Последнее «долго и счастливо»

Когда был накрыт обед, Мерлин прокашлялся и приготовился говорить, но никто не обращал на него ни малейшего внимания. Все были слишком увлечены едой.

Получив приказ накрыть стол на двадцать с лишним человек – тринадцать старых героев, три юные ведьмы, бывшая королева и ее рыцарь, будущие король и королева плюс прибившийся к ним Хорт, – шляпа Мерлина с жалобными звуками скрылась на кухне, потом оттуда в столовую волшебным образом поплыли по воздуху одно за другим серебряные блюда. И чего только на них не было! Крабовый салат, тушеная дичь под острым соусом, жареные куры, пицца, йогурт, шоколадный торт и много чего еще.

Поскольку проголодались все – и проделавшие долгий путь по лесам старые герои, и пропустившие из-за известных событий завтрак обитатели фермерского домика в Авалоне, – за столом слышался только звон вилок и ножей да мелькали руки, спеша ухватить понравившийся кусок. Агате некогда было даже взглянуть на Тедроса. Впрочем, не до этого ей было и сразу после обеда – она так плотно и быстро наелась, что ей тут же захотелось ненадолго прилечь и подождать, пока все уляжется в животе. Похоже, та же мысль посетила и остальных – наевшись, все начали разбредаться по дому, и вскоре не осталось ни одного уголка, в котором не посапывал бы кто-нибудь, сонно щуря глаза и поглаживая свой тугой живот.

Агата устроилась на диване, зевнула, прикрыла глаза, собираясь сладко вздремнуть, но тут рядом с ней на пол плюхнулись три юные ведьмочки.

– Мы столько сделали, чтобы провести тебя в школу, а потом выпустить из нее, мы жизнью ради тебя рисковали, а ты так и не смогла заставить Софи уничтожить кольцо, – воинственным тоном начала Эстер.

– Я пыталась, Эстер, – приоткрыла глаза Агата.

– Начнем с того, что тебе не стоило бы разговаривать с подругами в алмазной короне, это слишком пафосно, – заметила Анадиль.

Ой, Агата совершенно забыла о диадеме! Она поскорее стянула ее с головы и спрятала за спину.

– А можно я ее примерю? – спросила Дот, облизывая свои испачканные в шоколаде губы. – По-моему, она будет мне очень даже к лицу.

– Да она просто-напросто не налезет на твою башку, – хмыкнула Эстер.

– Что?! – возмутилась Дот. – Сама просила меня вес набрать, чтобы я смогла остаться в нашей шайке, а теперь насмехаешься? А зачем просила? Чтобы увереннее чувствовать себя или чтобы ехидничать? Только знай, дорогая, мне на твои шуточки наплевать. Я себе нравлюсь, я себя люблю и, что бы ты ни говорила, уродиной себя не чувствую. Потому что я не уродина внутри – в отличие от тебя, Эстер!

Эстер посмотрела на Дот как на сумасшедшую:

– Слушай, Агата, дай ей примерить свою железяку, иначе она не успокоится.

Дот выхватила диадему из рук Агаты и принялась разглядывать свое отражение в медном кофейнике – то так диадему приладит, то этак, даже вверх ногами переворачивала. Все, глядя на нее, забавлялись, но помалкивали.

– Да, так на чем мы остановились? – сказала Анадиль. – Ах да. На том, что Агата нас всех подвела.

– Послушайте, я думала, что смогу уговорить Софи уничтожить кольцо, – возразила Агата. – Последние несколько дней мы даже сблизились с ней, она стала как будто прежней Софи, и я думала, что сумею… Да, понимаю, я виновата. У меня был шанс, и я должна была им воспользоваться, но…

– Брось оправдываться, Агата. Если разобраться, не имеет никакого значения, что ты там сделала, не сделала, собиралась сделать, – неожиданно мягко сказала Эстер. Очевидно, слова Дот попали в цель. – Между прочим, мы тебя предупреждали. Все втроем предупреждали, причем с самого первого дня. Софи забрали в школу Зла не просто так, на то была причина. И не важно, как сильно ты пыталась что-то изменить, – все случилось так, как и должно было случиться.

– Мы просто не думали, что Софи действительно станет Королевой Директора школы, – заметила Анадиль. – Но она стала. И как теперь заставить ее уничтожить кольцо?

Лица юных ведьм помрачнели, и только теперь Агата поняла, почему никто не захотел слушать Мерлина, когда тот пытался выступить с речью перед началом обеда. Дело не в том, что все игнорировали старого волшебника, – дело в том, что всем хотелось еще хоть немного оттянуть ту минуту, когда придется взглянуть правде в глаза.

