэтому отец не отправил меня к темным сразу, как получил дедушкино письмо, а я отпраздновала совершеннолетие. Пришлось дожидаться дипломатической миссии. О чем он тоже вчера сообщил бесстрастным голосом с явным намеком на то, что, несмотря на неудобство, проявляет заботу прежде всего обо мне.

Когда я, наконец, устала ехать, сидя в одном положении, решила проверить содержимое стоящей на полу кареты корзины со снедью, тем более еще и очень захотелось есть, а от запаха исходившего оттуда рот наполнился слюной. Так что, недолго думая, сняв перчатки и расстелив на коленях салфетку, принялась за обед. В предвкушении открыв крышку корзины, снова чуть не заплакала от признательности. Она была заполнена моей любимой едой: запеченной на углях курочкой с картошкой, ветчиной, разными колбасками, ягодами и фруктами, парой свежих караваев и пирожками — все положили наши слуги, с которыми я из-за одиночества все время общалась. Окинув взглядом все эти вкусности, мысленно поблагодарила их за заботу.

Пока ела, глотая горькие слезы, снова уплыла в воспоминания. В нашем поместье не было моих сверстников или эльфов моего статуса. И хотя отец запрещал более дружеские, чем принято, отношения со слугами, я все равно тайком общалась с ними, а в детстве так и вовсе ходила хвостом за некоторыми из них.

За поварихой Эльзой из расы людей, которая была уже пожилой, но все еще крепкой женщиной. Она учила меня готовить и выбирать продукты по лучше да посвежее, разделывать тушки животных и птицы, печь, как мне кажется, самый вкусный и ароматный хлеб на свете. Эльза вечно подкармливала меня, привычно сетуя на то, что я слишком худенькая. И убедить ее, что толстых или просто пухлых эльфов не бывает в природе — бесполезно. По-своему она любила и жалела меня, «практически сироту», хотя я не понимала раньше, как можно при живом отце быть таковой. Зато теперь точно знаю.

За конюхом Сариэлем, даже по эльфийским меркам старым эльфом, который искренне любил лошадей и не любил других разумных, но для меня сделавшим исключение. И хотя я так и не научилась ездить верхом на этих замечательных умных животных, ему все равно было не лень рассказывать истории о них.

Я часто сидела на заборе загона и наблюдала за тем, как он ухаживает за лошадьми, объезжает, лечит, воркуя над ними как над маленькими детьми. Точно так, как надо мной — кормилица Милена, но та тоже была человеком, и когда мне исполнилось десять, отец сказал ей покинуть наше поместье: незачем высокородной эльфийке перенимать человеческие привычки. Но благодаря именно Милене я узнала, что такое любовь матери к своему ребенку, чувствовала ее заботу и нежность.

Из-за отстраненности и холодности отца я в значительной мере была предоставлена самой себе. До обеда со мной всегда занималась гувернантка из аристократического, но обедневшего эльфийского рода светлых, конечно же. Вот та как раз меня откровенно не любила и даже в мелочах, исподволь, показывала, какая у нее ученица неполноценная, недостойная и несовершенная. Но мои успехи в учебе лично проверял отец, чем заставлял ее усердно и старательно работать над моим обучением и воспитанием, пока я не стала совершеннолетней. Сие не могло не обрадовать меня хотя бы такой мелочью. Но пылающий презрением взгляд, которым эта злюка (как я называла ее про себя, а кое-кто — и за глаза) одаривала мой длинный, покрытый плюшевым коротким ворсом хвост с серебристой кисточкой на конце, я долго забыть не смогу.

Ей потребовался год, чтобы заставить меня приучиться скрывать свой темноэльфийский хвост под подолами длинных платьев, обвивая его вокруг бедра. Если же он нечаянно, бесконтрольно высовывался наружу, гувернантка с ядовитой насмешкой наступала на очень чувствительный кончик, из-за чего я резко и болезненно вскрикивала. Еще одним недостатком, в ее глазах, стала моя торчащая из-под верхней губы пара белоснежных клыков. По ее приказу приходилось в присутствии посторонних эльфов превращать свой рот в куриную гузку, чтобы спрятать их. Но своего она добилась. Скрывая два своих явных отличия от светлых эльфов, наиболее выдававших принадлежность к темным, я могла вполне сойти за «свою». Даже отец был доволен этим фактом, когда возил меня в столицу на представление ко двору. И лишь меня удручало, что приходилось скрывать часть себя, словно я — действительно второй сорт, недостойная.

