Последнее «долго и счастливо»

Тишина длилась и длилась, а затем Агата медленно протянула руку и снова открыла лежащую на ладони Гвиневры шкатулку:

– И вы… э… хранили ее все это время?

– Корона Артура остается в Камелоте, и ее получит Тедрос, – спокойно ответила бывшая королева. – А в этой диадеме я была в ту ночь, когда сбежала из дворца. Специально надела ее на случай, если кто-нибудь меня заметит. Решила, что если я буду в диадеме, охранники подумают, что я спешу по какому-то важному государственному делу, и не станут ни задерживать меня, ни будить Артура. Потом я часто хотела уничтожить диадему, чтобы нам с Ланей было легче забыть прошлое, но… Понимаешь, Агата, ведь я все еще королева, и я по-прежнему мать, и этого не отменить, даже спрятавшись от всего мира. А поскольку диадема остается у меня, то у меня остается и долг перед моей страной, моим сыном и перед самой собой – я должна сохранить корону королевы и в свое время передать ее преемнице, – голос Гвиневры дрогнул, но она сумела взять себя в руки. – Я понимаю, что прежних отношений с сыном мне уже не восстановить. Да я и не заслуживаю такой милости. Но я обязана, несмотря ни на что, продолжать его защищать. Единственное, что я могу для него сделать, – постараться, чтобы при выборе будущей королевы он не повторил ошибки своего отца. Чтобы рядом с ним оказалась девушка, не только уверенная в своем праве носить корону, но и готовая драться за нее, когда придет время.

Гвиневра опустила руку в шкатулку и вытащила диадему.

У Агаты перехватило дыхание, когда Гвиневра подняла диадему вверх и подставила ее под лучи солнца.

– И время пришло.

Агата понимала, что должна по-прежнему отказываться, сопротивляться… но вместо этого молча стояла на месте, чувствуя в себе какую-то перемену. Она смотрела на корону королевы Камелота, и постепенно уходили куда-то и былой страх, и напряжение, как если бы слова Гвиневры затронули какие-то самые глубинные струны ее души. С каждой секундой Агата все решительнее расправляла плечи, все смелее смотрела в будущее.

Гвиневра была права. Королева должна не просто иметь право носить корону – она должна быть готова сражаться за нее.

Ей предстоит битва за любовь.

И не только.

С одной стороны, на стороне Добра будут сражаться они с Тедросом, с другой – на стороне Зла – Софи и ее Директор школы.

Когда-то Агата вместе со своей лучшей подругой пытались найти «долго и счастливо» друг с другом. Теперь они встали по разные стороны и живой из этой схватки удастся выбраться лишь одной из них.

Агата поняла, что никогда больше не сможет вернуться к обыденной, заурядной жизни.

Потому что такая жизнь не для нее, и никогда не была ей предназначена.

Потому что она слишком долго сопротивлялась судьбе, словно опасалась взять на себя ответственность за свою собственную жизнь.

Сейчас – именно сейчас! – Агата поняла, что речь идет о гораздо большем, чем просто ее судьба. Что в ее руках будущее всего Добра, а сама она словно вырвалась из клетки и готова наконец принять свою судьбу, выполнить свое истинное предназначение.

Агата медленно наклонила голову, и королева осторожно надела на ее грязные свалявшиеся волосы серебряную диадему, усыпанную переливающимися на солнце алмазами.

Гвиневра поднесла к губам ладонь, прикрывая восхищенную улыбку.

Вот что сейчас совершенно позарез нужно было Агате, так это зеркало.

Но тут Гвиневра побледнела и перестала улыбаться…

Агата обернулась и увидела Тедроса – он стоял неподалеку и наблюдал за ними.

– Пожалуй, я пойду… – начала было Гвиневра.

– Нет… останься, – приказал ей сын.

Он пошел к Агате – в испачканной зеленью рубашке, мятых брюках, – не сводя глаз со своей принцессы.

– Пожалуйста, останьтесь… Обе.

Когда Тедрос подошел ближе, Агата уловила идущий от него запах мокрой травы и пота и заметила под глазами синие круги от бессонницы. Он провел пальцами по диадеме на голове Агаты, вспоминая каждый ее завиток, затем, опустив руку, коснулся щеки девушки и вдруг, не говоря ни слова, обнял и поцеловал ее – долго, медленно, словно желая убедиться, что перед ним все та же, прежняя Агата.

– Я не позволяю тебе снимать ее, – прошептал он.

– Даже «с добрым утром» не сказал, а уже командуешь, – фыркнула Агата. – А ты знаешь, по крайней мере, что пытаешься отдавать приказы королеве?

– Ах, теперь ты уже королева! – улыбнулся Тедрос, крепче прижимая ее к себе.

– Заметил наконец! – усмехнулась она. – Что ж, лучше поздно, чем никогда.

– Ну хорошо, ты королева, но я-то ведь король.

– И что? Хочешь сказать, что королева ниже тебя по рангу? Твоя королева?

– Нет, не ниже. Пока делает то, что ей говорят, или…

– Или что? – спросила Агата. – Вынесешь мне смертный приговор?

Тут она увидела лицо Тедроса и похолодела.