А правда заключалась в том, что убить Директора школы можно было лишь если Софи уничтожит его кольцо. И только убив его, они могли спасти свои жизни, пока тот же Директор не убил их самих. Вот такая арифметика. Эта задача и раньше казалась сложной, но теперь, когда Софи была коронована и окончательно перешла на сторону Зла, она становилась практически невыполнимой.

– Вы видели Софи после ее возвращения? – негромко спросила Агата.

– Да, – ответила Эстер. – Она была в точности как ты, когда мы вынырнули из портала, – с короной на голове.

– Только народу рядом с ней было побольше. Человек четыреста, – заметила Дот, продолжая любоваться своим отражением в кофейнике.

– Кстати, выглядела Софи классно, чего не отнять, того не отнять, – задумчиво добавила Анадиль. – Шла по проходу в театре Сказок под руку с красивым парнем – ни дать ни взять прежняя Софи, которая верила в свою необычную судьбу. Я удивилась, какой она была спокойной и собранной, совсем не похожей на сумасшедшую злую ведьму. Красивая. Такое ощущение, что Зло наконец открыло ей путь к «долго и счастливо».

– Такое ощущение, что Зло получило право побеждать, – кивнула Дот.

– Такое ощущение, что Зло превратилось в Добро, – закончила Эстер.

Агата вспомнила, как всего лишь несколько дней назад Софи положила голову ей на плечо, когда они верхом на Бенедикте ехали по мокрому от росы лугу. Софи… Ее лучшая подруга, всю жизнь мечтавшая стать доброй принцессой. Софи, любившая рисовать хрустальные замки и гадавшая, как будут звать ее принца. Софи, которую все считали светлым ангелом, точно так же как Агату – исчадием Зла. Агата и сама была уверена, что в конце концов станет ведьмой, даже готовилась к этому – обходилась без друзей, целыми днями слонялась по кладбищу, возилась со своим жутким котом…

Но внезапно все переменилось. Она, Агата, стала Доброй королевой. А Софи – королевой Злой.

– Как же так получилось? – вздохнула Агата. – Мы с Софи были лучшими подругами, а теперь должны воевать? И это при том, что мы с ней по-прежнему любим друг друга!

– А получилось так потому, что сражаться тебе предстоит не за себя, а за нечто гораздо большее, – сказала Эстер.

– Да, – повесила голову Агата. – Как же я скучаю по тем дням, когда самой большой моей заботой было пережить урок науки прекрасного!

– Кстати, о перевоплощениях. Кто-нибудь заметил, что Хорт здесь расцвел еще больше, чем в школе? – прощебетала Дот, откусывая кусок пиццы. Откуда она взяла эту пиццу – неизвестно. Возможно, подобрала с пола. – Ух, когда я увидела его – загорелого, вспотевшего от работы, с чумазым лицом… Прямо великан-дровосек или типа того. Ну а лесные герои мне всегда нравились, вы сами знаете. Тот мой – неудавшийся, правда – роман с Робин Гудом и все такое… Короче, я подошла к Хорту поближе, понюхала… Вы знаете, от него теперь пахнет мужчиной, а не детской присыпкой. Кстати, свободного места в этом домике не много, и я тут подумала: а вдруг Мерлин поселит меня в одной комнате с Хортом…

– Только через мой труп, – высунул из-за угла голову Хорт.

– Не бойся, все будет норм, – успокоила подругу Эстер, поглаживая своего рогатого демона.

Хорт пробурчал себе под нос что-то неразборчивое и снова спрятался.

– В чем дело? – спросила Эстер, заметив, как на нее смотрит Дот.

– Ты что, собралась меня защищать?


– Исключительно потому, что ты ужасно глупо выглядишь в этой короне, – хмыкнула Эстер.

Все девочки рассмеялись, даже Дот.

– Над чем смеемся?

Они обернулись и увидели Тедроса, слизывающего с пальцев остатки йогурта.

– О, кого я вижу! Принц! Давно ли перестали быть девчонкой, ваше высочество? – фыркнула Эстер.

– Приятно слышать, что ты по-прежнему остра на язычок, хотя и перешла теперь на нашу сторону, – усмехнулся Тедрос.

– Похоже, так и остался девчонкой – вон как от него парфюмом-то несет! Фу! Пошли отсюда, подруги!

Эстер встала и направилась к выходу, Анадиль и Дот потянулись следом – Тедрос едва успел стянуть с головы Дот диадему.

