Подсказчик

— Во время разложения глаза трупа претерпевают изменения. Ведь так?

— Ну, обычно со временем радужная оболочка глаза мутнеет…

Горан остановился и уставился на девушку, недоумевая, куда она клонит.

— Почему ты меня об этом спрашиваешь?

Мила вытащила из кармана фотографию Сабины, которую ей дала мать девочки на прощание. Ту самую, которая на протяжении всего обратного пути лежала на соседнем сиденье. Ту самую, которая, после испытанного девушкой шока от преследования, оказалась у нее перед глазами и породила это сомнение.

В ней было что-то не так.

Горан взял снимок и внимательно на него посмотрел.

— У трупа девочки, которую мы нашли в доме Кобаши, глаза голубые, — заметила Мила. — В то время как у Сабины они были карие.



Сидя в такси, Горан не проронил ни слова. Сделав это открытие, Мила заметила, как у криминолога неожиданно сменилось настроение. И тогда он произнес фразу, очень сильно поразившую девушку:

— Мы живем рядом с людьми, о которых, как нам думается, знаем абсолютно все, а в действительности нам ничего о них не известно… — Затем он добавил: — Он обвел нас вокруг пальца.

Поначалу девушка подумала, что слова криминолога относились к Альберту. Но это было далеко не так.

Горан в присутствии Милы по очереди сделал несколько кратких телефонных звонков членам следственной группы, а также няне Томми.

— Нам нужно ехать, — чуть позже обратился он к девушке без объяснения причин.

— А твой сын?

— Госпожа Руна приедет сюда через двадцать минут, он еще будет спать.

И они вызвали такси.

В центральном офисе федеральной полиции в этот час все еще горел свет. Внутри здания было заметно оживленное движение полицейских, сменявших друг друга на дежурстве. Почти все они были задействованы в расследовании этого дела. Целыми днями продолжались обыски либо в квартирах подозреваемых, либо вблизи мест, указанных по телефону наиболее бдительными горожанами с целью обнаружения шестой девочки.

Заплатив таксисту, Горан направился к центральному входу, не обращая внимания на Милу, старавшуюся не отставать от него. На этаже отделения ФБР они встретили поджидавших их Розу, Бориса и Стерна.

— Что случилось? — спросил Стерн.

— Нужно кое-что выяснить, — ответил Горан. — Нам необходимо срочно увидеться с Роке.

Старший инспектор уже несколько часов кряду заседал вместе с руководством федеральной полиции. Главным поводом к этому послужило как раз дело Альберта.

— Нам нужно поговорить.

Роке приподнялся из кресла и указал на него присутствующим в зале:

— Господа, вы все хорошо знаете доктора Гавилу, который на протяжении многих лет вносит свой вклад в работу моего отделения…

Горан шепнул ему на ухо:

— Прямо сейчас.

Дежурная улыбка тут же исчезла с лица Роке.

— Прошу прощения, но есть некоторые известия, которые требуют моего присутствия в другом месте.

Забирая документы со стола зала собраний, Роке спиной чувствовал на себе взгляды присутствующих. Горан стоял в двух шагах позади него, а оставшиеся члены группы остались его ждать за порогом.

— Надеюсь, что это действительно очень важные сведения, — произнес старший инспектор, бросив на стол в своем кабинете папку с документами.

Горан дождался, пока все вошли в комнату, закрыл дверь и решительно набросился на Роке:

— Труп, обнаруженный в гостиной дома Кобаши, не принадлежит третьей пропавшей девочке.

Твердость тона криминолога не оставляла места для оправданий. Старший инспектор сел, скрестив руки на груди.

— Продолжай…

— Это труп не Сабины, а Мелиссы.

Мила вспомнила девочку под номером четыре. По возрасту она была самой старшей изо всех шести, но физическая незрелость ее тела могла ввести в заблуждение. И у нее были голубые глаза.


— Продолжай, я тебя внимательно слушаю, — вновь повторил Роке.

— А это может значить только две вещи. Или Альберт изменил своему modus operandi, поскольку вплоть до сегодняшнего дня он подбрасывал нам тела девочек в соответствии с порядком их похищений. Либо Чанг напутал что-то с анализом на ДНК…

— Полагаю, что обе гипотезы вполне допустимы, — с уверенностью заявил Роке.

