Подсказчик

Борис посмотрел на него в упор:

— Попробуй — и сразу отправишься за решетку.

Ехидная улыбка тут же исчезла с лица их собеседника.

Борис придвинулся к мужчине. Такова была техника ведения допроса, даже Мила об этом знала. Собеседники, не считая тех, кто связан особыми дружескими или интимными узами, всегда стараются соблюдать между собой невидимую дистанцию. А в этом случае следователь приближается к допрашиваемому с тем, чтобы вторгнуться в его личное пространство и поставить собеседника в затруднительное положение.

— Мистер Фелдер, я нисколько не сомневаюсь в том, что вас очень забавляет ситуация, когда двое агентов приезжают на встречу с вами, а вы даете им чай, в котором наверняка вместо воды — моча. И все это для того, чтобы насладиться выражением лиц засранцев, которые сидят со стаканами в руках, не решаясь из них пить.

Фелдер не проронил ни слова. Мила посмотрела на Бориса: быть может, в такой ситуации его поступок был вполне уместен. Борис спокойно поставил чай на столик, даже не притронувшись к нему, и снова посмотрел в глаза хозяину лачуги.

— А теперь, я надеюсь, вы захотите поведать нам о своем пребывании в сиротском приюте…

Мужчина опустил глаза, его голос опустился до шепота:

— Можно сказать, что я родился в приюте. Я никогда не знал своих родителей. Меня принесли туда сразу после того, как мать родила меня на свет. Своим именем я обязан отцу Рольфу: оно, по словам пастора, принадлежало одному его знакомому, который еще в молодости погиб на войне. Как знать, почему этот полоумный священник считал, что имя, которое носил тот неудачник, мне, наоборот, должно было принести удачу!

На улице снова принялась лаять собака, и Фелдер отвлекся, чтобы успокоить ее:

— Молчать, Кох!

Затем он снова вернулся к своим гостям.

— Прежде у меня было много псов. На этом месте была свалка. Когда я покупал этот дом, меня заверили, что его приведут в божеский вид. Но всякий раз здесь снова что-то всплывает: нечистоты и всякая иная гадость, особенно когда идет дождь. Собаки пили все это дерьмо, у них раздувалось брюхо, а через несколько дней они подыхали. Остался только Кох, но мне думается, что и ему скоро конец.

Фелдер отошел от темы. Он не собирался вспоминать события, которые, вероятно, отразились на его судьбе. Историей с мертвыми собаками он попытался договориться со своими собеседниками о том, чтобы его оставили в покое. Но они не собирались выпускать его из рук.

Мила, стараясь быть как можно убедительнее, обратилась к мужчине:

— Мне бы очень хотелось, мистер Фелдер, чтобы вы приложили всего лишь единственное усилие.

— Ладно, валяйте…

— Скажите, что вам напоминает образное выражение «смех сквозь слезы»?

— Это та самая ерунда, чем занимаются психиатры? Что-то вроде игры с ассоциациями?

— Вроде того, — согласилась девушка.

Фелдер задумался. Он делал это в несколько вульгарной манере, глядя в потолок и одной рукой почесывая подбородок. Наверное, хотел продемонстрировать свое желание сотрудничать, а может, просто понял, что его не могут обвинить за «пропуск воспоминаний», и теперь морочил голову своим гостям. Однако он сказал:

— Билли Мур.

— Кто он, ваш друг?

— О, этот ребенок был совершенно необычным! Мне было лет семь, когда он появился в приюте. Он всегда улыбался и сразу стал счастливым талисманом для остальных… В то время приют был на грани закрытия: нас оставалось там только шестнадцать.

— Такое огромное здание на такое незначительное количество человек?

— Даже священники покинули это место. Остался только отец Рольф… Я был из числа самых старших воспитанников, в ту пору мне исполнилось четырнадцать… История Билли оказалась очень печальной: его родители повесились. Он первым обнаружил трупы. Он не вопил, не звал на помощь — вместо этого встал на стул и вытащил обоих из петли.

