Похищенная, или Красавица для Чудовища

– Тогда, мисс Беланже, до ужина. Был рад снова повидаться. – Шутливо поклонившись, поспешил в коридор от греха подальше. Пока животные инстинкты не возобладали над здравым смыслом.

– Из тебя никудышный джентльмен, Донеган! – не сдержавшись, послала Мишель ему вдогонку.

Кейран хищно улыбнулся, и снова пленница почувствовала, как загорается под этим откровенно-алчным взглядом, которому, казалось, никакая пена была не помеха.

– А ты не леди, малышка. Ты – норовистая кобылка, которая так и хочет, чтобы ее обуздали.

Искрящимся фонтаном взметнулись брызги. Мишель схватила плеть, оставленную Донеганом в кресле, и со всей силы швырнула в него. Промахнулась к своей досаде и выругалась, напрочь позабыв о манерах леди.

И только когда дверь захлопнулась, а щеколда вернулась на место, поняла, как сумасшедше громко, исступленно в груди колотится сердце.



После ухода самого невыносимого из всех Донеганов, каковым Мишель теперь считала Кейрана, и речи не было о том, чтобы продолжать безмятежно нежиться в ванне. Ничего здесь пленницу больше не радовало. Вода казалась остывшей, пена раздражала своим резким запахом и оставляла на коже и волосах липкий мыльный осадок. Хорошенько растерев тело мочалкой, а потом быстро ополоснувшись, Мишель завернулась в мягкое полотенце. Отыскала закатившийся под штору колокольчик и нетерпеливо в него позвонила.

Служанка явилась спустя несколько минут с искусственной улыбкой, намертво прилипшей к лицу, да платьем для «госпожи хозяйской гостьи». Мишель готовилась к худшему, к тому, что придется обряжаться в нечто вульгарное и абсолютно безвкусное, с глубоким декольте до неприличия. Вроде тех кричащих туалетов, в которых некоторым девицам из Дальвинского квартала хватало наглости появляться на улице средь бела дня. Говорят, они зарабатывали себе на жизнь, предоставляя джентльменам некоторые услуги личного характера.

Мишель догадывалась, что это были за услуги, но старалась лишний раз не думать о нью-фэйтонских распутницах. В последнее время лицо у нее и так слишком часто пылало от смущения и стыда. Хоть стыдиться, вспоминая о девицах из салунов, ей было совершенно нечего. Она к ним никакого отношения не имела.

К ее немалому облегчению, подарок Галена, от которого она не смела отказаться (не хватало еще, чтобы пострадала и эта молчунья-служанка!), порадовал своей элегантной простотой. Хоть, на вкус Беланже, платье было чересчур ярким, в таком невозможно остаться незамеченной. Впрочем, в Блэкстоуне она в любом наряде всегда была на виду.

Спасибо чарам Мари Лафо и нездоровому к ней интересу новоприбывшего Донегана.

Пошитое из шелковой гранатового цвета тафты, покоившейся на широких обручах кринолина, со светлыми кружевными воланами, кокетливо обрамлявшими треугольный вырез и заменявшими рукава, – оно село на Мишель как влитое. Будто сшитое по заказу специально для нее. А может, так оно и было и Гален в самом деле заказал наряд у местных кудесниц.

Осознание этого не приносило удовольствия. Наоборот, глядя на свое отражение – на девушку с осиной талией, туго затянутой в корсет, на расплескавшееся по покатым плечикам тончайшее кружево, оттененное над грудью камеей с профилем прекрасной девы, Мишель злилась. Потому что чувствовала себя красивой нарядной куклой. Подарком, который «упаковывал» для себя Гален. Чтобы потом, чуть позже, когда очень сильно захочется, самому заняться его распаковкой.

От этой мысли ее передернуло.

А когда служанка принесла записку от вернувшегося после свидания с Флоранс Донегана:



«Надеюсь, вам понравился мой подарок. Жду не дождусь вечера и изнываю от предвкушения – наконец-то я смогу провести время с вами».



Пленница не на шутку заволновалась.

Сразу вспомнились зловещие предупреждения Кейрана о том, что скоро Галену наскучит строить из себя джентльмена. И тогда…

Мишель чуть не застонала.

