Последняя из Алых Маков

– Готовиться к церемонии.

Когда Василь вышел из комнаты, Роза плюнула на традиции и допила вино. Оставшееся время она бездумно следила за дрожащим пламенем свечей, лаская его своими пальцами. Стоило слегка зазеваться, как языки огня больно кусались и жгли. Она отдергивала руку, кладя обожжённые пальцы в рот, но вскоре вновь возвращалась к своему развлечению.

Сложно было сказать, сколько времени прошло, прежде чем за ней, наконец, пришли.

Когда дверь открылась, и вошли четыре женщины, Роза с шумом выдохнула. Она не была уверена в том, что за ней придут не стражники, желающие бросить её в темницу.

Как и перед первой церемонией свадьбы, её накрыли шёлковым покрывалом. Под тяжестью событий дня исполнение всех этих традиций казалось насмешкой. Пусть Василь так и не воспользовался её положением, но пару дней назад она стояла перед ним абсолютно нагая и готовая на любые требования. О каких уж символах чистоты и непорочности в такой ситуации может идти речь?

Церемония должна была проходить в главной Халуге, месте преклонения перед могуществом Четырёх. Покрывало не давало видеть дорогу, но Роза слышала, как ритмичные звуки ритуальных барабанов становились всё громче по мере их шага.

Ещё с прошлого раза она помнила, как и в какой последовательности что происходит. Сначала её должны подвести к алтарным столбам с символами Четырёх. Ей уже доводилось бывать в Халуге Королевского замка, и она примерно знала, где и что находится. Барабаны замолчали, и она услышала голос Василя, говорившего о том, что он привёл свою избранницу под священные своды.

Затем женщины, наконец, сняли с неё покрывало. Роза впервые увидела Белого Князя. Высокий, широкоплечий, в строгом сером мундире. Лицо его было очень красивое, словно выточенное из камня. Прямой нос, высокий лоб, волевой подбородок и пронзительные голубые глаза. Даже длинные белые волосы не убавляли в нем мужественности.

Роза изо всех сил старалась улыбаться, но непрошеные воспоминания всё норовили опустить уголки её губ. У Михаила тоже были светлые волосы, но он никогда не мог позволить себе хоть сколько-нибудь отрастить их без того, чтобы не стать излишне женственным. Из-за этого её покойный муж всё время очень коротко стригся.

Князь, согласно порядку церемонии, уточнил у Василя, ту ли женщину привели к нему.

Никогда прежде Роза не чувствовала такого острого одиночества, как на собственной свадьбе. Служители Халуги в чёрных балахонах стояли в углах помещения и не переставая отбивали ритм. В жертву богам был принесён ягнёнок, и его короткий предсмертный крик отдавался эхом в ушах до конца церемонии. Ей поднесли вино с каплей жертвенной крови, но Роза лишь сделала вид, что глотнула. Она понимала, что не сможет пропихнуть в себя даже малость из-за вставшего в горле кома. Лицо начинало сводить судорогой, но она упорно продолжала улыбаться.

В конце концов Князь произнёс требуемые ритуальные фразы и призвал в свидетели Огонь, Воду, Воздух и Землю. Если бы на церемонии присутствовал её отец, то самое время было бы спросить его согласие на вступление дочери в брак, но она уже давно не относилась к отчему Дому.

– Роза, дочь Александра, принадлежащая Дому Сокола, добровольно ли ты уходишь в дом Вепря и связываешь себя супружескими узами?

Голос Князя был тихим и мелодичным. Он завораживал настолько, что Роза едва не пропустила момент, где должна давать согласие. Спохватившись, она поспешно кивнула и сказала да.

– Обязуешься ли ты уважать, слушать и почитать Василя, сына Виктора из Дома Вепря, как своего супруга и господина?

Когда Роза и на это ответила согласием, Князь спросил у Василя, обязуется ли он оберегать, охранять и защищать свою будущую жену. Последним этапом было надевание свадебных браслетов – двух перекрещённых окружностей.

Василь надел на её руку тяжёлое украшение с выгравированным гербом его семьи. То, что когда-то надевал ей Михаил, она сняла ещё в день его гибели, когда отправлялась молить о спасении.

Конец церемонии прошёл как в тумане. Князь объявил их мужем и женой, женщины посыпали их зерном, барабаны били ещё громче, чем в начале ритуала.

– Да будет Земля вашей Твердью, да дарует Вода вам Жизнь, Огонь пусть очистит Разум, а Ветер исполнит Мечты.

Ритуальная фраза была последней. Роза не помнила, как она покидала Халугу. У ворот замка их поджидала карета, но прежде чем отпустить их, Князь с искренней улыбкой сказал, что у него есть чудесный подарок.

