Приключение что надо

 * * * 


Вашей попе – крышка




Эльвира Тепез зажала под мышкой пять унитазных крышек, повесила сумочку на плечо и поцеловала на прощанье мужа. Его чёрные усы, похожие на лакричные спирали, приятно щекотались.

– Пока, мой дорогой Михай. Приятного сна!

Михай Тепез стоял на лестнице, ведущей в подвал, и улыбался жене. Когда дверь захлопнулась, он зевнул. Было уже почти десять часов утра. Самое время ложиться в гроб. Господин Тепез медленно спустился по лестнице. Кто бы мог подумать, что он так быстро привыкнет к своему новому дому! Хотя тоска по родине по-прежнему давала о себе знать. Он скучал по густым лесам Трансильвании, по своим друзьям и родным – скучал по настоящей вампирской жизни.

Прошёл уже почти месяц с тех пор, как мебельный фургон из Трансильвании заехал в Липовый тупик. Михай и Эльвира Тепез переселились вместе с дочерьми Сильванией и Дакой в дом № 23. Михай Тепез, второй сын почтенной вампирской семьи из деревни Бистри́н, обустроился здесь в подвале вместе с гробом, орга́ном и беговыми тараканами. Не вполне по собственному желанию.

Эльвира Тепез заняла на верхнем этаже не только спальню, но и одну из детских, изначально предназначенную для Сильвании. Где-то надо было складировать 250 крышек для унитаза, выгодно приобретённых в Румынии. Несколько дней назад она открыла свой собственный магазин в центре Биндбурга – «Крышки унитазов».

Это был первый такой магазин в городе. Возможно, даже во всей Германии. А то и во вселенной. Сильвания и Дака помогали матери готовиться к открытию. Они наклеили на витрину рекламный слоган госпожи Тепез: «Персональный унитаз на заказ! Вашей попе – крышка!»

Для наглядности госпожа Тепез расписала несколько крышек как образец художественного оформления. Они висели на стене маленького магазина словно выставочные экспонаты в музее. Открытие было успешным. Сперва пришли только члены семьи Тепез, бабушка Роза и дедушка Густав, а ещё арендодатель помещения – доктор Петер Штайнбрюк с дочерью Хелене. Но потом в необычный магазин стало заглядывать всё больше любопытных.

Госпожа Тепез тут же получила первые заказы: одному мужчине хотелось плюшевую голубую крышку, подходящую к коврику в ванной, а женщина попросила расписать стульчак мармеладными мишками, чтобы отучить сыночка от горшка и приучить к унитазу.

Госпожа Тепез была довольна – довольна своим магазином, переездом на родину и мужем, который ещё раз по всей форме извинился перед господином Штайнбрюком за тот ночной прилёт, когда в порыве ревности попытался укусить господина доктора. Самой госпоже Тепез тоже пришлось выпить с господином доктором немало кофе, чая и шорле, чтобы убедить арендодателя в том, что её муж не представляет опасности для него. Теперь он, по крайней мере, считал, что Михай Тепез всего лишь страдает неизученным психическим расстройством: патологической ревностью, которая осложнялась желанием кусаться.

Будь на то воля Михая Тепеза, он бы прямо сказал: он вампир! И гордится этим. Он терпеть не мог притворства. Но он пообещал Эльвире. Она верила в то, что существуют охотники на вампиров, и опасалась, если люди узнают, что её муж – вампир, а их дети – полувампиры, все либо разбегутся, либо набросятся на их семью. А ведь в Трансильвании люди, вампиры и полувампиры мирно уживаются друг с другом. Ну хорошо, пусть не совсем мирно. Случается, что исчезает какой-нибудь неосторожный человек. Но ведь он сам виноват, нечего было зевать!

Михай Тепез закрыл дверь подвала, улёгся в свой гроб, на дно которого была насыпана родная земля, и сделал глубокий вдох. Он закрыл глаза и представил, как летит со своим братом Владом над лесами Трансильвании, над бурными ручьями и скалистыми ущельями. Они с наслаждением поедали мух, которые сами залетали им в рот. Ветер трепал чёрные как смоль волосы Михая, а братья летели всё быстрее, всё быстрее – прямо к полной луне…

– Папа!

Кто-то громко стучал в крышку гроба. Михай Тепез застонал. Пришлось распрощаться со сладким сном, с Владом, луной и лесами Трансильвании. Он открыл глаза и толкнул крышку гроба:

– Что?