Хвататься за руку помощи, «великодушно» протягиваемую ей Донеганом-младшим, она не собиралась. Понимала, что все обещания Кейрана – вранье, бессовестный розыгрыш. Он ведь и в детстве любил над ней насмехаться, бывало, доводил до слез. Взять хотя бы тот случай, когда при всех обозвал ее «мелочью назойливой, настырно набивающейся в компанию взрослых», а все поддержали его дружным хохотом. Флоранс смеялась громче всех, и Мишель до сих пор помнила, как светились злорадством глаза несносного Донегана.

– А давай я теперь тебя разыграю, – усмехнулась посетившей ее идее Мишель и написала на обратной стороне листка Галену свой ответ:



«Увидимся после ужина в розарии. Мне нужно с вами поговорить. Это важно!»



Мишель надеялась, ее маленькая уловка сработает и она избавится от общества братьев хотя бы на один вечер.

До самого ужина она читала дневник Айры-Каролины, борясь с желанием пролистать занудные описания ее свиданий с Дагеном Донеганом. Но что-то внутри, какой-то тихий голос советовал внимательно вчитываться в каждую строчку и каждую глупость, написанную юной влюбленной.

Когда за пленницей явилась служанка, она сунула дневник под одеяло. Ободряюще улыбнулась отражавшейся в тусклой зеркальной глади девушке и, накинув на плечи белую кружевную шаль – еще одно проявление щедрости Галена, – последовала за молчаливой рабыней в столовую.

Где за длинным столом восседало все семейство Донеганов. Не хватало только мистера Сагерта, и Мишель отчаянно надеялась, что до его возвращения сумеет держать на расстоянии опьяненного чарами Галена. И «трезвого», но не менее опасного Кейрана тоже от себя отвадит.

Лица собравшихся озарялись пламенем свечей, белевших в старинных канделябрах. По углам столовой притаилась тьма, отчего Мишель не сразу заметила замершую у стены юную темнокожую рабыню, еще совсем девочку. В ее обязанности входило следить, чтобы хозяева ни в чем не нуждались, и в случае чего, сразу бежать на кухню.

Гален что-то втолковывал управляющему, раболепно склонившемуся над хозяйским креслом. Этим Мишель и воспользовалась.

Проходя мимо его младшего брата, незаметно тому шепнула:

– Я согласна.

Получив в ответ самодовольное:

– Кто б сомневался.

И острый, как кинжал, взгляд от Аэлин, который та метнула в ненавистную гостью, стоило Мишель поравняться с Кейраном.


В глазах мисс Кунис читалась неприкрытая ревность.





Глава 9




– Дорогая Мишель! – Заметив девушку – средоточие его темных желаний, Гален поднялся, чтобы галантно помочь ей сесть за стол.

– Вы так любезны, – отозвалась Мишель, не сумев скрыть издевки. Она опустилась на мягкое сиденье и принялась сосредоточенно расправлять на коленях ажурную салфетку.

Донеган отпустил управляющего, что-то шепнув тому напоследок.

– Надеюсь, мой подарок пришелся вам по вкусу.

– Как видите, я его надела. И даже волосы распущенными оставила. Во избежание повторения недавнего представления.

Гален натянуто улыбнулся, наконец уловив насмешку, сквозившую в словах пленницы.

– Как насчет креветок по-фриольски и запеченных под сыром устриц? – тем не менее продолжил с ней любезничать, будто Мишель и в самом деле была в Блэкстоуне гостьей.

– Предпочитаю индюшачью печенку с грибами, – кивнула Беланже на большое серебряное блюдо, над которым едва различимо вился пар.

– Как скажете, моя радость. – Донеган подал рабыне знак, и та споро наполнила тарелку пленницы.

– Мишель, расскажите нам о себе. Вы очень изменились за последние годы, – прервал расшаркивания брата Кейран.

За что был удостоен мрачного взгляда от Галена и явно чем-то недовольного от Аэлин.

