Подлинное искупление

Сонографистка откашлялась. Выпрямившись, я посмотрел на нее, и она побледнела. Затем неуверенно вручила мне маленькую фотографию.

— Теперь можете одеваться, — сказала она Мэй. — Я вас оставлю.

Она выскочила из комнаты так, словно у нее загорелась задница, не оглядываясь. Мэй тихо засмеялась. Она стукнула ногами по краю кушетки и оглянулась. На какой-то момент я просто опешил, какая же она чертовски красивая. Мэй была моей, была, бл*дь, моей уже довольно давно, но я все еще не мог поверить, как, черт подери, мне удалось заполучить кого-то вроде нее. Я был гребаным немым дегенератом, а она — треклятым ангелом, сошедшим с небес.

Но, возможно, она была создана специально для меня.

Обойдя кушетку, я раздвинул ей бедра и шагнул между ними.

— Н-над ч-чем ты с-с-смеешься?

Мэй покачала головой и положила руку мне на грудь.

— Ты приводишь в ужас медсестер. С той минуты, как мы вошли в эту клинику, все уступают нам дорогу и таращатся на тебя огромными перепуганными глазами, — она постучала пальцем по нашивке «През» у меня на байкерском жилете. — Думаю, с этим как-то связана эта надпись. Она и дьявол у тебя на спине.

— Т-ты т-так с-считаешь, детка? — сухо пошутил я, и Мэй снова засмеялась.

Мне было необходимо еще раз прижаться к ее губам, и я впился в них, намотав на руку ее длинные черные волосы. Мэй застонала мне в рот, и ее горячий язык коснулся моего языка. У меня в джинсах запульсировал член. Мне пришлось сделать над собой усилие и отстраниться, иначе я отымел бы Мэй прямо на этой кушетке. Не то, чтобы хоть кто-нибудь в этой больнице мог бы нам помешать, они бы не посмели, но я не хотел ставить в неловкое положение Мэй. Она все еще была чистой. Не испорченной этой чертовой жизнью вне закона.

Оторвавшись от нее, я прижался лбом к ее лбу и глубоко вдохнул.

— Я… я тебя л-люблю, — я поднял фотографию. — Это, ч-черт подери, наш м-малыш.

У Мэй заблестели глаза, она выхватила снимок и уставилась на изображение. Ее палец пробежал по изгибу головы и тела нашего ребенка.

— Он… такой красивый, — произнесла Мэй.

Я уже слышал в ее голосе любовь к этому малышу. Она вздохнула.

— Интересно, это девочка или мальчик?

У меня в голове вертелся тот же самый вопрос. Мэй посмотрела на меня, и я пожал плечами. Она коснулась рукой моей щеки.

— Маленький мальчик, как две капли воды похожий на своего папу. С карими глазами и темными волосами. Красивый и сильный. Прирожденный лидер.

Я сглотнул и отступил назад. Понимая, что не смогу говорить, не запинаясь на каждом чертовом слове, я показал руками:

«Или маленькая девочка, как ты. С черными волосами и волчьими глазами. Самая красивая девочка на свете, не считая ее мамы».

От этой мысли мое грёбаное черное сердце замерло. Еще одна маленькая Мэй. Я бы погиб тут же, как только на нее взглянул.

Волноваться о двух женщинах сразу.

Улыбка Мэй померкла. Слегка нахмурившись, она снова взглянула на снимок.

— Ч-что? — спросил я.

Мэй сделала глубокий вдох. Она ничего не сказала, поэтому я приподнял руками ее голову и потребовал:

— П-поговори со м-мной.

Мэй на мгновение закрыла глаза.

— Я просто думаю, что быть мальчиком в этом мире намного безопаснее. Если у нас родится девочка, да ещё похожая на меня…

Я напрягся. Мне стало ясно, к чему она несёт всю эту ахинею.

— Я буду смотреть на нее и беспокоиться о том, что кто-нибудь ей навредит, — Мэй побледнела. — Я этого не вынесу, Стикс. Не вынесу, если нашему ребенку причинят боль. Если она будет красивой… греховные помыслы некоторых мужчин…

Дрожащими от гнева руками я показал:

«Такого, бл*дь, никогда не случится. Я прикончу каждого, кто хотя бы попытается коснуться волоса у нее на голове. Да пусть только на нее взглянут, и я оторву нахер их грёбаные члены. Я, бл*дь, през самого крутого клуба в Штатах. Вокруг нее будет целая армия защитников».

Мэй смотрела на мои руки, и к ее щекам вновь стал возвращаться румянец.

— Я не сомневаюсь, что так ты и сделаешь, — тихо произнесла она и натянула на свой слегка округлившийся живот черную майку. — Просто я всё время боюсь, что что-то пойдет не так.

Она тихо и испуганно всхлипнула.

— Я понятия не имею, что делаю. Каждый день я думаю, а вдруг именно сегодня я допущу какую-нибудь непростительную ошибку. Я не вынесу, если окажусь плохой матерью.

