Путь в террор

– Я вам так завидую! – вмешался в разговор молчавший до сих пор Аркаша. – Вы сделали настоящее дело и даже побывали в тюрьме…

– Дурное дело нехитрое, – хмыкнул в ответ гальванер.

– Вы как будто совсем не гордитесь своим поступком? – изумился гимназист. – Разве выступить против преступного режима – дурное дело?

– Дурное дело – попасть в тюрьму!

– Как это верно сказано, – поддержал Будищева Крашенинников и попытался вернуть разговор в заготовленное русло: – Ну, что же, товарищи, раз уж все в сборе, прошу к столу, точнее, некоторым образом, к скатерти.

Немедля были откупорены бутылка водки для мужчин и марсалы[42] для дам и наполнены стаканы.

– Ну, что же, давайте за знакомство!

– Ага, за случайное, – вполголоса заметил Дмитрий, но отказываться не стал.

Все, кроме Аркаши, которому на сей раз не наливали, с удовольствием выпили и принялись за закуску. За первым тостом последовал второй, за ним – третий. Разговоры во время пикника велись самые крамольные. Искра и Ипполит рассказывали о различных беззакониях и несправедливостях, творившихся на необъятных просторах России. Максиму, хлебнувшему немало лиха за свою жизнь, также было что рассказать. Гимназист Аркадий им охотно поддакивал. И только обычно разговорчивая Гедвига отмалчивалась и прятала взгляд.

Дмитрий тоже старался меньше говорить и больше слушать, пытаясь понять, куда клонят его новые знакомые. Иногда он бросал удивленный взгляд на модистку, как будто желая что-то спросить. Но та упорно отворачивалась, делая вид, что они прежде не встречались.

– Вот взять хоть вас, – продолжал разглагольствовать Крашенинников. – Вы – герой войны, георгиевский кавалер и вообще человек заслуженный – вступились за беззащитного ученика и тут же угодили в кутузку! Каково! Где еще возможен подобный полицейский произвол, я вас спрашиваю?

– Беда, – с хитрой усмешкой вздохнул Будищев, сохранивший, несмотря на выпитое, полную ясность мыслей.

– Вот именно! Беда! Беззаконие…

– Я говорю, – перебил его гальванер, – если каждый чуть что будет в рыло бить и самосуд устраивать, то мы правовое государство никогда не построим! Вы же хотите жить в правовом государстве?

Если бы небо разверзлось и на многострадальную землю просыпался каменный дождь, наверное, и тогда собравшиеся были бы меньше удивлены этими словами.

– Простите, как вы сказали? – даже переспросил немного опьяневший уже Ипполит.

– Я спросил, желаете ли вы жить в правовом государстве?

Похоже, на сей раз Дмитрию удалось сбить с толку Ипполита, и прожженный адвокат не нашелся, что сказать в ответ.

Будищев же, пока тот собирался с мыслями, встал со своего места и пересел ближе к женщинам, бесцеремонно отодвинув вспыхнувшего Аркашу от предмета его обожания.

– Мы, кажется, уже встречались? – спросил он у Искры.

– Да, – без тени улыбки отвечала ему барышня. – В магазине «Линдстрема».

– Верно. Но вы так быстро сбежали, что можно было подумать, что за вами волки гонятся.

– Мы не сбегали. Просто все необходимые покупки были сделаны, и нам была пора возвращаться.

– Вам?

– Да, нам. Мне и мадемуазель Берг.

– Как интересно, и давно вы знакомы с госпожой Берг?

– Порядочно. А вы?

– А мне кажется, что я ее совсем не знаю!

– Дмитрий, прекратите, – попросила Гедвига и закусила губу.

– Ну вот, – с досадой вздохнул гальванер. – Больше года не виделись, а вместо «здравствуйте» – «прекратите»!

– Я смотрю, вам совсем не интересно то, что говорят Григорий или Ипполит? – пришла на помощь подруге Искра.

– Нет.

– Отчего так? – звенящим голосом спросила девушка так, что все поневоле затихли и с удивлением уставились на них с Дмитрием.

– Да как вам сказать, барышня, – уклончиво отвечал ей Будищев. – Они разговоры ведут, точно как мужики в моей деревне.

– В каком смысле?

– В лесу о бабах, с бабами о лесе!