Затем они оба повернулись к Гвиневре – она по-прежнему стояла на месте, только побелела как мел.

– Что там у вас происходит? – прогремел голос Ланселота. Он широкими шагами приближался к ним вместе с Хортом. – Тайная коронация, на которую нас не пригласили?


– Меня никогда никуда не приглашают, – уныло заметил Хорт.

Ни Тедрос, ни Агата, ни Гвиневра не откликнулись.

– Я очень рад, что эта чертова корона наконец нашла свое место после всех передряг, которые из-за нее случились, – сказал Ланселот. – Но вы бы сначала умыли и переодели девушку-то, что ли. А то алмазы – и эта рубашка… Нет, не смотрится.

Никто не рассмеялся.

– Да что вы как на похоронах, честное слово! – хмыкнул рыцарь. – Ладно, загадывай желание, Агата, и покончим с этим. Завтракать пора, у нас с Хортом сегодня еще дел под завязку.

– Желание? – переспросила Агата, глядя на Ланселота.

– Если коронация всамделишная, – нахмурился Ланселот, – ты должна загадать желание, которое касается твоего королевства. Этот ритуал завершает церемонию. Разве Гвен тебе об этом не говорила? Обязана была сказать!

– Боюсь, я плохо справилась со своими обязанностями, – тихо произнесла Гвиневра, глядя на сына.

Тедрос на мгновение встретился с ней взглядом, но тут же отвернулся.

– Значит, я должна загадать желание? – Агата внимательно посмотрела на своего принца, выпрямила спину и отчеканила: – Я желаю, чтобы мы пошли в дом и позавтракали. Все вместе, за одним столом.

Тедрос метнул взгляд в сторону Агаты.

Гвиневра застыла как статуя. Ланселот и Хорт задержали дыхание.

Агата стояла, ожидая, что скажет ее принц, но Тедрос молчал.

Вокруг стояла тишина, звенящая тишина.

Затем Тедрос повернулся к матери.

– Что там у нас сегодня на завтрак? – спросил он.

Гвиневра моментально покраснела как мак, заплакала и пробормотала, качая головой:

– Се… Сегодня понедельник… У нас в доме совсем не осталось еды…

– Слышал, парень? – сказал Ланселот. – У мамы в доме нет еды. Вот за это точно полагается смертный приговор, разве нет?

Все испуганно молчали, и только Агата вдруг расхохоталась.

Глядя на нее, рассмеялся и Тедрос.

– Ничего… Ничего смешного, – продолжала всхлипывать Гвиневра.

Принц обнял Гвиневру за плечи, притянул к себе, и она уткнулась ему в грудь.

– Ничего мама, что-нибудь придумаем, – шепнул Тедрос. – Все уладится.

Агата едва сдерживала слезы, глядя на мать и сына. Она понимала, что им сейчас очень-очень нужно побыть одним.

– Ладно, завтрак мы с парнями берем на себя, – быстро сказала она, бросая взгляд на Ланселота и одновременно беря за руку Хорта.

– Я? При чем здесь я? Почему опять я, а не этот принц-неженка? – сердито залопотал Хорт. – Я всю ночь не спал, потом все утро вместе с Ланей чистил свинарник, а вы со своим принцем всю ночь шебаршили в сарае, неизвестно чем там занима…

Агата мгновенно впилась ногтями в запястье Хорта, и тот замычал от боли.

– Мы скоро вернемся. С едой, – сказала она и потащила Хорта за собой.

– Эй, еды сегодня понадобится больше, чем вы думали, – раздался новый голос.

Агата обернулась и увидела целую толпу гостей, шагающих по освещенному солнцем лугу.

Впереди шел Мерлин, за ним Эстер, Анадиль, Дот, Питер Пэн, фея Динь-Динь, Золушка, Пиноккио, Джек с Бобового Стебля, Спящая Красавица, Бензель, Гретель, Красная Шапочка, Юба, Белый Кролик и принцесса Ума – все грязные, уставшие, изумленно оглядывающиеся по сторонам (как, наверное, и все, кто переносился через портал из ада в этот райский уголок).

– О завтраке я позабочусь, – сказал Мерлин. – Правда, придется немного подождать. Моя шляпа совсем недавно кормила нашу компанию, и теперь ей нужно слегка прийти в себя, набраться сил. Но пока мы можем поговорить – обсудить нужно очень многое, а времени, как всегда…

Старый маг замолчал на полуслове, заметив диадему на голове Агаты. Вслед за Мерлином ее заметили и все остальные, и над лугом повисло молчание.

Затем Мерлин широко улыбнулся и прошептал, сверкнув своими голубенькими глазками, загадочную фразу:

– Во тьме приходит королева.

Потом старый волшебник опустился перед Агатой на одно колено и склонил голову. То же самое проделали и все, кто шел у него за спиной, – и старые и молодые. Следом за ними опустились на колено Гвиневра, Ланселот и Хорт… Последним склонил перед Агатой голову Тедрос.

И в этот миг, стоя под лучами умирающего солнца, перед армией преклонивших перед нею колено сказочных героев, Агата загадала свое второе желание. Она пожелала стать именно той королевой, которая так необходима сейчас Добру.