Практическая психология. Разрушитель

– О Ваське? – удивился Алан. Нет, он помнил, что у него есть дочь, но... не вспоминал о ней. – С нею что-то случилось?



– Нет. Но у нас появились планы на этого ребенка. Позвольте, я расскажу?



Алан сел за стол и сложил руки на груди, в сердце кольнуло нехорошим предчувствием, что еще придумали эти старые интриганы и причем здесь его внебрачный ребенок?



– Я вас слушаю.



Через четверть рыски Алан начал беситься, еще через треть – задумался, а потом согласно кивнул.



– Надеюсь, вы понимаете, что девочке только десять лет. – Герцог потер виски, голова начала болеть еще раньше, но сейчас боль достигла апофеоза, и все, чего хотелось, это упасть в кровать и накрыться с головой, и чтобы никто не жужжал над ухом монотонным менторским тоном. – Для меня ранние браки вообще нонсенс. Бессмыслица, – пояснил он, увидев вопрос в глазах отца Жириша.



– Для девочки это лучшая доля, признав ее дочерью, вы изменили судьбу ребенка, да и вам этот брак поможет укрепиться на фронтире.



Да уж, изменил судьбу... Лишил ребенка семьи, знакомого мира, привычного будущего, сделал изгоем среди своих, но при этом не помог приблизиться к чужим. Виновен перед ней, еще как виновен.



– Хотите с ней поговорить?



Отец Жириш понимал, о чем думает хмурый герцог, и в его голосе Алану послышалось сочувствие. Интересно, притворное или настоящее? Способны ли такие циники как Учителя испытывать чувства, кроме холодного расчета?



– Не поздно ли?



– Когда девочка узнала, что вы прибыли, она не стала ложиться. Кир Алан, она ждет вас, – мягко и слегка укоризненно произнес бывший наместник.



– Мне нужна ворожея. – Алан сжал голову ладонями, с тоской вспоминая аспирин. А ведь когда-то это медицинское чудо казалось Виктории чем-то совершенно обыденным. – Я просто не могу сейчас соображать.



Отец Жириш вздохнул и, кряхтя, полез под сутану, достал маленький пузырек темного стекла, узловатыми пальцами вытащил плотную пробку и протянул Алану.



– Только этим и спасаюсь.



По кабинету поплыл приторный запах жженого сахара, Алан осторожно взял теплый пузырек, поднес к глазам, легонько взболтал и пошутил:



– Яд?



– Старый я уже, ноги болят, а эта травка снимает боль, правда, от нее немного пьянеешь, но это такая малость,

– махнул старик рукой. – Пять капель на кружку воды, вам хватит. Выпейте и ступайте к дочери, кир Алан. Ступайте. Об остальном завтра поговорим, сегодня вы уже не сможете принимать правильные решения.




Моментально после этих слов подняла голову паранойя, Алан подозрительно посмотрел на Учителя, неужели тот не хочет воспользоваться возможностью и неадекватным поведением герцога? Отец Жириш все понял правильно, он грустно улыбнулся и начал медленно подниматься, опираясь руками о стол.



– Я стою одной ногой на берегу реки Забвения, мальчик мой, скоро буду держать ответ перед Вадием, мне не хочется класть на сердце еще один камень, зато очень хочется разгадать вашу загадку. Правда манит меня, как свет бабочку.



– Что есть правда, отец Жириш? – Алан решительно выпил горькую воду и вернул старику пузырек. – Иногда ложь честнее любой правды.



Перед глазами мелькнуло лицо черноглазого бога, лгуна и манипулятора, который все же болеет за свой мир, хотя и делает вид, что просто развлекается.



В коридоре Алан сдал отца Жириша на попечение молодого ксена, выполняющего при старике роль секретаря, и, кивнув Ворону, направился в сторону своих покоев.



– Знаешь, где разместили Василию?



– Рядом с вашей спальней. Она уже прибегала, пока вы совещались. Смешная девчонка, – улыбнулся телохранитель. – Бойкая.



Алан скривился, вспоминая их последнюю встречу, тогда девочка рыдала и угрожала сбежать, что могло измениться за несколько месяцев?



– Слушай, Ворон, как думаешь, если нам изменить календарь, это будет слишком большой наглостью с моей стороны? Насколько было бы удобнее разбить сезоны на четкие месяца, привязаться к равноденствию...



Послушник покосился на Алана, принюхался, потом понимающе приподнял уголки рта, обозначая улыбку.



– Настойка гриба муно. Очень дорогая вещь и очень редкая.



– И что?



– Главное, чтобы вас ворожея не встретила, будет ругаться, – понизил голос Ворон. – Очень сильное обезболивающее, но к нему можно привыкнуть.



– Наркотик.



Алан это подозревал, но не жалел, что принял помощь отца Жирища, боль исчезла, осталось лишь легкое покалывание в висках, но с этим можно было жить. Правда, и эйфории обещанной не наступило. И слава Богу!



– Где можно достать эту настойку?



– Друиды их не применяют, считают, что вреда больше, чем пользы, поэтому искать надо у купцов с Юга.



– Займешься?



Ворон посмотрел внимательно, и герцог даже слегка смутился под его взглядом.