После обеда, по правилам, высокородные эльфийки должны были отдыхать, я же от безделья бежала на конюшню, на кухню или просто в лес. И однажды, нечаянно, еще когда мне было шесть лет, познакомилась там с дриадой по имени Ниса, обитавшей в большом раскидистом дубе на берегу лесного озера.

Именно Ниса, спустя совсем немного времени после нашей встречи, начала развивать мой целительский дар и учить лечебному делу. К моему неожиданному везению, отец, когда узнал об этом, заключил с этим маленьким лесным народцем договор: за мое обучение дриады получили некоторые преференции. Участок леса, где обосновалась моя новая учительница, стал заповедной территорией для жителей нашего поместья.

Больше двадцати лет она была моей самой близкой подругой, воспитательницей и жилеткой в которую я плакалась, выплескивая свои детские обиды. Мы вдвоем обследовали весь лес в округе на несколько километров вокруг. Ниса научила меня слышать и чувствовать лес, договариваться с животными, чтобы те не трогали и обходили стороной, использовать полезные свойства трав и собирать их, когда те входят в самую силу. Даже отец как-то раз признался, что мне повезло найти такую наставницу, ведь дриады — часть леса и самой природы. И кто лучше них может знать, как пользоваться ее дарами?

С возрастом мой дар целителя усиливался, и становился больше объем знаний в этой области, и все благодаря Нисе и ее соплеменникам.

К моей радости и к великому счастью для Нисы, несколько лет назад она познакомилась с древесным духом огромного молодого дуба на границе владений. Они с первого взгляда полюбили друг друга и теперь живут вместе. Уже через год после их соединения, у дуба появилось много молоденьких побегов, из которых вскоре появились новорожденные дриады и парочка древесных духов. Мы с Нисой, спустя положенное время, вместе подселяли их в свободные молодые деревца. Это было так трогательно, что мы обе плакали от счастья, наблюдая, как происходит связь между молодыми дриадами или духами с их новыми домами. Э-э-эх, счастливое время закончилось, два дня назад я попрощалась со всеми своими знакомцами и любимыми местами.

Из воспоминаний вновь вырвал стук в окно. Отодвинув шторку, я увидела Риасэля, который предупредил:

— Скоро подъедем к дому странников, где нас будут ждать представители дипломатической миссии.

Я кивнула ему в ответ и начала без суеты убирать остатки своего обеда и приводить платье в порядок. Это много времени не заняло, поэтому я уже привычно достала из-за пазухи цепочку с кулоном в виде сердечка. Внутри него были спрятаны миниатюрные портреты мамы и папы, хотя последний я вчера бумагой заложила — не могу его видеть пока.

Любой, кто нечаянно бы увидел портрет моей мамы, решил бы, что это я. В обрамлении серебряной крышки кулона на меня смотрела необыкновенной красоты женщина. Густые волосы, похожие на расплавленное серебро, уложены в высокую элегантную прическу, а над острыми кончиками ушей в качестве украшения воткнуты яркие большие живые цветы. Высокий умный лоб, прямой нос, с тонкими крыльями, идеально вылепленные пухлые губы, а из-под верхней губы торчат белоснежные острые клыки, что отнюдь не портит вид и не придает хищности. Немного прижимающие нижнюю губу клыки скорее добавляют немного испуганному и невинному облику женщины дополнительного очарования. Высокие скулы и серебристые брови в форме совершенных дуг подчеркивают большие раскосые глаза зеленого цвета, в обрамлении густых тоже серебристых ресниц.

