Позывной «Крест»

Слова пророка всю жизнь преследовали несчастную идумейку. Чтобы избежать беды, она спрятала десницу Иоанна в Сепфорисе, а голову в Дамаске. Лишь в старости, на смертном одре, она рассказала младшей дочери Саломее Второй свой страшный секрет…





Глава 10. Сепфорис





1


— И ты веришь во всю эту чушь? — со своей обычной иронией спросил Виктор Светлану, выслушав ее длинный исторический рассказ.

Они уже час тряслись в крытом кузове пикапа, добираясь до израильского кибуца Генисар. Девушка молча посмотрела на Лаврова, словно хотела пояснений.

— В то, что сушеную… то есть длань можно приложить к черепу… голове Иоанна, и все начнется заново? Ты в это веришь?

— А ты? — удивленно переспросила Светлана.

— Я верю. А вот ты — не знаю. Поэтому и спросил.

— Ну вот как с тобой разговаривать, вредина? — В шутливом гневе она набросилась на беззвучно смеющегося Лаврова.

Она принялась щипать его за ключицы и за шею, отчего Виктор втянул голову в плечи, продолжая смеяться.

— Ты долго надо мной будешь издеваться, заноза ты такая? — игриво возмущалась девушка, продолжая атаковать журналиста. — Я с ним о вечном, а он…

— Ну отругай, отругай меня. Мне будет приятно! — подзадоривал ее Виктор.

— Ах, тебе приятно! — притворилась сердитой Светлана.

Действительно, после всех приключений на Голанских высотах им была нужна разрядка, и они нашли ее. Жизнь продолжалась, никто их не убил, они избежали крупных неприятностей, и это радовало. Наконец Светлана, переводя дыхание, прижалась щекой к крепкому плечу Виктора.

Конечно, после десятков лет путешествий можно было перестать удивляться всему, пресытиться этим миром. Можно было прекратить работать и, почивая на лаврах, ходить на всякого рода презентации, чтобы поддерживать пиар вокруг своей персоны; посещать светские рауты и званые ужины с миллиардерами, чтобы с умным выражением лица пробовать деликатесы и зарабатывать «сушеные плюсы»: дескать, я пил арманьяк с миллионерами. Но Виктор был не таков. Он не боялся запачкать ноги в грязи африканских болот, не брезговал отведать жареного агути с дикими племенами Амазонии, не гнушался выпить на брудершафт с вождем племени людоедов в Папуа — Новой Гвинее. Он лез в горы и исчезал в пещерах, рисковал жизнью под ледяной толщей Антарктиды и играл в футбол на Северном полюсе. Принимал роды у полинезиек и лечился мочой мула в Непале. Что еще? Самое главное!

Он принимал участие в таких обрядах, которые были за гранью научного объяснения и человеческого понимания в целом. Чего только стоили попытка открытия ворот в Шамбалу или воскрешение нацистского вождя в Южной Америке! И после этого его спрашивают, верит ли он в крещение мощами Иоанна? Конечно, верит! «Ибо каждому будет дано по вере его…» — совсем по-монашески думал бывший инок Ермолай, а ныне опять журналист-следопыт Виктор Лавров.

— Святилище в национальном парке Цепори — это и есть тайный храм города Сепфорис! — вдруг объявила Светлана.

— Ты смотри, а я и не знал! — изображая наивность, ответил Лавров.

— Там раньше и хранилась длань Иоанна Крестителя, — не обращая внимания на иронию Виктора, серьезно сказала девушка.

— И как она попала в Черногорский монастырь?

— Не знаю, — пожала плечами Соломина, — но только там можно спрятать десницу, чтобы остановить зло. Витя… Отдай мне длань.

Светлана замолчала и пристально посмотрела на Лаврова.

— С какого это перепугу? — искренне удивился тот.

— Отдай мне десницу. Я отнесу ее туда.

— Эм-м-м… — Лавров отрицательно покачал головой. — Я не могу. Отец Лука просил вернуть ее христианскому миру.

Он расстегнул заплечную сумку и достал продолговатый бронзовый тубус, похожий на термос. Светлана смотрела на артефакт, как заколдованная.

— Витя… Длань уже была у христиан, ты же видел, что из этого получилось. Отдай ее мне. Я отнесу ее туда, где ей надлежит быть.

— Да меня анафеме предадут! С ума сошла?

— Ты носишься со своим камнем, как дурак с писаной торбой, и ничего! Никто не предает тебя анафеме. А ведь подголовный камень Иешуа — тоже артефакт.

— Ты… Откуда?..

Виктор потерял дар речи, даже не сумев толком задать вопрос. Что же, его плинфа — это тайна, известная всем?

— Откуда ты знаешь? — повторил Лавров после долгой паузы.

— От верблюда… который тебя возил. Он мне шепнул на ушко.


— Откуда ты знаешь, сознавайся! — приказал Виктор.

Светлана хитро улыбнулась:

— Ты мне сам рассказал.

— Не ври! Я ничего тебе не рассказывал!

— Рассказывал, рассказывал. — Девушка, продолжая улыбаться, взяла ладонь Виктора в свои руки. — Мужчина во сне расскажет всю правду, если взять его за мизинец и спросить…

И Светлана взяла Лаврова за мизинец.

Тот опешил, в одной руке держа заветный тубус, а другую оставив Светлане.