Подвыпивший Григорий от услышанного сначала засмеялся, затем, видимо, сообразив, что дело неладно, замолчал. Ипполит Сергеевич тоже хмыкнул, но лицо его оставалось серьезным. Максим, напротив, помрачнел и стал поглядывать на приведенного им товарища с неприязнью. И только Аркаша, увидев, как вспыхнула от слов Дмитрия Искра, вскочил и, заикаясь от гнева, потребовал:


– Немедленно извинитесь!

– Чего? – искренне удивился Будищев.

– Немедленно извинитесь перед дамами!

– Вы же ему вроде не наливали? – пожал плечами гальванер и ловко, одним движением, встал с земли и тут же сделал шаг в сторону, уклоняясь от пролетевшей мимо пощечины гимназиста.

Не ожидавший такого подвоха мальчишка не смог удержать равновесия и наверняка растянулся бы на скатерти с разложенным на ней угощением, если бы Будищев не схватил его за шиворот.

– Держись за воздух, когда падаешь! – с издевательской усмешкой посоветовал он Аркаше и отпихнул того в сторону.

– Дмитрий! – с отчаянием в голосе вскрикнула Гедвига и умоляюще посмотрела на него.

– Ладно, господа хорошие, – издевательски поклонился Будищев. – Спасибо за угощение, за доброту, за ласку! Люди вы, видать, неплохие, только разговоры ведете поганые. Ну, да это не мое дело. Прощевайте!

Договорив, он крутнулся на каблуках и, не оглядываясь, пошагал прочь, провожаемый недоуменными взглядами присутствующих. Первым опомнился Максим и, крикнув товарищам: «Я его верну!» – бросился следом.

– Не стоит, – попытался было остановить его Крашенинников, но было поздно, и адвокат лишь махнул рукой.

– Что это было? – с глупым смешком спросил Григорий.

– Он почувствовал неладное и ушел, – с досадой ответила модистка.

– Почувствовал? – переспросила Искра.

– Да, как зверь! Зачем вы устроили этот глупый фарс с пикником? Почему ничего не сказали мне?

– Прости. Это была не моя идея.

– А чья же?!

– Моя, – хмуро отозвался Ипполит. – Хотелось посмотреть на него в непринужденной обстановке…

– О господи!

– Но как он смел так разговаривать… – попытался влезть в разговор красный от конфуза гимназист, но модистка перебила его:

– Аркаша, чтобы вы были здоровы, но когда разговаривают взрослые люди, маленькому мальчику надо держаться в сторонке, а то он никогда не вырастет!

– Я вам не мальчик!

– Полно, товарищи, довольно ссор, – прекратил препирательства Крашенинников. – Давайте лучше выпьем, что ли…

– Что-то Максим долго не возвращается, – сказал Григорий, берясь за бутылку. – Наверное, догнал этого Будищева!

– Надеюсь, что нет, – покачала головой Гедвига.

– Что, простите?

– Я говорю, что больше не буду пить ничего, кроме чая.



Максим бежал вслед за Дмитрием, чувствуя внутри себя все большее раздражение против этого человека. В самом деле, что это Будищев стал себя так вести? Нагрубил хорошим людям, барышень обидел. Ну, ничего, сейчас он его догонит и мозги вправит. Будет знать, как в порядочном обществе обращаться. Правда, тот как сквозь землю провалился, и урок, похоже, придется немного отложить…

– Ты не меня ищешь? – раздался над самым ухом насмешливый голос.

Мастеровой отшатнулся и, махнув кулаком, попытался достать Будищева, но в этот момент его по ребрам будто кувалдой ударили, напрочь вышибив весь воздух из легких. На какое-то мгновение в глазах померк свет, а когда Максим очнулся, его противник уже выкручивал ему руку, отчего ему волей-неволей пришлось согнуться в три погибели.

– Пусти! – попытался вырваться парень, но не тут-то было.

– Не дергайся, а то руки переломаю, – спокойно посулил ему Будищев и так дернул, что пленник едва не взвыл.

– Пусти, больно!

– Ага, сейчас! – ослабил хватку гальванер. – Рассказывай лучше.

– Что тебе рассказывать?

– Все. Максимально подробно и по порядку. Кто дал тебе задание меня привести к этим людям и, самое главное, зачем?

– Никто мне ничего не… ой!

– Повторяю вопрос. Кто и за каким хреном приказал тебе – дурню стоеросовому – привести меня сюда?