Подсказчик

— Очень приятно.

— Вы только что встретили сестру Мэри, не так ли? — спросила Никла, пожав ему руку.

Молодой человек покраснел.

— Да, это так.

— Не беспокойтесь, она на многих производит такое впечатление… — Затем женщина снова обратилась к Миле: — Для чего ты приехала сюда, девочка моя?

Лицо девушки стало серьезным.

— Наверняка ты слышала о похищенных девочках.

— Мы здесь молимся о них каждый вечер. Но в сводках новостей о них почти нет никаких известий.

— Я также не могу рассказать тебе ничего нового.

Никла внимательно посмотрела на девушку:

— Ты пришла по поводу шестой девочки, не так ли?

— Что ты мне можешь сказать по этому поводу?

Никла тяжело вздохнула:

— Я пытаюсь установить контакт. Но это не так-то просто. Мой дар уже не такой, как прежде: он стал значительно слабее. Наверное, я должна этому радоваться, ведь, если я полностью потеряю его, мне позволят вернуться в монастырь к моим любимым сестрам.

Никле Папакидис не нравилось, когда ее называли медиумом.

Она говорила, что это слово не подходило для определения Божьего дара. Она не чувствовала себя какой-то особенной. Особым был ее талант. Никла была просто посредницей, избранной Богом для того, чтобы привести ее к Себе и использовать ее талант во благо других.

Среди всего прочего, рассказанного Милой Борису по пути в Гавань, девушка поведала ему еще и о том, как Никла впервые обнаружила в себе экстрасенсорные способности.

— В шесть лет она уже была известна в своей деревне из-за умения находить пропавшие предметы: обручальные кольца, ключи от дома, завещания, запрятанные усопшими… Однажды вечером к ней пришел начальник местной полиции: он потерял своего пятилетнего ребенка, и его мать была в отчаянии. Девочку привели к женщине, которая слезно умоляла отыскать ребенка. Никла глянула на женщину, а потом сказала: «Эта женщина лжет. Она закопала его в огороде за домом». И ребенка нашли как раз в этом месте.

Бориса потрясла эта история. Вероятно, поэтому он уселся в сторонке, оставив Милу разговаривать с монахиней.

— Я должна попросить тебя об одном очень необычном деле, — обратилась девушка к Никле. — Мне очень нужно, чтобы ты пришла в один дом и попыталась установить контакт с умирающим человеком.

В прошлом Мила не раз обращалась за помощью к монахине.

Иногда положительный исход ее расследований наступал благодаря вмешательству женщины.

— Девочка моя, тебе же известно, что я не могу уехать: они постоянно нуждаются во мне.

— Знаю, но я настаиваю. Это — единственная надежда, которая у нас осталась, чтобы спасти шестую девочку.

— Я уже сказала, что больше не уверена в своем даре.

— Я подумала о тебе еще и по другой причине… Тому, кто предоставит информацию о местонахождении девочки, дадут приличное вознаграждение.

— Да, я уже слышала. Но что я должна делать с этими десятью миллионами?

Мила огляделась, словно это было так естественно воспользоваться такими деньгами для ремонта здания.

— Поверь мне: когда ты узнаешь обо всех обстоятельствах этой истории, ты поймешь, как лучше распорядиться этими средствами. Ну, так что ты мне скажешь?

— Вера сегодня должна прийти ко мне.

Это заговорила лежавшая в кровати старушка. Вплоть до последнего момента она молча и абсолютно неподвижно смотрела в окно.

Никла подошла к ней поближе:

— Да, Нора, Вера придет чуть позже.

— Она обещала.

— Да, я знаю. Она обещала и сдержит свое обещание, вот увидишь.

— Но этот юноша сел на твое место, — сказала старушка, указывая на Бориса, который тут же вскочил.

Но Никла остановила его:


— Сидите, пожалуйста, — потом, понизив голос, женщина добавила: — Вера — это ее сестра-близняшка. Она умерла семьдесят лет тому назад, еще в детстве.

Монахиня увидела побледневшего Бориса и рассмеялась:

— Нет, агент, я не общаюсь с потусторонним миром! Но Норе временами очень приятно слышать о том, что к ней придет ее сестра.

Наслушавшись рассказанных Милой историй, Борис чувствовал себя полным идиотом.

— Ну, так ты поедешь? — не отступала девушка. — Обещаю, что еще до наступления вечера кто-нибудь проводит тебя обратно.