– А вот вы, хочу заметить, остались прежним, – хмыкнула «гостья», вкладывая в свое наблюдение всем понятный смысл. – Все такой же…

Кейран в долгу не остался. Вернул колкость, замаскировав ту сомнительным комплиментом:

– Вы расцвели. Как роза, щедро удобренная навозом. Или для цветов используют другую подкормку? В этом у нас лучше разбирается Катрина… – Дождавшись ожидаемой реакции – щеки у пленницы запылали, удовлетворенно продолжил: – Из нескладной девчонки, скакавшей по деревьям как мартышка, превратились в утонченную леди. Настоящую красавицу! Помню, подолы ваших платьев были все время запачканы грязью, отчего вы напоминали мне молочного поросенка. У вас были такие же очаровательные розовые щечки. Теперь я нахожу вас немного бледноватой. Но когда злитесь, вот как сейчас, румянец скрадывает этот недостаток.

– Похвальная память, Кейран, – процедил Гален, раздраженно опускаясь в кресло.

– А знаете, что помню я? – Мишель демонстративно насадила на вилку кусочек печени, представляя на ее месте младшего Донегана. – Ваши глупые шуточки. Вы и в прежние времена не отличались тактом.

– Неужели когда-то я мог ранить ваше сердечко? – снисходительно улыбаясь, спросил Кейран.

Получив в ответ тихое:

– Надеюсь, когда-нибудь я смогу отплатить вам тем же.

В столовой повисло молчание, нарушаемое лишь старыми ходиками, угрюмо тикающими на каминной полке, да шуршанием муаровой юбки: Катрина продолжала нервно ерзать на стуле.

– А вы знали, Мишель, – вдруг сказала она, прямая как стрела, чопорная, одетая во все темное, – что Кейран и Аэлин помолвлены?

Мишель чуть не подавилась очередным куском печени, которые запихивала в себя, почти не жуя. Она закашлялась, сдернув с коленей салфетку, и спешно прикрыла ей рот. Взяла услужливо поданный девочкой-рабыней бокал воды и сделала несколько жадных глотков. Пленница и сама не понимала, что в словах Катрины так ее удивило или скорее даже шокировало. Но в тот момент она почувствовала, как неведомая сила хватает ее за шкирку и швыряет в костер злости.

От вида противно ухмыльнувшейся мисс Кунис у Мишель нестерпимо чесались руки запустить в нее тарелкой. Или надеть на черноглазую стерву серебряную крышку от супницы и хорошенько треснуть по ней поварешкой.

Кейран же в мечтах Мишель был удостоен само́й супницы, которую она мысленно опрокинула ему на голову.

Стало чуть легче.

«Каков наглец! – в негодовании думала Беланже. – Собрался целоваться со мной прямо под носом у невесты! Впрочем, – постаралась взять себя в руки, обнаружив в сложившейся ситуации и положительную сторону, – назло Аэлин я его, так уж и быть, разок поцелую. А потом пусть эти двое, – покосилась сначала на одного брата, потом на другого, – вытрясают друг из друга душу!»

– Это давняя договоренность. Между нашими отцами, – хмуро заметил младший Донеган.

– Они должны были обвенчаться зимой. Но раз Кейран вернулся раньше, свадьбу, скорее всего, сыграют летом, – не преминул заметить довольно ухмыльнувшийся Гален.

– Значит, мне остается только вас поздравить, – лучезарно улыбнулась Мишель. – И пожелать невесте счастья. – На этом следовало остановиться. Однако, не сумев сдержаться, она выпалила, со злорадным удовлетворением отмечая, как некрасиво вытягивается лицо у Аэлин. – Хоть обрести его с таким-то женихом будет непросто. Поэтому, думаю, правильнее будет сказать: примите мои соболезнования.

На протяжении всего ужина Мишель сидела как на иголках, неспособная избавиться от ощущения, будто внутри нее протянули струну, которая вот-вот должна была лопнуть. Одна Катрина делала вид, что в упор ее не замечает. Остальные, не стесняясь, прожигали пленницу бесцеремонными взглядами.

Мишель уже и не знала, кого следовало опасаться больше. Полного откровенного вожделения Галена, Аэлин с ее беспочвенной ревностью или непонятного, но оттого не менее пугающего Кейрана.

«Вот уж чокнутая семейка!» – в сердцах подумала она.