— Есть вещи, которые навсегда оставляют след в душе.

— Но только не для Билли. Он всегда был всем доволен. И умел приспосабливаться даже к самому плохому. Для него все было игрой. Мы никогда в жизни не видели ничего подобного. Для остальных это место было тюрьмой, но только не для Билли. От него исходила энергия, даже не знаю, как это выразить… У него были две навязчивые идеи: эти чертовы роликовые коньки, на которых он носился взад-вперед по уже опустевшим коридорам, и футбол! Однако он не любил играть сам. Билли предпочитал находиться на краю поля и вести репортаж с матчей! «Билли Мур ведет репортаж со стадиона Ацтека из Мехико, где проходит финал Кубка мира…» На его день рождения мы скинулись и купили ему кассетный магнитофон! Он с ума сходил от радости: часами записывал на пленку свои репортажи, а потом прослушивал их!

Фелдер слишком увлекся воспоминаниями, уводя разговор в сторону. Мила попыталась вернуть беседу в прежнее русло:

— Расскажите нам о последних месяцах, проведенных вами в этом заведении.

— Как я уже сказал, приют собирались закрыть, и у нас было только два пути: либо быть наконец усыновленными, либо оказаться в других структурах по типу семейных детских домов. Мы относились к серии Б: таких сирот никто бы не взял. Однако для Билли все было иначе: за ним выстраивались в очередь! Все сразу же влюблялись в него и хотели его усыновить!

— И чем все закончилось? Билли обрел хорошую семью?

— Билли мертв, мэм.

Фелдер произнес эти слова с таким разочарованием, что казалось, будто это приключилось с ним самим. А может, так оно и было, и судьба этого мальчика была в своем роде искуплением за жизнь его друзей.

— Как это случилось? — спросил Борис.

— Менингит.

Мужчина шмыгнул носом. В его глазах заблестели слезы. Он отвернулся к окну, потому что не хотел показывать свою слабость перед двумя чужаками. Мила ничуть не сомневалась, что, выйди они за порог, воспоминание о Билли так и осталось бы витать в этом доме, как старый призрак. Но именно благодаря своим слезам Фелдер завоевал к себе доверие: Мила видела, как Борис убрал руку с кобуры. Мужчина не представлял собой никакой опасности.

— Менингит подхватил только один Билли. Но, опасаясь эпидемии, нас в два счета эвакуировали… Что за судьба? — Фелдер попытался рассмеяться. — Ладно, они за все поплатились, не так ли? А эта клоака была закрыта на шесть месяцев раньше срока.


Уже направляясь к выходу, Борис задал еще один вопрос:

— А с тех пор вы виделись с кем-нибудь из своих прежних школьных друзей?

— Нет, но пару лет тому назад я встретил отца Рольфа.

— Сейчас он на пенсии.

— Я надеялся, что он уже давно на том свете.

— Почему? — поинтересовалась Мила, рисуя в своем воображении самые мрачные картины. — Он вас чем-то обидел?

— Конечно нет, когда проводишь детство в подобных местах, привыкаешь ненавидеть все, что хоть как-то напоминает о том, как ты там оказался.

Это высказывание почти в точности соответствовало мыслям Бориса, непроизвольно кивнувшего в знак согласия.

Фелдер не стал провожать их до дверей. Вместо этого он склонился над столиком и поднял стакан холодного чая, не выпитого Борисом. Мужчина поднес стакан к губам, залпом опрокинув в рот все его содержимое.

Затем он снова вызывающе посмотрел на своих визитеров:

— Удачного дня.



Старая фотография воспитанников приюта — эти дети стали последними обитателями заведения перед его закрытием — была обнаружена в комнате, которая в былые времена считалась кабинетом отца Рольфа.

Шестнадцать детей в торжественной позе вокруг пожилого священника. И только один из них с улыбкой смотрел в объектив.

Смех сквозь слезы.