Его дочь Дака, родившаяся на семь минут позже своей сестры-близнеца Сильвании, протянула ему телефонную трубку.

– Дядя Влад.

Господин Тепез причесал волосы пальцами.

– Что, опять?

Дака кивнула.

– Среди бела дня?

Дака опять кивнула.

Делать нечего, господин Тепез взял трубку.

– Спасибо, – сказал он и успел погладить Даку по колючей причёске.

Только вчера ночью Михай Тепез переписывался с братом. А позавчера ночью они каждые пять минут перекидывались эсэмэсками. У господина Тепеза до сих пор болели большие пальцы от этой переписки. Похоже, Влад в Трансильвании тоже сильно скучает по младшему брату, как и господин Тепез в Германии – по старшему.

– Хой, Влад! – сказал Михай в трубку. Разговор, конечно, шёл на вампирском диалекте, одном из самых сложных и старейших в мире. Влад осведомился, как семья, потом пожаловался на соседа, который целыми днями играет на органе (к тому же плохо), и в конце концов подобрался к своей любимой теме: мировой революции вампиров всех стран.

Михай Тепез был прекрасно информирован об этой революции из прошлых разговоров, поэтому и не особо вслушивался. Он снова улёгся в гроб, держа телефон возле уха, закрыл над собой крышку и время от времени бормотал: «Ага, ага». Господину Тепезу хотелось спать. Его ночные смены в качестве судмедэксперта в институте судебной медицины оказались труднее, чем он предполагал. Главным образом оттого, что наряду с основной работой ему приходилось ещё думать о том, как бы незаметно стянуть себе домой в морозильник несколько ампул вкусной консервированной крови.



Дака снова ушла наверх. Она уселась рядом с сестрой на кроваво-красный диван в гостиной и поставила босые ступни в кошачий лоток. Лоток принадлежал господину Тепезу, и дно его было покрыто родной землёй, чтобы набираться от неё сил.

Сильвания читала свежий номер журнала для девочек.

– Фумпс![1] – воскликнула она. – Фиолетовый вышел из моды, сейчас в тренде вишнёвый. – Она в ужасе уставилась на свои ногти, покрытые фиолетовым лаком.

– Да уж, впору пальцы отрубать. – Дака закатила глаза.

– Кстати, панковский стиль теперь тоже антитренд, – не осталась в долгу Сильвания, кивнув на причёску сестры, похожую на морского ежа.

– Среди людей разве что.


Сильвания вздохнула:

– Эй! Доброе утро! Мы и есть теперь среди людей.

– И что с того? Я всё равно наполовину вампир. – Дака провела языком по своим острым клыкам. Пора было делать дентикюр: подпиливать клыки. Она вскочила и принесла из ванной пилку для зубов. Села обратно на диван и принялась наводить красоту. Скрежет стоял ужасный.

Сильвания скривилась:

– Это обязательно делать сейчас?

Дака отставила пилку:

– Дентикюр. Радикальное правило номер семь.

Госпожа Тепез установила для дочерей семь радикальных правил. Эти правила, например, запрещали полувампирам летать при свете дня, телепортироваться, есть живое и предписывали дентикюр и защиту от солнца. Обычно Дака не слишком строго придерживалась радикальных правил, разве что ей больше нечем было заняться или она хотела позлить сестру.

– Тебе обязательно подпиливать зубы посреди гостиной… – Сильвания наклонилась, чтобы посмотреть на дверь террасы. – Где тебя может увидеть кто угодно?

– Ты про этого компостного типа? – Дака отмахнулась. – Он не объявлялся уже несколько дней.

Дирк ван Комбаст, ближайший сосед семьи Тепез, действительно в последние дни как сквозь землю провалился. При том что раньше регулярно проезжал по Липовому тупику на своём серебристом спортивном автомобиле, со свежим загаром и новой укладкой.

– Может, у него длительная командировка? – размышляла вслух Сильвания.

– Скажи уж, ты скучаешь по нему!

Сильвания бросила на сестру сочувственный взгляд. Надо же, как много могут значить семь минут разницы в возрасте! Дака ничего не смыслила в мужчинах, любви и других фундаментальных вещах.

– Если я нахожу, что он потрясающе выглядит, это вовсе не значит, что я по нему скучаю.

– А может быть, после истории с Раттатуей он испугался, что папа напишет на него заявление, и решил унести ноги, – предположила Дака.

