Полет сокола

Нет, не выйдет. Вплавь от лодьи не уйти. А если б и удалось, в лесу от лесовиков Ольга одна не укроется.

«Надо быть хитрее, – решил Радим. – Не силой брать, а умом. Притвориться смирившимся. Служить им. И выжидать удобного случая…»

– Эй, красавица! – донесся голос Ерша от другого борта. – Зачем тебе этот грязный холоп, когда тут есть я!

Княжна вспыхнула:

– Сгинь, свинячий хвост!

По соседству раздалось довольное ржание. Радим скрипнул зубами. Ух как кулаки чесались врезать наглецу, а что сделаешь, если связан?

Подошла Дайна. Рявкнула на Ерша. Тот пожал плечами и принялся следить за чайкой.

– Пусть меня развяжут, я не убегу, – попросил Радим. – Я могу грести…

Дайна на него и не глянула.





Глава 6. Чересчур богатая добыча




Похитители торопились, насколько позволяли старая лодья и попутный ветер. Шли на север до самого заката. В вечерних сумерках, когда над водой уже потянулись белые клочья тумана, заплыли в уединенный затон, заросший густым тростником – таким высоким, что он скрывал корабль, если убрать парус и снять мачту. Именно это разбойники и сделали. И дальше пошли на веслах к песчаному берегу укрытыми от случайных глаз с воды камышом, а с берега – высоким обрывом. Над обрывом росла огромная сосна с торчащими из песка извилистыми корнями – как будто держала ими берег. На берегу под сосной горел костер, вокруг него сидели какие-то люди. При виде корабля они вскочили. Берег огласился радостными возгласами.

Ольга вздохнула. Освобождение откладывалось.

– Явились! – раздался скрипучий властный голос. – Что так долго? Мы тут уже заскучали, вас ожидаючи! Ну, показывайте, с чем пришли!

– С удачей, дядя Нагиба! – радостно ощерившись, рявкнул Угрюм. – Всё, что надо, добыли. И девицу для чудинов, и нам сверх того кой-чего перепало – тебе понравится…

С лодьи на берег кинули мостки и принялись носить добычу, нахватанную из обозных телег: медную утварь, ткани… И небольшой, но явно тяжелый ларь, который снесли на берег и поставили отдельно.

– От самого волока за купцами следили, – похвастался Угрюм. – Где хранят, кто сторожит… Чтобы времени не тратить, стражу шуганули, добро хвать – и в лес…

– Ну-ну, – хмыкнул седобородый муж, которого главарь кривичей назвал Нагибой. – Сейчас посмотрим, есть ли за что вас хвалить…

Ольге тоже велели сойти на берег, и теперь она, гордо задрав подбородок, глядела на приближающегося седобородого. Кряжистый, небедно и опрятно одетый. Купец, надо думать. Вид степенный и благообразный, толстые губы растягивает добродушная улыбка.

На прочих разбойников Нагиба был совсем не похож. У княжны затеплилась надежда – может, хоть с ним удастся договориться?

Но тут Нагиба нагло протянул руку, взял ее за подбородок и приподнял, разглядывая лицо.

Ольга увидела вблизи его глаза – холодные и злые. Вот она, истинная суть разбойника.

– А это что у нас за белая курочка? – громко вопросил Нагиба.

Ольга, тут же забыв о намерении вести переговоры, отдернула голову и вперила в разбойника гневный взгляд:

– Как говоришь с княжной, вор?!

Нагиба не обиделся – наоборот, довольно захихикал.

– Она, – подтвердил он. – Княжна Ольга! Вардиг, сказывают, на язык не воздержан, и дочь вся в него… Эй, Урмас! Мои ребята свое исполнили. Дальше девчонка – твоя забота, ты ее и стереги.

На длинном бледном лице чудина ничего не отразилось, но вперед тут же выступила Дайна:

– Устережем, не беспокойся.

– А расчет?

– Договор был – в Калеван-линне деньги получишь, – отрезал чудин.

– Помню, помню. А теперь давай-ка, Угрюм, на нашу долю глянем! – в глазах старика загорелись жадные огоньки, он потер руки и облизнулся: – Открывайте сундучок с серебришком!

– Откуда ты знаешь, дядя, что там серебро? – удивился Угрюм.

– Слышу, слышу, как оно поет! – хохотнул старый разбойник. – Серебро я ухом слышу, а золото и нюхом учую!

Возле кострища расстелили на песке ковер. Угрюм отпер ларь и бережно выложил на ковер его содержимое.


Разбойники загомонили, столпившись кругом ковра. Слышались только «ух» да «эх», да радостная ругань. О боги! Даже ночь стала светлее от сверкания сокровищ!