Никла Папакидис подумала еще немного.

— А ты привезла чего-нибудь для меня?

На лице Милы появилась улыбка.

— Конфеты уже дожидаются тебя в машине.

Довольная Никла кивнула, но потом снова стала серьезной.

— То, что я почувствую в этом человеке, мне явно не понравится, ведь так?

— Думаю, что на самом деле нет.

Никла сжала рукой четки, висевшие у нее на шее.

— Хорошо, пойдемте.



Инстинктивное стремление отыскивать в беспорядочных явлениях знакомые формы называется «парейдолия». В облаках, созвездиях и даже в овсяных хлопьях, плавающих в пиале с молоком.

Никла Папакидис видела проявление подобных вещей внутри себя точно таким же образом.

Она не давала характеристик своим видениям. Да и потом, ей очень нравилось это слово парейдолия, поскольку у него, как и у самой женщины, были греческие корни.

Сидя на заднем сиденье машины и поглощая конфеты одну за одной, она так объясняла Борису свои способности. Полицейского больше всего поразил не столько рассказ монахини, сколько тот факт, что посреди этого пользовавшегося дурной славой района он нашел свою машину на прежнем месте и без единой царапины.

— А почему вы называете его Гаванью?

— Это зависит от того, кто во что верит, агент Борис. Некоторые видят в нем только место прибытия. А другие, наоборот, отправления.

— А вы?

— И то и другое.



Они подъехали к поместью Рокфорда где-то во второй половине дня.

Перед домом их ждали Горан и Стерн. Роза Сара поднялась на второй этаж, чтобы договориться с медперсоналом, ухаживавшим за умирающим Рокфордом.

— Вы приехали вовремя, — сказал Стерн. — Сегодня утром ситуация стала стремительно ухудшаться. Врачи не сомневаются, что это вопрос всего нескольких часов.

По пути доктор Гавила представился Никле и объяснил женщине все, что ей нужно было делать, не скрывая при этом скептицизма. Прежде ему уже доводилось видеть разного рода медиумов, оказывавших содействие работе полиции. Зачастую их присутствие ровным счетом ничего не значило либо способствовало торможению расследования, уводя его в сторону и вселяя тщетные надежды.

Монахиня не удивилась замешательству криминолога: она уже много раз видела на лицах людей подобное выражение недоверия.

Стерн, будучи очень набожным, не смог поверить в способности Никлы. Для него все они были шарлатаны. Но его сбивал с толку тот факт, что этим занималась монахиня.

«По крайней мере, она это делает не для наживы», — сказал он еще более скептически настроенной Розе незадолго до появления Никлы.

— Мне нравится криминолог, — шепнула женщина Миле, когда они поднимались наверх. — Он недоверчив и не скрывает этого.

Это замечание не являлось следствием ее дара. Девушка понимала, что оно шло у Никлы из сердца. Услышав такие слова из уст дорогой ее сердцу подруги, Мила испытала истинную благодарность. Это утверждение отметало прочь все сомнения насчет Горана, которые Роза Сара попыталась заронить ей в душу.

Комната Джозефа Б. Рокфорда находилась в самом конце длинного коридора, отделанного гобеленами.

Огромные окна смотрели на восток, в сторону восходящего солнца. С балкона можно было наслаждаться видом простиравшейся ниже долины.

В центре стояла кровать с балдахином. Вокруг нее все было сплошь уставлено медицинской аппаратурой, находившейся рядом с миллиардером в последние часы его жизни. Она отсчитывала для него механическое время, состоявшее из звука «бип», выдаваемого кардиомонитором, из шипения и фырканья респиратора, непрерывного капанья и низкого рокота электричества.

Умирающий лежал на возвышении из нескольких подушек, руки вытянулись вдоль тела поверх расшитого покрывала, глаза были закрыты. На нем была шелковая пижама бледно-розового цвета, расстегнутая у шеи, из которой торчала трубка для проведения эндотрахиальной интубации. На голове топорщились редкие седые волосы. Орлиный нос в обрамлении ввалившихся щек. Тело едва вырисовывалось под покрывалом. Он походил на столетнего старика, а между тем ему было всего пятьдесят.

В этот самый момент медсестра перевязывала рану на его шее, меняя марлю вокруг насадки, помогавшей ему дышать. Из всего персонала, дежурившего в комнате в течение суток, только одному врачу и его помощнице было дано право лично присутствовать у кровати больного.