Порвали парус

– Заткнись. Так русским и надо.

– Грубо, – сказал я с неодобрением.

Второй начал поворачивать голову, но рукоять моего пистолета плотно лежит в ладони, я нажал на скобу, всякий раз чуть сдвигая ствол в сторону новой цели.

Четвертую пулю всадил в Джеймса Бонда, когда он снес памятник Петру Великому, известному как Медный Всадник, и понесся с ним на башне танка, наматывая на гусеницы кишки этих русских прохожих, англичанину недочеловеков не жалко…

Тишина настала практически оглушающая, только наверху мой чуткий слух уловил приглушенный женский смех и два мужских голоса.





Глава 9




Один присел на корточки в коридоре, вскинул пистолет, мои пули в самом деле ушли бы у него над головой, но мышцы, вспискнув от усилий, успели опустить дуло.

Пуля ударил охранника точно в середину лба, почти сразу же на том конце коридора появилась гибкая фигура Ингрид.

Я сказал быстро:

– С твоей стороны двое на лестнице!

Она кивнула и, круто развернувшись, опустилась на колено. Я поспешил наверх, и лишь с видеокамер увидел, как там дверь распахнулась, двое охранников вбежали, держа автоматы наготове, один даже успел выпустить короткую очередь, но пули ушли поверх головы Ингрид, а ее выстрелы оказались точными и смертоносными.

Она сказала резко:

– Герцер, начинайте по всему периметру!

Далекие выстрелы прозвучали едва-едва, сперва снайперы, затем щелканье автоматических винтовок и короткие очереди, и почти сразу же частая дробь штурмовых автоматов.

В ответ прогремели выстрелы из окон здания, началась беспорядочная, как на мой взгляд, стрельба, но догадываюсь, что Герцер собран, будто все контролирует и понимает, где что происходит. Я сглотнул ком в горле и постарался взять себя в руки, всего трясет, но внезапно ощутил, что не все так хаотично, автоматные и одиночные выстрелы создают некую странную картину упорядоченности, все так и должно быть, пока что команда Герцера действует по плану, никакой паники и суматохи, как мне кажется, а сама стрельба быстро продвигается в сторону главного здания, массивного замка уж и не знаю каких веков, европейцы свято хранят память о Средних веках…

Впереди красивая фигурная вешалка для верхней одежды, настоящее произведение искусства, вот уж хренью люди маются от безделья, я скользнул мимо, уже слыша, как по ту сторону двери двигается один… двое…

Да, двое. На всякий случай присел, реакция реакцией, но не ганфайтер, моя скорость только за счет более быстрой передачи нервных сигналов, но у них может оказаться еще быстрее благодаря отточенным тренировкам…

Я ждал, через бесконечно долгие две секунды дверь распахнулась. Двое не вышли, а вырвались, держа в обеих руках по пистолету, и оба смотрят черными дулами в мою сторону.

Выстрелив дважды, я поспешно качнулся в сторону, упал и, перекатившись, услышал два выстрела. Все-таки успели нажать на курки, пули продырявили стену как раз в том месте, где была моя голова.

Устрашенный, я с сильно бьющимся сердцем поспешил через комнату, а затем коротким коридором выскользнул на широкую винтовую лестницу.

– Покарауль вон ту дверь, – велел я. – Не люблю эти «комнаты паники»…

Ингрид зашипела, но я уже скользнул вовнутрь, полная тьма на первый взгляд, в такой я слеп, как крот во время киносеанса, но это не изолированная комната, достаточно рассеянного света, что проникает в щели между пластинами жалюзи, глаза приспособились быстро.

Я пошел по огромному помещению осторожно, однако достаточно быстро, в мозгу кипит работа, сравнивая подобные места и намечая что где стоит в типовых случаях.

Чутье, как говорят в простом народе, что на самом деле вовсе не чутье, а очень быстро проделанная работа мыслительного аппарата, что сразу выдает готовый результат, не высвечивая длинные цепи рассуждений, повело в левую часть громадного помещения.

Так и есть, как бы здесь ни секретничали, но, не зная, как секретничают остальные восемь миллиардов двуногих, пошли тем же путем, я издали различил в полутьме шкаф с металлическими дверцами и кодовым замком, какая древность, открыл после полусекундных расчетов.

На полках, как и ожидал, рядком дисциплинированно выстроились толстые папки с бумагами. На корешки смотреть не стал, я бы точно не стал писать где что, хозяин и так знает, не стал и перебирать по одной, я не один из восьми миллиардов, посмотрел, подумал четверть секунды и вытащил третью слева.

Конечно, можно сказать, что я молодец, высчитал точно, но справедливее будет отметить, что двуногие так же просты, как и куры, что умеют считать только до трех, потому у них из гнезда можно забирать все яйца, которые сверх этого умопомрачительно трудного числа.

Для простого человека запомнить первую папку слева от стенки шкафа слишком просто, вторую – уже труднее, а третья – предел мыслительной работы и половина всей имеющейся памяти.

Страниц там около двух сотен, я сразу отыскал нужные, алгоритм у человечков примитивен, быстро просмотрел и тут же сбросил в облачное хранилище.

Ингрид отскочила от двери, спросила шепотом:

– Ну что?