Подождав, пока ведьмы отойдут на приличное расстояние, Тедрос наклонился к Агате и спросил:

– Скажи, от меня действительно так., несет?

– Выброси из головы. Ты что, Эстер не знаешь? У нее все шиворот-навыворот. Например, Потрошителя она считает милашкой и красавцем – ну и что с того?

– Ладно, ты меня успокоила, – сказал Тедрос, присаживаясь рядом с Агатой. Он по-прежнему был в запачканной зеленью рубашке и мятых брюках, однако успел принять ванну, и от него действительно пахло цветочным мылом, которое дала ему Гвиневра. Тедрос протянул руку и надел диадему на голову Агате.

– Спасибо, но я все равно не настоящая королева, – вздохнула она. – Во-первых, ты сам еще не король…

– Стану им через неделю.

– Если мы проживем эту неделю, в чем лично я несколько сомневаюсь, – покачала головой Агата. – Но даже когда ты станешь коронованным королем… Понимаешь, я еще слишком молода, чтобы становиться королевой… Ну, официально, я имею в виду… Ты же понимаешь…

– Никто ни о чем официально тебя не просит. Пока, – ответил Тедрос, поправляя диадему у нее на волосах. – А неформально, то есть на деле, ты уже моя королева. Именно ты, и только ты. И я хочу, чтобы ты носила свою корону, потому что пока она будет на твоей голове, я буду знать, что ты меня по-прежнему любишь. А учитывая историю наших отношений, это знание лишним не будет.

Агата фыркнула.

– А теперь скажи, как я могу проявить свою любовь, – подколол ее Тедрос.

– Если честно, романтические штучки не по моей части, – вздохнула Агата, кладя голову на плечо Тедросу. – Знаешь, у нас в Гавальдоне каждый год на день святого Валентина устраивают танцы. Так вот, однажды они так меня достали со своей музыкой, что я притащила на площадь бочонок с протухшей капустой и расколошматила его там. Мигом разбежались.

– Разбежались… Но, надеюсь, они сначала как следует тебе наподдали?

– Ничего подобного. Слишком боялись, что за это я могу из их детишек суп сварить.

– В таком случае, – сказал Тедрос, обнимая Агату за плечи, – нужно будет запомнить, что при тебе лучше и не заикаться про День всех влюбленных и всякие валентинки.

В дверном проеме Агата увидела Гвиневру, та собирала в столовой грязную посуду со стола.

– Да уж, валентинок мне не нужно. И подарков тоже, – сказала Агата. – Единственный подарок, который я мечтала бы получить, – это возможность еще разок поговорить с моей мамой.

Тедрос внимательно посмотрел на нее.

– А у тебя сейчас такая возможность еще есть, – продолжила Агата.

– Мне кажется, я и так уже сделал большой шаг ей навстречу, – сказал Тедрос, глядя в сторону.

– Ты просто спросил, как ты можешь проявить свою любовь, – ответила Агата.

Тедрос промолчал, и давить на него Агата не стала.



Прошло совсем немного времени, и они оба уснули в объятиях друг друга.

Около трех часов шляпа Мерлина закончила хлопотать, и на запах свежезаваренного кофе и чая все вновь потянулись в большую комнату, где во главе стола уже сидел Мерлин. Но никто не спешил сесть рядом с ним – вместо этого старые сказочные герои встали вдоль стен, молодежь уселась на пол – и потекли один за другим рассказы о том, как пережил каждый из стариков две тревожные последние недели.

Питер Пэн и фея Динь-Динь, например, укрылись у русалок из Неверленда, а Золушка и Пиноккио спрятались в башне Рапунцель. Они рассудили, что если Рапунцель уже мертва, то вряд ли старые злодеи будут часто навещать это место – что им там делать-то?

– Ее башню сделали музеем, как домик Белоснежки, и повесили канат, по которому туристы при желании могут забраться наверх, – сказал Пиноккио. – Эх, видели бы вы Эллу на этом канате! Хоть она и позвала на помощь птиц – но много ли от них проку? Так и ползла, как слон по веревочке.

– Помолчал бы лучше, растопка каминная! – огрызнулась Золушка.

Бензель и Гретель применили примерно такую же тактику и пересидели трудное время в старом пряничном домике, который теперь тоже стал одной из достопримечательностей.

– Зомби-ведьма есть настолько глюпый, что никак не подумайт, что ми можем возвращайт себя в ее хаус, – пояснил Гензель. – Натюрлих, это был мой плодотворный идей.

– Его идей! Ха-ха! Твой идей был только один – сожрайт половин крыша, – возразила Гретель.