Простая правда

Кэти пришлось спрятать руки под столом, чтобы никто не увидел, как сильно они дрожат. Она как-то умудрилась потерять в полицейской машине шпильку от своего каппа, и теперь он соскальзывал с головы. Но Кэти не собиралась его снимать, особенно сейчас, поскольку молиться следовало с покрытой головой, и она молилась с того самого момента, как машина отъехала от здания больницы.

Чуть поодаль от Кэти за другим столом сидел мужчина и, нахмурившись, смотрел на нее, хотя Кэти понятия не имела, что она такого сделала, чтобы так сильно его расстроить. Напротив Кэти, за столом на возвышении, сидел другой мужчина в черной накидке; в руке он держал деревянный молоток, которым стукнул по столу в тот момент, когда Кэти увидела проскользнувших в зал суда мать, тетю и дядю.

Мужчина с молотком прищурил глаза:

– Вы говорите по-английски?

– Ja, – ответила Кэти и покраснела. – Да.

– В соответствии законом штата Пенсильвания вам предъявляется обвинение в убийстве первой степени, так как вы, Кэти Фишер, одиннадцатого июля тысяча девятьсот девяносто восьмого года предумышленно причинили смерть младенцу Фишеру на ферме Фишеров в городке Ист-Парадайс округа Ланкастер. Вам также предъявляется обвинение в менее тяжком убийстве третьей степени…

Слова лились на нее подобно ливню – чересчур много английского сразу, мешанина из всех этих звуков. Кэти закрыла глаза и слегка покачнулась.

– Вы понимаете суть этих обвинений?

Она не поняла первого предложения. Но мужчина, казалось, ждал ответа, а еще ребенком Кэти узнала, что Englischers любят, когда с ними соглашаются.

– Да.

– У вас есть адвокат?

Кэти знала, что ее родители, как все амиши, не доверяют судебным искам. В редких случаях амишей вызывали в суд повесткой для дачи показаний… но никогда они не делали этого по собственному желанию. Через плечо Кэти бросила взгляд на мать, отчего сбился ее капп.

– Не хочу адвоката, – тихо сказала она.

– Вы знаете, что это означает, мисс Фишер? Это вам посоветовали родители? – (Кэти опустила глаза вниз.) – Это очень серьезное обвинение, юная леди, и полагаю, вам нужно взять адвоката. Если вы получите право на государственного защитника…

– В этом не будет необходимости.

Как и все находившиеся в зале суда, Кэти повернулась к двери, откуда исходил этот уверенный голос. К столу энергичной походкой подошла женщина с коротко остриженными, как у мужчины, волосами, в ладно сшитом синем костюме и на высоких каблуках. Не глядя на Кэти, женщина положила свой портфель и кивнула судье:

– Я Элеонор Хэтэуэй, адвокат обвиняемой. Мисс Фишер не нужен государственный защитник. Прошу прощения за опоздание, судья Горман. Разрешите мне пять минут поговорить с моей клиенткой.

Судья махнул в знак согласия, и, не дав Кэти разобраться в происходящем, эта незнакомая Элеонор Хэтэуэй подняла ее со стула. Придерживая на голове капп, Кэти пошла рядом с адвокатом по центральному проходу зала суда. Она увидела плачущую тетю Леду, которая махнула ей рукой, и подняла руку, чтобы махнуть в ответ, не сразу поняв, что это приветствие было обращено к Элеонор Хэтэуэй, а вовсе не к ней, Кэти.

Адвокат привела Кэти в небольшую комнату, забитую канцелярскими товарами, закрыла за собой дверь, прислонилась к ней и сложила руки на груди:

– Извини за неожиданное появление, я Элли Хэтэуэй и не сомневаюсь, что ты – Кэти. Потом у нас будет много времени на разговоры, но сейчас я хочу знать, почему ты отказалась от адвоката.

Кэти то открывала, то закрывала рот, однако наконец совладала с голосом:

– Мой папа не хочет, чтобы у меня был адвокат.

Элли закатила глаза, явно не в восторге от услышанного:

– Сегодня ты сделаешь заявление о своей невиновности, а потом мы поболтаем. Сейчас важно другое: при таких обвинениях тебя не выпустят под залог, если только мы не сможем обойти пункт закона о «доказательстве и презумпции».

– Я… я не понимаю.

Не поднимая глаз от листов бумаги, которые она просматривала, Элли ответила:

– Это означает, что, если тебя обвиняют в убийстве и доказательство очевидно или презумпция обоснованна, тебя не выпустят под залог. Будешь год сидеть в тюрьме, пока не придет время суда. Понимаешь? – (Сглотнув, Кэти кивнула.) – Значит, нам надо найти лазейку.

Кэти уставилась на эту женщину, которая пришла с острыми, как нож, словами, намереваясь спасти ее.

– Я не рожала ребенка.

– Понимаю. Даже несмотря на то, что два врача и вся больница, не считая местных копов, – все говорят другое?

– У меня не было ребенка.

– Что ж… – Элли медленно подняла взгляд. – Видимо, мне самой придется искать эту лазейку.



Когда Элли и Кэти вернулись в зал суда, судья Горман стриг ногти. Потом смахнул обрезки на пол.

– Думаю, мы как раз подошли к вопросу: «Каким образом вы намерены ответить на обвинение?»

– Моя клиентка сделает заявление о своей невиновности, Ваша честь, – встав, сказала Элли.