На ковре, переливаясь в отсветах пламени костра, сияла драгоценная утварь. Серебряная чаша с золотой чеканкой; сияющее как зеркало блюдо с ромейскими надписями по краю; ваза, украшенная тончайшим серебряным кружевом и самоцветами; подсвечник, увитый навеки застывшим в серебре виноградом; каплевидные ложки с витыми ручками…

Нагиба двумя руками поднял тяжелый ковш – изогнутый, золоченый, сплошь покрытый блестящим разноцветным цветочным узором. Никто на всей Руси не сумел бы изготовить такую посуду. Это не просто серебро, золото и яркие каменья. Это великое мастерство.

Ценную добычу взяли разбойники в караване.

Даже, пожалуй, слишком ценную…

Урмас, главарь эстов, что-то со смехом сказал своим чудинам. А потом, пересчитывая взглядом утварь, пошутил на языке кривичей:

– Хоро-о-ошее прида-а-аное!

Нагибе шутка не понравилась. Он сообразил, чем может грозить такой богатый улов.

Не только эсты, но и его собственные родичи пожирали драгоценную утварь алчными взглядами. Сердито засопев, разбойник принялся складывать сокровища обратно в ларь.

– Слишком приметные вещи, – буркнул он. – Сложно будет продать. Очень сложно! Никто не будет брать – побоятся ссориться с Вардигом! – Нагиба кинул многозначительный взгляд на Урмаса.

Эсты поумерили веселость и тоже задумались.

– Надо искать того, кто не побоится все это купить, – почесав бороду, сказал Угрюм. – Не из наших краев, страха не ведающего…

Нагиба незаметно усмехнулся. К тому-то он и вел.

– На ваше счастье, я такого покупателя знаю. И где его искать, мне тоже известно. Спрятать все! Отнести на лодью, глаз не спускать!





Глава 7. Гадание на воде




Сидя на поваленном стволе дерева у омута, Ольга хмуро глядела, как разбойники устраиваются на ночлег, варят в котле уху. Казалось, никто не обращал на девочку внимания, но стоило ей сделать шаг в сторону, как тут же рядом оказывалась либо Дайна, либо кто-то из чудинов. Что же делать? Просто сидеть и ждать спасения? Достойно ли это дочери воина?

«Только давеча мечтала в походы ходить, – с досадой размышляла Ольга. – И вот теперь оказалась в плену и ничем себе помочь не могу! Радим меня спасти пытался, а теперь сам в путах на лодье сидит!»

Вода в омуте, под желтыми кувшинками, была черным-черна.

«Может, водяного позвать?» – подумала вдруг Ольга.

А он жертву попросит…

Попытка – не пытка! Девочка незаметно оторвала серебряную монету от ленты, вплетенной в косу, и бросила ее в омут.

– Выручай, батюшка-водяной, – зашептала она. – Избавь меня от разбойников, а взамен забери их всех себе в подводные чертоги, я тебе их дарю…

– Что ты делаешь, княжна? – раздался рядом строгий голос Дайны.

– Я? О судьбе своей гадаю, – не растерялась Ольга, перекидывая косу за спину. – Тут хорошее место… Тихое.

Дайна бросила на нее странный взгляд.

Ольга заметила: чудинка смутилась. Ну конечно! Она ведь знала, что княжна умеет читать руны. А кто знает руны – тому открыто тайное, тот силен и опасен…

Девочка правильно угадала, но не совсем – она не знала, что «тихое место» у чудинов и значит – священное, запретное… Там, где голоса людей умолкают, и раздается шепот нелюди и нежити…

– Не нужно бы здесь говорить с духами, – негромко произнесла Дайна. – Добрых тут не встретишь, а вот лауме – наверняка.

– Кто такие лауме?

– Водяные девы-утопленницы, – Дайна бросила взгляд на омут и на всякий случай отодвинулась от края воды подальше. – Видишь вот эту сосну, что нависла над берегом? Она растет тут не просто так. Наверняка здесь кто-то умер плохой смертью. Кто-то сильный. Может, дух его живет в этом дереве? То-то оно корнями к омуту тянется. А что там, под водой? Или – кто?

У Ольги мороз пробежал по спине. Заговорив о гадании, она хотела просто слегка попугать бывшую служанку, но тут ей самой стало страшно. Но страх только подстегнул княжну.

– Поздно… – торжественно произнесла она. – Я уже позвала его… Он уже сюда идет!

Рука Дайны метнулась к связке оберегов, что она носила на груди, губы ее зашевелились, то ли бормоча что-то, то ли напевая:

– Отец-дуб, мать-береза, бабушки-ивы, дедушки-сосны… Оставайтесь дома, закрывайте глаза, не смотрите на детей, ложитесь спать…