Простая правда

Элли повернулась к Саре:

– Что она говорит?

Старшая женщина погладила дочь по волосам.

– Что молока нет и что не было ребенка, – перевела Сара. – Кэти говорит, все это происходит, потому что у нее переполнено сердце.





Глава 6

Элли




Позвольте мне объяснить – шить я не умею. Дайте мне иголку с ниткой и брюки, которые надо подшить, и вполне вероятно, что я пришью ткань к собственному большому пальцу. Я выбрасываю носки с дырками на пятках. И скорее умру, чем сделаю один шов, и это действительно о чем-то говорит.

Это все предисловие вот к чему: когда Сара пригласила меня в гостиную на мастер-класс по шитью лоскутных одеял, я была не в восторге. После прошедшей ночи между нами возникло напряжение. Утром она без слов вручила Кэти длинную полосу белого муслина, чтобы девушка перетянула себе грудь. Это приглашение на мастер-класс было своего рода уступкой, предложением войти в ее мир, ранее закрытый для меня. Это было также просьбой не придавать большого значения прошедшей ночи.

– Тебе необязательно шить, – увлекая меня за руку в другую комнату, сказала Кэти. – Можешь просто смотреть.

В гостиной сидели четыре женщины и сами Фишеры: мать Леви, Анна Эш, мать Сэмюэла, Марта Стольцфус, и две кузины Сары, Рейчел и Луиза Лэпп. Эти женщины, по возрасту моложе Сары, принесли с собой маленьких детей: одного запеленатого младенца и годовалую девочку, которая, сидя на полу у ног Рейчел, играла с лоскутками ткани.

На столе было расстелено лоскутное одеяло, поверх него лежали шпульки белых ниток. Когда я вошла в комнату, женщины подняли глаза.

– Это Элли Хэтэуэй, – объявила Кэти.

– Sie schelt an shook mit uns wohne[11], – добавила Сара.

Из уважения ко мне Анна спросила по-английски:

– Надолго она здесь останется?

– Пока дело Кэти не будет передано в суд, – ответила я.

Когда я села на стул, малышка Луизы Лэпп поднялась на нетвердых ножках и потянулась к ярким пуговицам на моей блузке. Боясь, что она упадет, я подхватила ее и, усадив к себе на колени, пощекотала по животу, чтобы развеселить, наслаждаясь тяжестью теплого детского тела. Схватив меня за руки липкими пальчиками, малышка откинула назад голову, открывая моему взору белейшую, нежнейшую складочку на шее. Я с опозданием поняла, что излишне дружелюбна с ребенком женщины, которая, скорее всего, не доверила бы мне заботу о дочери. Подняв глаза, я собралась извиниться, но обнаружила, что все женщины теперь смотрят на меня с нескрываемым уважением.

Ну, у меня не было намерения смотреть дареному коню в зубы. Женщины склонились над шитьем, а я продолжала играть с малышкой.

– Хотите пошить? – вежливо спросила Сара, и я рассмеялась.

– Поверьте, лучше будет, если я откажусь.

У Анны засверкали глаза.

– Рейчел, расскажи, как ты пришила лоскутное одеяло Марты к своему фартуку.

– Зачем? – обиделась Рейчел. – Ты сама все рассказала.

Кэти неторопливо вдела нитку в иголку и склонилась над прямоугольником белого ватина, делая маленькие ровные стежки без помощи линейки или швейной машины.

– Это удивительно! – с искренним восхищением сказала я. – Они такие крошечные, их почти не видно.

– Не лучше, чем у всех остальных, – откликнулась Кэти, зардевшись от похвалы.

Несколько минут все шили в тишине, женщины грациозно наклонялись вперед, а потом поднимали головы от одеяла, как газели, пришедшие на водопой.

– Так, значит, Элли, – заговорила Рейчел, – вы из Филадельфии?

– Да. Живу там с недавних пор.

– Я была там один раз. – Марта откусила конец нитки. – Ездила на поезде. Толпы народа снуют туда-сюда.

– Очень похоже на правду! – рассмеялась я.

Вдруг со стола скатилась катушка ниток и упала прямо на голову младенца, спящего в небольшой корзине. Он замолотил ручками и зашелся в громком плаче. Сидящая рядом с ним Кэти протянула руку, чтобы успокоить его.

– Не трогай его!

Слова Рейчел прозвучали, как гром среди ясного неба, заставив руки женщин замереть над шитьем, и они стали похожи на знахарок. Рейчел закрепила нитку, пропустив ее через ткань, а потом подняла сына и прижала к груди.