– Мистер Каллахэн, – повернулся судья к прокурору, – каковы рекомендации штата относительно поручительства?

Джордж медленно поднялся:

– Полагаю, Ваша честь, что по закону штата Пенсильвания подсудимым, которым предъявлено обвинение в убийстве первой степени, в поручительстве отказано. В данном случае штат также рекомендует это.

– Ваша честь, – возразила Элли, – при всем уважении, в формулировке закона сказано, что в поручительстве может быть отказано только в случаях, когда «доказательство очевидно или презумпция обоснованна». Это не просто утверждение. В частности, в этом конкретном случае доказательство не очевидно, а допущение о том, что это было убийством первой степени, необоснованно. Есть ряд косвенных доказательств, собранных окружным прокурором, в частности медицинское свидетельство о том, что мисс Фишер родила, и тот факт, что на территории фермы был обнаружен мертвый младенец, однако нет очевидцев того, что произошло между рождением и смертью ребенка. До тех пор пока моя клиентка не предстанет перед справедливым судом, мы не узнаем, почему эта смерть произошла. – Она натянуто улыбнулась судье. – По сути дела, Ваша честь, есть четыре основные причины, по которым для этого случая следует разрешить поручительство. Первое – девушка из амишей обвиняется в преступлении, связанном с насилием над личностью, хотя в амишской общине насилие исторически не существует. Второе – поскольку она из амишей, то гораздо теснее связана с общиной, чем большинство других обвиняемых. Ее религия и воспитание исключают любую возможность побега. Третье – ей чуть больше восемнадцати, и она не располагает собственными финансовыми средствами для побега. И наконец, у нее нет судимости – это не только ее первое привлечение к суду, но и первое знакомство с законодательством в любом его виде или форме. Я предлагаю, Ваша честь, чтобы ее выпустили под залог на строгих условиях.

Судья Горман задумчиво кивнул:

– Не желаете изложить нам эти условия?

Элли глубоко вдохнула. Она бы с радостью, просто еще не успела это обдумать. Она мельком взглянула на Леду, Фрэнка и сидящих между ними амишских женщин, и вдруг все стало ясным.

– Ваша честь, мы почтительно просим выпустить обвиняемую под залог на следующих условиях: Кэти Фишер не разрешается уезжать из городка Ист-Парадайс, но разрешается жить дома на ферме родителей. В свою очередь, она должна находиться под постоянным наблюдением одного члена семьи. Что касается залога, то я считаю, что двадцати тысяч долларов было бы достаточно.

– Ваша честь, это нелепо! – рассмеялся прокурор. – Закон о залоге – это закон о залоге, а убийство первой степени – это убийство первой степени. Так же было в необычных делах с тяжкими преступлениями в Филадельфии, так что мисс Хэтэуэй не может ссылаться на незнание. Не будь доказательство очевидным, мы не предъявляли бы подобное обвинение. Ясно, что Кэти Фишер нельзя освобождать ни под какой залог.

Судья скользнул взглядом по прокурору, адвокату защиты и затем Кэти.

– Знаете, еще утром я не собирался делать того, что сделаю сейчас. Но даже если я приму ваши условия, мисс Хэтэуэй, мне необходимо знать, что кто-то согласен нести ответственность за Кэти Фишер. Хочу услышать уверения ее отца в том, что она будет под присмотром двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. – Он повернулся к галерее. – Мистер Фишер, покажитесь, пожалуйста.

Поднялась Леда, откашлялась:

– Его здесь нет, Ваша честь. – Она сильно потянула сестру за руку, чтобы та тоже встала. – Это мать Кэти.

– Хорошо, миссис Фишер. Вы готовы взять на себя полную правовую ответственность за вашу дочь?

Сара опустила глаза в пол и очень тихо произнесла слово, с трудом услышанное судьей:

– Нет.

– Прошу прощения? – заморгал судья Горман.

– Не могу. – Сара подняла заплаканное лицо.

– Я могу, Ваша честь, – сказала Леда.

– Вы живете с их семьей?

Она помолчала:

– Я могу к ним переехать.

Сара вновь покачала головой и порывисто прошептала:

– Аарон тебе не позволит!

Судья в нетерпении застучал пальцами по столу:

– Найдется ли здесь родственник мисс Фишер, желающий взять на себя ответственность по круглосуточному наблюдению за ней и не имеющий проблем с Церковью или ее отцом?

– Я это сделаю.

Судья Горман повернулся к Элли, которая, произнеся эти слова, похоже, была удивлена не менее, чем он, когда их услышал.

– Это, безусловно, самоотверженно с вашей стороны, советник, но мы ищем члена семьи.

– Знаю, – с трудом сглотнув, сказала Элли. – Я ее кузина.





Глава 4

Элли




Когда поднялся Джордж Каллахэн и прорычал свой протест, мне пришлось подавить в себе желание поддержать внесенное им предложение. Господи, о чем только я думала? Я приехала в Ист-Парадайс вся измученная, меньше всего мне хотелось браться за дело этой девушки. И вот теперь я вызвалась стать надзирателем при Кэти Фишер. С недоумением слушала я, как судья возражает прокурору и устанавливает залог в двадцать тысяч долларов с ограничениями, тем самым приговаривая меня к тюрьме, которую я сама себе придумала.

Неожиданно передо мной оказались Фрэнк и Леда. Леда улыбалась сквозь слезы, а Фрэнк пристально смотрел на меня своими серьезными темными глазами.