Подлинное искупление

Раздался стук в дверь, и вошёл Смайлер. Он приходил каждый день. Белла села, и в этот момент мимо ног Смайлера протиснулась маленькая светловолосая девочка, видимо, воспользовавшись открытой дверью.

— Грейс! — донёсся до меня из коридора крик Лилы.

— Извините! — появившись в дверях, произнесла Ли. — Это маленькое чудовище любит от меня убегать.

Я улыбнулся, услышав в её голосе нотки счастья.

Затем почувствовал на себе пристальный взгляд. Грейс встала у моей кровати и, в замешательстве прищурив глаза, уставилась на меня. Я взглянул на Беллу, которая с удивлением наблюдала за происходящим.

— Привет, Грейс, — сказал я.

Грейс, слегка нахмурившись, повернулась к Лиле.

— Мама? — произнесла Грейс. — Ты ведь вроде сказала, что Пророк сейчас на небесах?

Внутри у меня всё похолодело, а она тем временем указала на меня.

— Но он здесь. Я снова его нашла!

Лила потрясённо распахнула глаза и метнулась в комнату. Затем присела рядом с Грейс.

— Нет, Грейс. Ты что, забыла Райдера? Помнишь, я говорила тебе, что он был братом Пророка?

Грейс неуверенно кивнула.

— Но он выглядит совсем как Пророк.

— Знаю. Это потому, что он его близнец. Помнишь, я объясняла тебе, кто такие близнецы?

Грейс кивнула головой.

— Люди с одинаковыми лицами.

— Верно, — Лила поднялась на ноги. — Прости, Райдер. Она всё ещё часто путается. Ей сложно перейти от своей прежней жизни к этой. Границы размыты.

— Всё в порядке, — произнес я.

Но внутри у меня всё умерло. Я даже ни разу не взглянул в зеркало, пока лежал в этой кровати, словно грёбаный калека. И не из-за своих травм. А потому, что мне не хотелось видеть глядящего на меня оттуда человека.

Каждый раз, закрывая глаза, я видел его. Он хватал ртом воздух. Умолял меня сохранить ему жизнь.

— Тётя Белла! Пойдем со мной на улицу, я хочу тебе кое-что показать, — сказала Грейс, вырвав меня из раздумий.

Белла нерешительно переступала с ноги на ногу. Я видел, что ей хочется пойти, но она боится меня оставлять.

— Иди, — проговорил я, выдавив из себя улыбку. — Пожалуйста.

Мне нужно было побыть одному.

Белла понимающе кивнула и, взяв Грейс за руку, вышла за ней на улицу. Я закрыл глаза. Я попытался восстановить дыхание, но в груди вновь ожила эта чертова непрекращающаяся боль и парализовала мои легкие.

— Ты в порядке?

Я открыл глаза и увидел Смайлера, который протягивал мне обезболивающие. Я кивнул и взял у него таблетки. Смайлер подал мне стакан воды, и я их проглотил.

Я поставил стакан на тумбочку и тут же поморщился, почувствовав, как меня пронзила боль от сломанных ребер.

— Чёрт! — прошипел я, снова опускаясь на подушку.

Смайлер занялся принесенными бинтами. Брат приходил сюда каждый день, несмотря на то, что некоторые из Палачей серьёзно на него за это наезжали. Не знаю, почему. Чёрт, если на то пошло, я понятия не имел, почему он вообще вытащил меня из сарая.

— Мужик, я хочу перебраться в тот дом и свалить из здания клуба, — сказал я.

— Переберёшься. Еще несколько дней.

— Я могу добраться туда уже сейчас, — настаивал я.

Смайлер пожал плечами. Меня охватил гнев.

— Я больше не хочу находиться в этом клубе. Все братья желают мне смерти. И Белла никогда не выходит из этой чертовой комнаты. Она ни за что не осмелится оставить меня здесь, на случай, если кто-нибудь из них ослушается приказа преза меня не убивать.

Смайлер кивнул.

— Тебе досталась чертовски хорошая сучка, — сказал он и закрыл медицинскую сумку… сумку, которая раньше была моей. Смайлер сказал мне, что, когда я ушел, он стал временным доктором.


И тут я его подставил.

Я снова лёг на кровать.

— Без меня ей было бы лучше, — покачав головой, произнёс я. — Что, бл*дь, за жизнь у неё будет со мной? Здесь? Стикс никогда не выпустит меня за территорию клуба из опасения, что я снова вас кину. Белле нужно быть со своими сестрами, но мы будем жить от них у черта на рогах, потому что он также не хочет, чтобы я приближался к клубу.

Я сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться.