– Все здесь, – сообщил я. – Они забрали и весь его архив. Значит, он не заложник, а должен был делать для них какую-то работу.

– Вирус?

– Тихо, – сказал я.


Вдали по коридору так отвратительно взвыла сирена, что у меня заломили зубы. Подбирал тональность то ли психолог, то ли психопат, будоражит нервы, воскрешая некие первобытные страхи. Возможно, так ревел саблезубый тигр или какой-то хищник, которого особенно страшились первобытные люди…

Ингрид метнулась было вперед, я придержал, как кошку за хвост, она и зашипела так же яростно, но остановилась достаточно послушно.

Люблю эти роскошнейшие дворцы с длинными просторными залами, картины в массивных рамах на стенах, навороченные под старину светильники, где хоть и лампы, но как бы под свечи, старинного вида кресла…

Архитектура все же странная, колонны его понимаю, хотя и не понимаю, зачем они здесь, но вот этот каменный барьер…

Прыгнул на ту сторону, высота всего в полтора моего роста, но на всякий случай рассчитал как упасть, перекатиться и вскочить, не только сохранив кости, но и не поцарапав шкуру.

В конце коридора несколько человек организовали оборону, пули из автоматов идут веером, рикошетят от стен, с визгом щелкают по металлу светильников, Ингрид быстро-быстро отвечает точными выстрелами, но старается не высовываться из-за угла.

Я выглянул на мгновение, разом сфотографировал всех, кто как стоит, из чего и в какой позиции стреляет, даже нарисовал психологические портреты всех, что ошибка, один из них очень любит своих четверых детей и преданную жену, у него собака и морская свинка для детей, но не зря введен термин «живая сила противника», я стреляю не в людей, а в эту абстрактную живую силу…

Взвинтив метаболизм, я пошел вперед через грохот и выстрелы так, словно все договорились не замечать меня. Едва шевелятся, смотрят в стороны, руки с оружием поднимают медленно, потому тяжелые пули из моего пистолета разбивают им головы, как тыквы.

Редко кто успевает увидеть меня хотя бы краем глаза. За спиной с редкими интервалами стучат каблуки Ингрид, никак не успевает сделать прицельный выстрел, а просто так палить не позволяет профессиональная гордость.

Когда я остановился, просматривая через все средства слежения в доме, кто где и чем вооружен, она догнала, задыхаясь, прошипела:

– Что ты за зверь… Нельзя же стрелять во всех подряд!.. Главного берем живым.

– Кто требует? – спросил я.

– Инструкции, – отрезала она. – Обычно это и есть цель операции!.. Захватить главаря – это через него узнать, кто заказал, организовал, подобрал людей, а дальше пойти по нитям в разные стороны, выявляя причастных… Это азы!

– В жопу, – ответил я.

– Что-что?

– В анус, – пояснил я. – И поглубже. Наша цель – освободить заложника. А инструкции с сегодняшнего дня устарели. Ничего выяснять не будем. Гнезда террористов выжигаем, чтобы на их месте только дыра с оплавленными краями, а вокруг все горело и плавилось. Каждый должен знать, что за участие в таких группах погибнет не только он, но и жена, дети и все, кто в доме. Эра фальшивого милосердия кончилась!.. С терроризмом мы уже начали бороться – с сегодняшнего дня! – начиная с поголовного уничтожения самих террористов и даже тех, кто хотя бы продал пиццу, зная, что продает террористам.

Она прошептала:

– Ты зверь. Не нравится мне твое будущее.

– Либо такое будущее, – отрезал я, – либо никакого!.. Правда, богатый выбор?

– Иди в жопу, – прошипела она.

Я продолжал продвигаться вперед по коридору, вокруг дома со всех сторон раздаются автоматные очереди, один раз бахнуло громче, кто-то воспользовался гранатометом, то ли наши, то ли защитники.

Те и другие осторожничают, как будто надеются дожить до бессмертия, о приближении которого на самом деле не подозревают.

Впереди двое, я выстрелил, один упал с пулей во лбу, второй вскрикнул, выронил автомат, второй рукой пытался подхватить его на лету, я выстрелил еще дважды, боевик рухнул на пол, и, лежа на спине, уставился на меня бешеными глазами.

– Ах ты ж сволочь…

Ингрид подбежала, держа его на прицеле, сказала обрадованно:

– Ага, промазал!

– Напротив, – отрезал я, – все три пули легли точно… Эй ты, чего именно здесь?.. В таком месте долго не напрячешься.

Ингрид нахмурилась, рассмотрев, что я продырявил обе руки боевика, а третью пулю всадил в колено.

Боевик прохрипел:

– Здесь нам передавали вторую половину оплаты!.. Только после нее мы передали заложника. Но тут вы…

– А первая половина оплаты уже получена? – уточнил я.

Он посмотрел, как на сумасшедшего.

– А как иначе здесь оказался бы заложник?

– Просто проверка, – ответил я и пояснил, – твоей компетентности и уровня допуска. Ладно, вот тебе тряпка, перетяни рану.

Ингрид сказала зло:

– А не пристрелить бы его на месте?

– Пристрели, – ответил я.

Она посмотрела на пленника.