«Так-так-так… Разведчик, мать-перемать… — сконфуженно думал Виктор. — Прокололся?»

Он никак не мог поверить, что долгие годы тренировок, специальная подготовка разведшколы, развивающая навыки сопротивления гипнозу, — все рухнуло в один момент только благодаря какой-то девчоночьей забаве.

— Ладно, ладно. Шучу я, — сжалилась девушка, — я сама не верю в эти глупости.

— А откуда узнала о подголовном камне? — неуверенно спросил Виктор.

— Неужели ты думаешь, что только ты один о нем знаешь? — засмеялась Светлана.

Виктор опять замолчал. Кто мог знать о камне, кроме него и еще трех-четырех человек? Да к тому же один из них, Густав Стурен, был уже мертв. От кого же Светлана получила информацию?

— Ладно, — нарушила она молчание. — Предлагаю баш на баш: я молчу о камне, ты отдаешь мне длань.

— И вся любовь? — спросил Виктор.

Эти слова подействовали на девушку, словно известие о большой беде. Она залилась краской, на глазах выступили слезы. Дыхание перехватило, сердце заколотилось, а руки задрожали. Она совсем не думала, что разговор повернет в это русло.

— Ты идиот, Лавров, я действительно люблю тебя, — едва не рыдая, пробормотала Светлана. — Мне просто очень нужна эта длань.

— Вот только не надо мне рассказывать, что она спасет человечество. Мы ведь не в Голливуде, — примирительно проворчал Виктор.

— Да плевала я на твое человечество! Это нужно мне! Было нужно… Но если я при этом потеряю тебя…

Внутренняя борьба не позволяла девушке толком выразить мысль. Ее раздирали какие-то противоречия, о которых молчала. Но она была готова отказаться от длани ради мужчины, которого любила.

— Куда ж от тебя деваться! — громко выдохнул Лавров. — Длань я тебе не отдам. Но! Если это тебе так нужно, мы пойдем вместе и спрячем ее!

— Правда? — еще до конца не веря своему счастью, спросила Светлана, глядя в глаза Виктору.

— Правда-правда, — скороговоркой ответил он.

Светлана бросилась в объятия к своему великодушному спутнику.





* * *


Дорога бежала вдоль большого безбрежного водоема. Издалека виднелась на северном берегу озера нарядная церковь монастыря Двенадцати Апостолов. Купола этого православного храма окрашены вопреки греческой традиции не в синий, а в красный цвет. Здесь царит необычная патриархальная атмосфера: почти запущенный, но богатый сад; куры, павлины и другая домашняя живность. Тенистые аллеи, беседки и изумительные пасторальные пейзажи Кинерета.

У этого прекрасного озера много названий. Одно из них — Галилейское море. Для христиан всего мира оно самое святое на планете. На современном иврите озеро называется Кинерет — от древнего музыкального инструмента кинор. Для израильтян это название действительно звучит, как музыка.

В древности слово «кинор» обозначало не скрипку, как в современном иврите, а арфу, которой Кинерет подобен своими очертаниями на карте. Может быть, звучание арфы напоминает и плеск его волн?

В Капернауме, который в начале I века нашей эры был процветающим рыбным портом, Христос поселился после изгнания из Назарета. Согласно Евангелию, в синагоге Капернаума Иисус совершал чудеса исцеления и воскрешения. Здесь он обрел многих своих учеников и последователей. В том числе двух будущих апостолов — рыбаков Петра и Андрея, которых к нему направил Иоанн Креститель из своей общины мандеев. Почему Иоанн решил избавиться от этих двух молодых парней, мы теперь уже никогда не узнаем.

Над фундаментом древней римской церкви, которую называют Домом святого Петра, и более позднего византийского храма возведена современная католическая церковь. Руины большой Белой синагоги обнаружили францисканцы в XIX веке во время строительства монастыря. Полностью ее раскопали уже в ХХ столетии. Белая синагога построена в III–VI веках, видимо, на месте той самой синагоги в Капернауме, где Иисус проповедовал перед рыбаками.

Даже полуразрушенная, эта удивительная базилика из мрамора и белого доломита считается самой роскошной синагогой Галилеи. Два ряда коринфских колонн служат опорой для второго этажа и крыши. Внешние стороны центрального зала обрамлены выступающими рельефными колоннами, напоминающими архитектуру иудейского храма.

Вместе с Белой синагогой были раскопаны остатки окружавшей ее рыбацкой деревни. С причалами для лодок, жилыми домами, с маслодавильнями и винодельнями из черного базальта.

В первой половине VIII века во время землетрясения Капернаум был полностью разрушен и с тех пор лежит в руинах. Видимо, сбылось предсказание Иисуса: «И ты, Капернаум, до неба вознесшийся, до ада низвергнешься».

В местечке Табха, по свидетельству евангелистов, Иисус совершил чудо, накормив пять тысяч мужей пятью хлебами и двумя рыбами. В церкви Табхи, построенной на руинах древнего византийского храма IV века, есть красивый двор с фонтаном. А внутри центрального зала — знаменитая мозаика «Преумножение хлебов и рыб».

В четырех километрах от Табхи возвышается гора Благовещения, где по преданию Иисус произнес знаменитую Нагорную проповедь. На вершине горы стоит прямоугольная католическая церковь Благовещения. С галереи храма открывается потрясающий вид на Галилейское море.