— Для неё было бы намного лучше, если бы я умер. Чёрт, мужик, я хотел умереть в том сарае. Пощадить меня означало лишь то, что теперь мне придётся дольше жить со всем тем дерьмом, что со мной произошло. Со всем, что я натворил, — я потер глаза. — Из-за одолевающих меня кошмаров я больше не хочу спать. А просыпаясь, не могу смотреть, как страдает Белла, становясь из-за меня изгоем.

Я вздохнул.

— Ей следовало дать мне умереть.

В комнате повисла тишина, пока Смайлер не подошел к двери и не произнес:

— Ты даже не представляешь, какой ты счастливый.

Я приподнялся на локтях, чтобы получше его рассмотреть. Брат выглядел взбешенным, как чёрт.

— Что? — спросил я.

Смайлер покачал головой.

— Ты. Белла. Да ты и понятия не имеешь, как тебе повезло. Хрен с этим клубом. Хрен с твоим полоумным братом и кошмарами. Хрен с тем, что Грейс считает тебя Пророком. Какая к чёрту разница, когда ты жив, и у тебя есть сучка, которая, бл*дь, за тебя умрёт — в буквальном смысле? Горячая сучка, которая готова целовать грёбаную землю, по которой ты ходишь. Какого дьявола волноваться о чем-то ещё, когда у тебя есть всё это?

Я вздрогнул от мелькнувшей в голосе Смайлера злобы.

— Чёрт, Смайлер, — произнёс я, подавив изумление.

Он закрыл глаза и глубоко вздохнул. Когда брат открыл их вновь, то спокойно сказал:

— Я бы всё отдал, чтобы это вернуть. Такую сучку, которая смотрела бы на меня так, как смотрит на тебя Белла. Которая отдаст всё, что угодно, лишь бы быть со мной. Думаю, ты просто не понимаешь, как, бл*дь, тебе повезло. Да, у тебя была хреновая жизнь. Но, наградив тебя Беллой, карма воздала тебе это в десятикратном размере.

Я смотрел на Смайлера, не зная, что ответить.

Он повернулся ко мне спиной.

— У меня тоже когда-то такое было, Райдер. Я воспринимал её как должное, совсем как ты сейчас поступаешь с Беллой, — сказал он. — И я, пустоголовый идиот, даже понятия не имел, что она для меня значила до тех пор, пока она не умерла у меня на руках. Ее угасающие глаза умоляли меня её спасти, но я не смог, для неё уже всё было кончено. Я бы всё отдал, лишь бы она снова взглянула на меня. Так, как смотрит на тебя Белла. Всего за один гребаный день.

— Смайлер, — произнёс я. — Я не знал, я…

— Ну, теперь знаешь. Так что не просри это…. потому что тогда ты уж точно будешь молить о том, чтобы сдохнуть в том сарае. Жизнь — полное дерьмо, когда ты один. Реально гребаное дерьмо.

Смайлер вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.

Не знаю, сколько времени я просто пялился ему в след. Затем лёг и подумал обо всем, что он сказал. Подумал о последних нескольких месяцах. Подумал о том, как я избегал смотреть в зеркало.

Я был ссыклом. Полным чертовым ссыклом. Потому что мне было невыносимо видеть в отражении Иуду.

Я не знал, как жить дальше, когда буквально всё во мне напоминало о человеке, которого мне больше всего на свете хотелось забыть.

Из бара до меня доносились голоса братьев, их жён и шлюх. Сегодня у Палачей был семейный день. Всё пространство клуба заполнили звуки смеха и громких криков. В то время как меня запирали, чтобы ни один ублюдок меня не тронул.

Я закрыл глаза, пытаясь просто дышать, но неожиданно услышал, как хлопнула дверь. Раздосадованный нежелательным вторжением, я открыл глаза, готовый уже просить любого, кто бы там не пришел, уйти. И тут же замер.

Мэй.

В полной тишине она направилась к моей кровати. Всё это время я наблюдал за ней, не зная, что сказать. Что тут можно было сказать? Когда я подумал о том, что ей сделал, на меня нахлынуло чувство вины и невыносимого стыда. Через что я заставил её пройти… бешенная одержимость, которую я к ней испытывал.

Мэй села на стул у моей кровати и посмотрела мне прямо в глаза.

— Мэй…, — начал было я, но она вдруг вскинула руку, не дав мне договорить.

— Нет. Пожалуйста, дай мне сказать, — тихо произнесла она.

Я кивнул. Мэй уставилась на свои сложенные на коленях руки.

— Просто скажи, что ты её любишь.

Когда с её губ слетели эти слова, я напрягся. Не услышав ответа, Мэй подняла глаза.

— Мне нужно знать, что ты хочешь её, всем сердцем и душой. Что ты любишь её окончательно и бесповоротно. Навсегда. Мне нужно знать, что она для тебя — всё, и так будет всегда.