На портрете женщина сидит, сложив руки на коленях и чуть склонив голову набок, словно с любопытством заглядывает прямо мне в душу. Изящная линия плеч, трогательно-нежная шея, украшенная богатым, тяжелым на вид, ожерельем, высокая грудь и тонкие руки с узкими запястьями — все это явно говорит о том, что это женщина утонченная, нежная и слабая, нуждающаяся в сильном защитнике. Герое! Папа недолго был таковым для мамы, а вот для меня им стать не пожелал. Хотя мы с ней похожи, как две капельки воды, лишь с одним различием — мои глаза глубокого серого цвета чуть более светлые вокруг зрачка, что придавало им эффект прозрачности. На свету они переливались темным серебром, отец сказал, что цветом глаз я пошла в дедушку — еще один повод не любить меня. Хотя нельзя не признать, что по-своему папа заботился обо мне — как мог, но моей одинокой душе хотелось большего.

Я услышала, как колеса загрохотали по деревянному настилу внутреннего двора дома для странников. Закрыла крышку кулона и быстро убрала его за пазуху, туда, где висел на плетеной веревочке небольшой мешочек — подарок Нисы — с бисером, нанизанным на нити для украшения волос. Вручая подарок, дриада тихо сказала: «Он пригодится тебе, чтобы почувствовать себя самой собой, не следовать старыми дорогами, а найти для себя новый путь. Просто помни, что ты скорее темная, чем светлая, так что не нужно стесняться надуманных стереотипов, а особенно себя».

Я решила, что обязательно вплету ее подарок в свои волосы, как она учила, просто чтобы почувствовать себя уверенней, а главное — наперекор наставлением моей бывшей гувернантки. Как символ новой жизни!





* * *


Стоило карете остановиться, дверь тут же открылась: второй мой охранник — Дарэль — спустил трехступенчатую лестницу и помог сойти на землю. Ноги изрядно затекли от долгого сидения. Хвост уже привычно, неосознанно обвился вокруг бедра под юбкой, а губы вытянулись, закрывая клыки, — все же годами вдолбленную привычку скрывать темноэльфийское происхождение не изжить за один день, с ней долго придется бороться.

Незаметно оправила свое классическое платье, сшитое по последней «светлой» моде: длинное до щиколоток, приталенное, но расклешенное от бедер, тесно облегающее грудь, со шнуровкой по бокам и узкими длинными рукавами. А тонкие перчатки — обязательный атрибут любого выхода в свет. И если у других светлейших леди они вызывали раздражение, то в моем случае — помогали скрывать темные коготочки. И хотя их можно было бы принять за своеобразный маникюр, но вкупе с другими моими отличиями от светлых кое-кому доставляли дополнительное недовольство. Надеюсь, теперь все это останется в прошлом.

Перед большим одноэтажным строением дома для странников «У Михаэля» выстроилось цепочкой несколько карет, столпилось множество эльфов — как мужчин, так и женщин. Стоял непривычный для меня шум: всхрапывали кони, смеялись мужчины и четыре эльфийки поднимались по ступеням в таверну. Та, которая шла последней, держала за руку мальчика на вид лет шести в длинном плаще из тонкой ткани.


Ко мне подошел солидный эльф со светлыми волосами, золотом отливающими на солнце, и глазами поразительно яркого изумрудного цвета. Яснее ясного — представитель одной из старых высокородных семей. Мужчина вежливо улыбнулся и, коротко поклонившись, спросил:

— Леди Хельвина из рода Черной дубравы?

— Да, вы правы! А вы, я полагаю, лорд Сиэль? — ответила я, и, не сдержавшись, улыбнулась в ответ на его теплый взгляд и искреннюю улыбку.

Лорд Сиэль мазнул взглядом по моим губам, тем самым заставив тут же напрячься, ведь он заметил клыки. Но этот, как хотелось думать, без сомнений приятный во всех отношениях мужчина не изменил расположения ко мне. С галантностью умудренного придворного предложил руку и, дождавшись, когда я положила свою ладонь на нее, направился в таверну со словами:

— Приятно познакомиться с вами, леди Хельвина. В этот раз Повелитель назначил меня первым лицом миссии, соответственно, я возглавляю наш небольшой отряд.