– Василь сообщил мне, что вы случайно забрели в покои принцессы. – Казалось, Князя совсем не волновало произошедшее.

– Прошу прощения, мой Господин. Кроме того, принцессы там не было…

– Ох, моя милая Роза. Вы прелестны в своей доверчивости. Анастасия весьма искусна в чёрном колдовстве. Вполне очевидно, что она могла изменить свою внешность, чтобы воспользоваться вашей добротой. Завтра состоится её казнь. У вас с мужем будут лучшие места. Обещаю вам чу́дное зрелище. В подарок на свадьбу.

Роза не понимала, как можно говорить такие ужасные слова таким приторно сладким тоном. Она не поверила ни единому слову Князя насчёт Анастасии, но мысль о казни даже той зарёванной девушки из покоев принцессы вызывала нервную дрожь.

В карете с Василем они ехали молча. У дома их встретили слуги, они проводили Розу в приготовленные для неё покои. Ей безумно хотелось видеть сына, но нервное напряжение долгого дня не дало ей вовремя спросить об этом слуг. Оставшись одна в комнате, Роза просто безвольно легла на кровать не в силах позвать кого-либо. Её колотила крупная дрожь.

Она искренне надеялась, что Василя сегодня не будет в её покоях. Когда несколько дней назад она пришла к нему сама, в её крови бурлил материнский инстинкт, побуждающий действовать ради защиты ребенка. Но теперь, когда непосредственная угроза для сына миновала, Роза понимала, что не только не хочет видеть какого-либо мужчину рядом с собой, ей противна сама мысль изменить памяти мужа. Впрочем, Василь не воспользовался её слабостью тогда, быть может он не захочет нарушать её границы и сейчас. Ведь они оба понимали, что брак был вынужденной мерой.

Когда дверь в комнату открылась, Роза всё ещё продолжала лежать на кровати, обнимая себя руками и стараясь унять дрожь. Она испуганно подняла глаза. Было странно считать вошедшего мужем, ведь он был полной противоположностью доброму и улыбчивому Михаилу.

– Думаю, мы сможем завершить всё быстро, – Василь проговорил это так, словно делал замечание о погоде. Розе даже не сразу пришло в голову, что именно он предлагает завершить быстро.

– Вы… Вы… Вы хотите… – Она села на кровати и попыталась подобрать слова.

– Консумировать брак. Да. Хочу.

– Но зачем? – Роза побледнела и сжала в кулаке шёлковое покрывало.

– Может быть, дело в вашей привлекательности? Что-то вы не очень сомневались в ней, когда раздевались передо мной.

– Тогда вы повели себя благородно…

– Перестаньте мямлить, – неожиданно жёстко отрезал Дор. – Или у вас ещё остались сомнения в том, что в случае фиктивности нашего брака Белый Князь ни о чем не узнает?

– Какое ему дело до чужих постелей!

– Если я вам так противен, вам следовало выбрать себе другого спасителя.

Роза осторожно оглядела своего нового мужа. Его голова была опущена, а лицо выражало усталость. Казалось, его безумно раздражали любые возможные возражения, но, когда он отвечал с сарказмом, на его лице появлялось выражение мрачного удовольствия.


Роза глубоко вздохнула и встала с постели. На ней всё ещё было надетое утром платье, она потянула за шнуровку, пытаясь его снять. Девушка решила, что если что-то сегодня и случится, то пусть это, по крайней мере, будет на её условиях. Она не позволит над собой насмехаться.

– Так быстро сдаётесь? – Взгляд Василя гипнотизировал, и из-за этого она позабыла вопрос в ту же секунду, как он был произнесён.

Не дождавшись ответа, Дор подошёл к ней и, положив ладонь поверх её, убрал руку от тесёмок.

– Я думала, вы хотите, чтобы я разделась.

– Мы уже обсуждали эту вашу вредную привычку. Думать, – он вновь не удержался от сарказма, но, чуть помедлив, добавил. – Мне нравится платье.

– Оно красное, – Роза пожала плечами, словно извиняясь за свой выбор.

– Я люблю этот цвет, – прошептал Дор, наклонившись к её волосам.

Роза хотела недоверчиво хмыкнуть, сказать что-нибудь о том, что любитель красного вряд ли будет всё время ходить в чёрном, но звуки замерли на губах. Она почувствовала, как Василь осторожно проводит кончиками пальцев по открытой коже предплечья. Его руки снова скользнули к шнуровке и ослабили её.