— Я, напротив, считаю, что первая почти невозможна… А что касается второй, то полагаю, это ты приказал ему сфальсифицировать результаты анализа, прежде чем они попали в руки к Миле!

Роке побагровел.

— Знаешь ли, доктор, я здесь не для того, чтобы выслушивать твои обвинения!

— Где было обнаружено тело третьей девочки?

— Что?

Старший инспектор, услышав такой вопрос, всеми силами постарался изобразить крайнее удивление.

— Это вполне очевидно, что тело было найдено, иначе Альберт ни за что не стал бы забегать вперед, чтобы навести нас на труп под номером четыре.

— Труп находился в доме Кобаши больше недели! Может, прежде, как ты говоришь, мы и должны были отыскать тело третьей девочки. Неужели получается, что сначала мы обнаружили четвертую! И потом, откуда мне знать, что Чанг чего-нибудь не напутал!

Криминолог посмотрел Роке прямо в глаза.

— Так вот почему после происшествия в сиротском приюте ты распустил нас на сутки. Чтобы мы не мешались у тебя под ногами!

— Горан, я довольно наслушался твоих смехотворных обвинений! Ты не можешь доказать ничего из всего того, о чем говоришь сейчас!

— И все это из-за дела Вильсона Пикетта, не так ли?

— Все, что тогда произошло, к этому не имеет никакого отношения, уверяю тебя.

— И тем не менее ты больше не доверяешь мне. А может, ты вовсе и не замешан в этом… Но если ты считаешь, что и это расследование у меня не клеится, то я предпочел бы, чтобы ты сказал мне об этом прямо в лицо, без обиняков. Скажи, и мы расстанемся, чтобы не создавать тебе помех, и возьмем на себя всю полноту ответственности.

Роке ответил не сразу. Он покачивался в кресле, сложив руки под подбородком в замок. Затем, преисполненный хладнокровия, начал:

— Честно сказать, я действительно не знаю, о чем ты…

— Ну, давайте, скажите же ему, — перебил его Стерн.

Роке метнул на него гневный взгляд.

— Вас не спрашивают!

Горан посмотрел на Стерна. Затем перевел взгляд на Бориса и Розу. Он сразу же понял, что всем, за исключением его и Милы, было все известно.

Вот, оказывается, почему ответ Бориса на ее вопрос о том, как он провел этот свободный день, прозвучал так уклончиво, подумала Мила. Ей вспомнилась также некоторая угроза в голосе ее коллеги, прозвучавшая в адрес Роке у дома Ивонн Гресс, когда старший инспектор отказывался пустить их обоих внутрь прежде, чем туда должны были войти силы особого назначения. Эта угроза подразумевала шантаж.

— Да, инспектор. Расскажите ему обо всем, и дело с концом. — Роза Сара поддержала свого старшего коллегу.

— Вы не можете скрывать это от него, это несправедливо, — добавил Борис, указывая на криминолога.

Казалось, что они хотели извиниться перед Гораном за то, что держали его в неведении, и чувствовали за собой вину в том, что подчинились приказу, который считали в корне несправедливым.

Роке повременил еще немного, а затем поочередно посмотрел на Горана и на Милу.

— Ладно… Но если проболтаетесь, вам — конец.





29




Над полями занимался робкий рассвет.

Он едва касался очертаний холмов, следовавших друг за другом, словно гигантские земляные волны. Яркая зелень лугов, освободившихся от снежного покрова, выделялась на фоне серых туч. Полоска асфальта скользила по долинам, плавно пританцовывая в такт их живописному рельефу.

Прислонившись лбом к заднему стеклу автомобиля, Мила то ли от усталости, то ли от безысходности ощущала странное спокойствие. Что бы ни ожидало ее в конце этого недолгого пути, она больше уже ничему не удивится. Роке был немногословен. Потребовав от нее и Горана держать рот на замке, он заперся вместе с криминологом в своем кабинете для разговора с глазу на глаз.

Девушка осталась стоять в коридоре, где Борис объяснил ей причины, по которым старший инспектор принял решение не посвящать ее и Гавилу во все обстоятельства дела.