– Рейчел Лэпп! – возмутилась Марта. – Что с тобой такое?

Та не смотрела на Сару или Кэти.

– Просто не хочу, чтобы сейчас Кэти трогала маленького Джозефа, вот и все. Как бы я ни любила Кэти, это мой сын.

– А Кэти – моя дочь, – медленно произнесла Сара.

Марта положила руку на спинку стула, на котором сидела Кэти:

– Она и мне почти дочь.

Рейчел чуть вздернула подбородок:

– Если мне здесь не рады…

– Тебе рады, Рейчел, – тихо сказала Сара. – Но мы не позволим, чтобы из-за тебя Кэти неуютно себя чувствовала в собственном доме.

Я сидела на краешке стула со спящей у меня на руках малышкой Луизы, затаив дыхание и выжидая, кто выйдет победителем.

– Знаешь, что я думаю, Сара Фишер… – начала Рейчел, сверкая глазами, но не успела закончить фразу, прерванную громким звонком.

Напуганные женщины начали озираться по сторонам. Я с упавшим сердцем переместила ребенка на левую руку и свободной рукой достала сотовый из кармана. Широко открыв глаза, женщины смотрели, как я нажимаю на кнопку и подношу телефон к уху.

– Алло?

– Господи, Элли, я уже несколько дней пытаюсь до тебя дозвониться. Ты что, выключаешь эту штуку?

Я удивилась, что аккумулятор так долго работает. И отчасти надеялась, что он сейчас сядет и мне не придется разговаривать со Стивеном. Амишские женщины уставились на меня, на время позабыв о своей ссоре.

– Мне надо ответить, – смущенно сказала я, передавая спящего ребенка матери.

– Телефон? – выдохнула Луиза, когда я выходила из комнаты. – В доме?

Я не услышала объяснения Сары. Но, разговаривая со Стивеном на кухне, уловила скрип колес багги сестер Лэпп на подъездной дорожке.



– Стивен, сейчас не лучшее время для разговора.

– Хорошо, я недолго. Просто мне нужно кое-что узнать, Элли. По городу ходят нелепые слухи, что ты якобы выступаешь в роли государственного защитника для какой-то амишской девчушки. И что судья вынудил тебя жить на ферме.

Я помедлила. Стивен никогда не позволил бы втянуть себя в нечто подобное.

– Я не стала бы называть себя государственным защитником, – ответила я. – Просто мы еще не договорились о гонораре.

– Но все остальное? Господи, скажи хотя бы, где ты сейчас?

– В Ланкастере, а точнее, в городке Парадайс.

Я представила себе, как на лбу Стивена заметно набухает крупная голубая вена.

– Значит, это ты называешь короткой передышкой?

– Все случилось совершенно неожиданно, Стивен, – обязательства перед семьей, которые необходимо выполнить.

– Обязательства перед семьей?! – рассмеялся он. – Среди амишей есть твои внучатые племянники, или я путаю их с Харе Кришной по материнской линии? Давай, Элли. Можешь сказать мне правду.

– Я и так говорю правду, – стиснув зубы, сказала я. – Это не уловка для привлечения внимания, ничего подобного. Долго объяснять, но я защищаю свою родственницу. Я нахожусь на ферме, потому что это часть соглашения о залоге. Вот и все.

Наступила напряженная пауза.

– Не могу не сказать, Элли, мне обидно, что ты решила держать это дело в тайне, вместо того чтобы рассказать мне. То есть, если ты пыталась завоевать себе репутацию адвоката сенсационных дел, я мог бы помочь тебе советом, предложениями. Может быть, даже помог бы устроиться в мою фирму.

– Я не хочу устраиваться в твою фирму! – отрезала я. – И мне не нужны сенсационные дела. И, честно говоря, я не могу поверить, что ты воспринял всю эту ситуацию как личное оскорбление.

Опустив глаза, я заметила, что рука у меня сжалась в кулак. Палец за пальцем я разжала его.

– Если это дело станет таким, как я думаю, тебе понадобится помощь. Я мог бы приехать и стать вторым адвокатом, привлечь свою фирму.

– Спасибо, Стивен, но не надо. Родители моей клиентки с трудом согласились на одного адвоката и уж тем более не потерпят полный дом нашего брата.

– Все же я мог бы приехать и выслушать твои соображения. Или мы могли бы просто сидеть на качелях на террасе и пить лимонад.