Задорный взгляд, всклокоченные волосы: фотографии не хватало резкости, бросающееся в глаза жирное пятно на зеленом свитере было выставлено напоказ, как медаль за заслуги.

Билли Мур, чей образ навечно сохранился на этой фотографии, навсегда почил на небольшом кладбище рядом с приютской церковью. Здесь покоились останки и других детей, однако его могила была самой красивой: ее венчал каменный ангел, расправляющий крылья в покровительственном жесте.

Выслушав рассказ Милы и Бориса, Гавила попросил Стерна найти все документы, касавшиеся смерти Билли. Агент со свойственным ему прилежанием добыл все необходимое, а когда сравнили эти свидетельства, Горану в глаза сразу бросилось странное совпадение.

— Если речь идет о потенциально заразных заболеваниях, таких как менингит, то обращение в органы здравоохранения строго обязательно. Врач, принимавший заявление от отца Рольфа, подписал и свидетельство о смерти. И на обоих документах стоит одно и то же число. Ближайший к приюту госпиталь находится в тридцати километрах от него. Наверняка он даже не потрудился приехать лично, чтобы установить факт смерти.

— Он поверил священнику на слово, — добавил Борис. — Поскольку священники обычно не склонны лгать…

«Не всегда», — подумала Мила.

У доктора Гавилы сомнений не возникло.

— Тело необходимо эксгумировать, — решил он.



Снег начал сыпать в виде мелкой крупы, словно заранее подготавливая землю для хлопьев, которые должны были прийти ей на смену. Скоро наступит вечер. Поэтому нужно поторопиться.

Работа кипела вовсю: могильщики Чанга, вооружившись мини-экскаватором, вынимали на поверхность пласты затвердевшей от мороза земли.

Все молча ждали результата.

Старший инспектор Роке был информирован о ходе расследования и держал под контролем печать, пришедшую неожиданно в необыкновенное возбуждение. Возможно, Фелдер действительно попытался спекулировать секретной информацией, которой с ним поделились полицейские. Впрочем, Роке всегда говорил: «Когда журналисты чего-то не знают, они обязательно это выдумают».

Необходимо было действовать как можно быстрее, с тем чтобы опередить того, кто решит восполнить отсутствие информации каким-нибудь хорошо спланированным вздором. Потом будет довольно сложно это опровергнуть.

Послышался глухой звук. Наконец ковш экскаватора коснулся какого-то предмета.

Люди Чанга спустились в яму и продолжили копать вручную. Сверху гроб был покрыт пластиком, предотвращавшим его быструю порчу. Покрытие было повреждено. Из образовавшейся трещины проглядывала крышка небольшого по размерам белого гроба.

— Тут все сгнило, — заявил судмедэксперт после беглого осмотра. — Если мы станем вытаскивать его на поверхность, рискуем все разрушить. Да и в такой снег это большая проблема, — добавил Чанг, обращаясь к Горану, от которого ждал окончательного решения.

— Хорошо… откройте его.

Никто не ожидал, что криминолог распорядится о проведении эксгумации прямо на месте. Защищая могилу от непогоды, подчиненные Чанга натянули над ямой клеенку на манер огромного зонта, закрепив ее концы на вертикально воткнутых в землю лопатах.

На патологоанатоме был надет жилет с прикрепленным на плече фонарем. Он спустился в образовавшееся углубление под пристальным взглядом каменного ангела. Напротив него техник с газовой горелкой в руках начал вскрывать сварные швы на цинковой поверхности, и крышка гроба задвигалась.

«Как пробуждается ребенок, умерший двадцать лет назад?» — спрашивала себя Мила. Наверное, Билли Мур заслуживал хотя бы краткой приветственной церемонии или молитвы. Но ни у кого из присутствующих не было на это ни времени, ни желания.

Как только Чанг вскрыл гроб, взору присутствующих предстали останки бедного Билли, на котором частично еще сохранился костюм с первого причастия, такой элегантный, галстук с зажимом и брюки с отворотами. В углу гроба лежали проржавевшие роликовые коньки и старый магнитофон.