Почти у входной двери я поспешила любезно ответить:

— Мой отец очень высокого мнения о вас, лорд Сиэль, и уверил, что с вами мне не о чем тревожиться. Все миссии под вашим руководством проходили благополучно и без каких-либо эксцессов. Именно по этой причине со мной всего три охранника. Лорд Сиэль, прошу вас, можете без стеснения и дополнительного уведомления брать их под свое командование, если вдруг в этом возникнет нужда в дороге. Я понимаю всю сложность и опасность нашего путешествия, и поверьте, в трудную минуту так же буду слушать вас беспрекословно.

Выслушав мою тихую, но пылкую речь, лорд улыбнулся еще шире и похлопал по руке, лежащей на его согнутом локте неожиданным отеческим жестом. Затем, кивнув, ответил:

— Мне лестно, что ваш отец наслышан обо мне и такого высокого мнения. — Мгновение спустя, уже пропуская меня внутрь помещения таверны, тихо проворчал: — Вот если бы все наши женщины были столь умны и понятливы как вы, леди Хельвина, мы бы проблем в пути не знали.

Как только глава миссии замолчал, мы прошли в большой просторный зал, где за центральным столом сидели уже виденные во дворе три женщины. Четвертая женщина и ребенок расположились чуть поодаль. Именно к ним в данный момент подошел молоденький эльф с подносом в руках. Быстро расставив тарелки и кружки, удалился, чтобы через минуту вынести еще больший поднос, с трудом держа его перед собой, теперь уже предназначенный для трех леди, которые тихо посмеивались и щебетали между собой.

Лорд Сиель помог мне сесть за стол к этим дамам и нетерпеливо щелкнул пальцами слуге, глазами показывая на меня. Затем начал представлять нас друг другу:

— Дамы, позвольте представить вам леди Хеливину из рода Черных дубрав. Эта весьма достойная молодая леди направляется в Эмерун к родственникам. Так что практически все время в пути мы проведем вместе.

Меня окинули три пары любопытных глаз, и в одной из них я отметила плохо скрываемое недовольство. Именно с обладательницы этой пары лорд Сиель продолжил знакомство:

— Леди Хельвина, позвольте представить вам элу Карэль, супругу моего помощника и второго советника этой миссии.

Ага! Не леди, и сие сразу объясняет ее априори негативное ко мне отношение. Эла неискренне улыбнулась, наклонив голову в положенном при нашем социальном различии приветствии. В ответ я просто кивнула, переводя взгляд на следующую женщину.

Лорд Сиель продолжил представление, жестом указывая на вторую даму, которая смотрела на меня с холодным любопытством:

— Леди Азарэль из рода Каменистой реки.

Я вспомнила справочник по генеалогическим древам светлых, из которого следует, что этот род почти перевелся и обеднел до неприличия, но по слухам, докатывавшимся до отцовского поместья, несколько лет назад неожиданно разбогател. И многие судачили, гадая — каким образом? Что до сих пор тайна, покрытая мраком. И вот сейчас с последней представительницей этого рода я сижу за одним столом. Леди Азарэль, между тем, закончила вместо главы миссии:

— Я провожаю свою троюродную кузину элу Хлоэль с племянником Хемом, они едут с вами… в темные земли, — произнесла леди, и, не удержавшись, бросила странный раздраженный взгляд на соседний стол, где в этот момент кушали ребенок и другая женщина.

Меня неожиданно заинтересовало имя мальчика. Ведь обычно по имени можно сразу определить к какой расе относится его носитель, а знающие могут и ветвь или род определить.

Например, мое имя и имена все темных имеют окончания «-ина» или «-ин», у светлых «-эль» или «-эл» — обязательное окончание в любом имени и у любого сословия.

У людей короткие имена и кроме того есть фамилии, хотя зачастую у обычных представителей этого народа последние перекликаются с названиями поселков или деревень, в которых они проживают.

Как написано в учебниках, у арути только имена, которые различаются лишь по названию клана или главной самки, их возглавляющей. В жизненном укладе этих монстров царит полнейший матриархат.