Сердце неровно забилось в груди, и Роза судорожно отступила назад, упершись ногами о кровать. Не зная, куда девать себя, она присела на самый краешек, словно стараясь уменьшиться в размерах.

– Я не хочу чувствовать себя насильником, – поморщился Василь.

– Вам, кажется, не нравится, когда быстро сдаются, – она постаралась придать голосу уверенности.

Внезапно Розе пришла мысль, что для её нового супруга всё происходящее – такая же обязанность, как и для неё. Он опасается Князя, и, возможно, не беспочвенно. Сейчас они оба лишь танцуют вокруг да около, не желая переходить черту. Хотя, впрочем, могло оказаться, что Дору просто нравилось забавляться со своей новой игрушкой как коту с мышонком.

Василь протянул руку, приподнял её лицо за подбородок и посмотрел в глаза. От тёмных зрачков цвета жжёной земли становилось не по себе. Мужчина не был красив. Множество резких морщин от вечно хмурого выражения лица никого не украсят. Но вместе с тем в резкости его черт было что-то дикое и звериное. Это пугало и завораживало одновременно.

Тяжелые, болезненные удары сердца отдавались набатом во всём теле, но Роза не отвернулась и не попыталась высвободиться. Пребывание в неизвестности всегда хуже действительности, а ожидание страшнее любой напасти.

Василь осторожно провёл пальцем от подбородка к её скуле, затем одним резким движением подхватил её на руки и, развернув, бросил на кровать лицом вниз.





Глава 8. По ту сторону зеркала




– Четверо милостивых! Да как ты её трешь-то?

Анастасия раздражённо отшвырнула от себя засаленную тряпку и упёрла мокрые руки в бока.

– Может быть, уже хватит комментировать каждое моё действие?

– Да как тут смолчать-то? Ты так на посуду смотришь, словно тебя сейчас вывернет. Нездорова, что ли? Или в положении?

– Я здорова. – Щёки вспыхнули сами собой, и Анастасия поспешила отвернуться, вновь взявшись за прерванное занятие. Предположение толстой разносчицы о беременности здорово смутило не привыкшую к подобным вольностям принцессу.

На этот раз она начала тереть посуду усерднее, пытаясь не обращать внимания на пробирающий до костей жар воды. Каждый раз, беря очередную тарелку, она была вынуждена сильно встряхивать ладони, чтобы хоть как-то охладить их.

Когда гора посуды уменьшилась примерно на треть, и вода остыла настолько, что уже не доставляла дискомфорта, её толстая надсмотрщица, сунув свои пухлые пальцы в бадью для мытья, велела подлить кипятка.

– По-моему, и так всё отлично, – Анастасия поджала губы, стараясь не нагрубить придирчивой женщине.

– Делай как тебе говорят, неумеха, – беззлобно сказала та.

Принцесса мысленно напомнила себе, что находится в трактире, полном сторонников Князя, и постаралась говорить максимально вежливо:

– Возможно, я не профессиональный мойщик посуды, но уж точно не неумеха.

– Ну, уж выбирай: или неумеха, или тунеядка. – В голосе разносчицы проскользнули сердитые нотки. – Ты, красавица, работать не умеешь, да ещё и учиться не хочешь. Посмотри сюда! – Она ткнула пальцем-сарделькой в несколько помытых ранее тарелок. – Всё переделывать надо!

Анастасия сжала губы в тонкую линию, боясь, что если она начнёт говорить, то выскажет этой уродливой женщине всё, что накипело у неё на душе. Как бы принцессе хотелось сейчас, чтобы эта разносчица знала, кого пытается отчитывать, чтобы испугалась за свои слова и пожалела о них. Вместо этого Анастасия лишь закрыла глаза и начала медленно считать до десяти, усмиряя свою злость.

– Эй, ты чего тут? Живая? – Её с силой тряхнули за плечо и легонько шлёпнули по щеке.

Принцесса громко возмущённо вскрикнула, отмахиваясь от разносчицы и выставляя вперёд руки.

– Поплохело что ли? – Женщина подозрительно оглядела её, угрюмо покачивая головой. – Нет, красавица, работник из тебя никакой. От твоей помощи одни убытки.

– Я сейчас же уйду. – Анастасия ничего так не хотела, как убраться поскорее от этой ужасной мерзкой толстухи. Её уже не пугали ни мысли о ночёвке под открытым небом, ни возможные сторонники Князя, подстерегающие в темноте деревенских улиц.

– Не выставлю же я беременную за дверь ночью, – вздохнула разносчица после небольшой паузы. – Пошли, провожу в подсобку. Но чтобы утром тебя и твоего дружка тут не было. С первыми петухами выгоню!