Господин ван Комбаст нашёл на террасе Тепезов мёртвую крысу. С явными следами клыков на загривке. Господину Тепезу (а это именно он беспечно оставил на террасе останки своего полуночного перекуса) удалось убедить Дирка ван Комбаста, что это домашний питомец их семьи. И что любимца постигла трагическая смерть. Судя по всему, от рук господина ван Комбаста. Он пригрозил соседу заявлением в полицию, после чего тот сбежал. С тех пор Дирк ван Комбаст больше не показывался у Тепезов.



Но Дирк ван Комбаст не отбыл в долгосрочную командировку и не сбежал, испугавшись заявления. В последние несколько дней Дирк ван Комбаст был занят подготовкой к поездке. Он забрал из химчистки свой лучший костюм, забронировал билеты на самолёт и номер в отеле, ещё раз сходил на чистку и отбеливание зубов, упаковал ноутбук и свои дорожные комнатные тапочки. Ноутбук был его памятью, базой с доказательствами.

Два дня назад Дирк ван Комбаст сел на самолёт в Нью-Йорк. Однако город, который никогда не спит, его не интересовал. Он отправился туда не обычным туристом, а приглашённым гостем VI Международной конференции вампирологов. Наконец-то он сможет поговорить там с толковыми единомышленниками.

Перед тем как отправиться на конгресс вампирологов, Дирк ван Комбаст заглянул в психиатрическую лечебницу и попрощался со своей матерью. Кроме неё, как он догадывался, больше никто в Германии не будет по нему скучать.



Сильвания вспомнила про случай с Раттатуей и захихикала. Затем протяжно зевнула. Дака тут же зевнула в унисон. Сёстры, щурясь, посмотрели в окно, за которым светило солнце.

– И как только люди могут не спать в такую светлоту? Глаза же сами слипаются, – сказала Дака.

Сильвания в подтверждение ещё раз зевнула и прикрыла рот рукой:

– Эти бессонные дни по-настоящему напрягают.

– Мне никогда не привыкнуть, что день – это ночь.

– Хорошо папе, ему повезло с работой. Но в школе ради нас одних никто не станет вводить ночные смены, – вздохнула Сильвания.

– Ну хотя бы на этой неделе удалось поспать на истории и географии.

Это случилось не потому, что уроки были слишком скучные или учитель проводил эксперимент по усвоению материала во сне. Господин Мартин Грауп – классный руководитель седьмого «Б», а также учитель истории и географии – всю последнюю неделю пропустил по болезни. А всё потому, что ему на голову прямо с неба упала медовая дыня. Вместо истории и географии у седьмого «Б» в это время было то, что называлось «тихими самостоятельными занятиями». Дака и Сильвания восприняли это «тихие» слишком буквально. С их парты то и дело доносилось посапывание. Если бы Хелене их не разбудила, они бы проспали до заката.

Хелене Штайнбрюк, дочь доктора Петера Штайнбрюка, была новой, единственной и лучшей подругой Сильвании и Даки. По крайней мере, почти. Хелене доверила сёстрам свою тайну: она носила слуховой аппарат, который скрывала под длинными светлыми волосами и о котором никто в классе не знал. Дака и Сильвания пообещали никому не говорить. Но ведь они пообещали при этом открыть Хелене свои тайны. Хелене наблюдала за сёстрами и заметила, что они не совсем нормальные. К тому же Дака однажды заснула в спортзале, повиснув вниз головой на брусьях, а Сильвания грохнулась с гимнастического бревна из-за острой недостаточности родной земли. Совершенно нормальные события. Для полувампиров.

До тех пор, пока сёстры не поделятся своим секретом с Хелене, они не могут считаться настоящими подругами. Это понимали и Сильвания, и Дака. Ведь настоящие подруги доверяют друг другу. Но поделиться такой тайной в школе было бы слишком опасно. Во-первых, мешали учителя, которые на уроке постоянно задавали вопросы, во‐вторых, мешали Шкаф и Вешалка. Это были Лукас Глёкнер, воображавший себя монстром, и Рафаэль Зигельман, любимчик учителей.

Но больше всего мешал Людо Шварцер. Он, словно пантера, бесшумно крался по коридорам школы, неожиданно возникал около двойняшек и таращился на них своими загадочными глазами цвета охры, пугая сестёр до мурашек по коже. Если уж Сильвания и Дака были не вполне нормальными, то Людо Шварцер и подавно.





Крысы