Драконы выделяются длинными, плохо воспроизводимыми именами, еще более сложными названиями родов, а потом и гнезд, где они вылуплялись. Составитель учебника по расам Тирэя сетовал на то, что драконы очень трепетно относятся к своим именам, и представителям дипломатических миссий приходится заучивать их в точности до буквы, во избежание проблем.

Самая закрытая раса — демоны — удивила и тут. Все их имена заканчиваются на «-ааль», что означает «огненный», а вот второе — родовое — имя не называлось никому. Считалось, что оно несет в себе силу, и если о нем кто-либо чужой и недобрый узнает, то может навредить демону. Второе имя демоны получают при совершеннолетии.

Так вот, леди Азарель назвала имя мальчика, но короткое — домашнее. Странно!

Последней оказалась красивая, но судя по пустому, глуповатому взгляду — недалекая девушка. Лорд Сиэль, прежде чем представить ее, улыбнулся снисходительной отеческой улыбкой и произнес:

— Леди Хельвина, это моя дочь леди Ариэль, она, как и вы, отпраздновала недавно совершеннолетие и в качестве подарка упросила меня взять ее с собой посмотреть мир. Я не смог, к сожалению, отказать. И если вы не сочтете за неудобство, я бы попросил вас принять ее в вашу компанию. Леди Азарэль скоро отбывает, и ее кузина с племянником поедут вместе с элой Карэль. А так как дам у нас не так много, то тащить за собой лишнее транспортное средство не вижу смысла. Дополнительный фураж и растянутость отряда.

Ариэль с радостным блеском в глазах уставилась на меня в ожидании ответа. Карэль скуксилась, она явно желала ехать в компании леди, а не женщины ее положения, да еще и с маленьким ребенком. Я же ответила:

— Напротив, мне будет очень приятно, если леди Ариэль составит мне компанию.

За всеми этими представлениями я пропустила момент, когда подавальщик накрыл стол и для меня. Хотя я недавно обедала, но горячая еда оказалась очень ароматной и аппетитной, поэтому вместе с другими дамами наслаждалась блюдами и перебрасывалась легкими, ничего не значащими фразами обязательной светской беседы…

Вскоре лорд Сиэль объявил о начале путешествия, явно радуясь, что все быстро собрались, и ждать больше никого не требуется.

Стоя возле своей кареты в ожидании, пока Ариэль перенесет в нее необходимые в дороге вещи, от нечего делать наблюдала за отбытием леди Азарэль. Эла Хлоэль стояла возле своей кареты, положив ладони на плечи Хема, который в этот момент походил на натянутую струну. Я только сейчас смогла его подробнее рассмотреть: яркий брюнет со смуглой кожей, большими миндалевидными глазами темного цвета, прямым носом и тонкими губами. Заметила острые клычки, а еще длинный (как у меня, только без кисточки!) хвост, нервно метавшийся по деревянному настилу, поднимая пыль и выбивая тревожную дробь. Похоже, плащ на мальчика одели, чтобы тоже скрыть свидетельство принадлежности к темным эльфам.

Хем не отрываясь смотрел на леди Азарэль, которая села в экипаж и на мгновение выглянула в окно, чтобы в последний раз взглянуть на своих родственников. Мальчик, протянув ручку, рванулся к ней и уже открыл рот, чтобы что-то закричать. Но эла Хлоэль одной рукой крепко прижала его к себе, а второй — закрыла ему рот, суетливо оглянувшись и проверив, нет ли свидетелей этой сцены.

Заметив мое любопытство, она стушевалась и потащила мальчика в свою карету. Мне показалось, что в этот момент из ребенка будто выкачали воздух, он весь обмяк и равнодушно поплелся за женщиной.

Я перевала взгляд на леди Азарэль и непроизвольно передернулась. Страдания мальчика не вызвали у нее сочувствия, скорее — отвращение и раздражение. Стоило родственнице с мальчиком скрыться за дверьми кареты, как та с явным облегчением крикнула вознице:

— Трогай!