Протянув руку, я вынудил ее встать и привлёк себе. Мэй обняла меня за пояс. Я почувствовал, как она постепенно начала расслабляться, и вообще нахер чуть не растаял, когда она вдруг сказала:

— Я люблю тебя, Ривер. Больше жизни, ты ведь это знаешь? Ты — лучшее, что со мной случалось.


В комнату вернулась сонографистка. Мне захотелось заорать, чтобы она валила обратно. Но Мэй отстранилась от меня, и вместо этого я обнял ее за плечи.

— Если Вы готовы, то можете идти, миссис Нэш, — пробормотала сонографистка. — Все в порядке.

Мне чертовски нравилось слышать, как к Мэй обращаются по моей фамилии. Наши отношения всё еще не были узаконены, но я надеялся, что это очень скоро произойдёт. Мэй кивнула, и я повел ее из комнаты. Я даже не заметил, как, пока мы шли, все вокруг обходили нас стороной. Я вообще обратил на это внимание только, когда Мэй тихонько засмеялась мне в грудь.

Я вздохнул. Мне и не снилось, что со мной когда-нибудь будет самая лучшая сучка на свете.

Возвращаясь в клуб, я врубил погромче музыку, чтобы ехать домой под звуки блэк-метала. Все это время Мэй, затаив дыхание, смотрела на снимок. У нее с лица не сходила чертова улыбка, а в глазах блестели слезы. Просто грёбаная мечта.

Девочка. Мне хотелось, чтобы этим ребенком у нее в животе оказалась девочка.

Час спустя мы подкатили к огороженной территории клуба, и нам из новой сторожевой башни помахал Смайлер, разрешая проехать. После полной жопы, какой оказалось последнее нападение выродков из того долбанутого культа, мы превратили это место в грёбаную крепость.

Выбравшись из грузовика, мы с Мэй направились внутрь. Как только мы вошли в клуб, послышался громкий визг, и я увидел рванувшую к Мэй Красотку. Сучка практически сбила стоявших у нее на пути братьев.

— Тебе его дали? Дай посмотреть! Всё в порядке?

Рассмеявшись, Мэй выпустила мою руку; Красотка выхватила у нее снимок и снова заверещала. От этой сучки у меня разболелась голова.

— Мэй! — прошептала Красота, — Милая, он просто прекрасен.

Я окинул взглядом зал и увидел за бильярдным столом наблюдающего за нами Викинга, а рядом с ним бьющего по шару АК.

— Ну как? — ещё громче Красотки заорал Викинг, чем тут же привлек всеобщее внимание. — Тебе удалось пальнуть дуплетом или обычным ссыкунским одиночным?

Рыжий брат многозначительно пошевелил бровями. Я показал ему средний палец.

Вик покачал головой.

— Значит только одиночным, — пожал плечами он. — Не все могут похвастаться такими супер пловцами, как у меня.

— С чего ты, бл*дь, это взял? У тебя что, есть дети, о которых ты нам не рассказывал? — спросил АК, опершись на свой кий.

— Насколько мне известно, нет, — произнес Викинг и ухватился за свой член. — Только я знаю, что у меня в этих имбирных орехах заложена могучая сила. Я буду выстреливать тройняшками за раз. Меня бы в какой-нибудь гребаный гарем, чтобы они там все были довольны.

— Пи*дец, только этого нам и не хватало. Побольше грёбаных Викингов, — протянул из бара Ковбой.

Его товарищ-каджун, а заодно и чертова тень Хаш, ухмыльнулся в ответ.

Я посмотрел направо и увидел, как с колен Флейма встала Мэдди. Они как всегда сидели одни в самом конце зала. Я до сих пор не имел ни малейшего понятия о том, как они, черт подери, взаимодействуют, и на что вообще похожа их совместная жизнь в его доме, но сестра Мэй каким-то образом не давала ему слететь с катушек, поэтому мне было плевать. Флейм, словно тисками, обхватил ее своей покрытой шрамами рукой, но, когда Мэй встала, всё же неохотно ее отпустил, и принялся по одиннадцать раз постукивать пальцем по стулу. Не сводя с нее своих черных глаз, он пристально следил за тем, как она подошла к Мэй и обняла сестру.

Гребаный. Псих.

Кто-то хлопнул меня по плечу. Я повернулся и увидел, что это Кай. Я сказал ему жестами:

«Всё думал, куда ты, мать твою, делся. Всю последнюю неделю ты словно призрак какой».

— Был тут рядом, — неопределенно ответил он.

Он посмотрел на снимок, который держала Мэй.

Пришла Лила и взяла из рук Мэй фото. К ее голубым глазам тут же подступили слезы.

— Мэй, — тихо произнесла Лила и положила голову на плечо моей женщины.

Мэй поцеловала ее в короткие светлые волосы. Кай смотрел на свою жену с чертовски опустошенным выражением лица. Я нахмурился. Кай, должно быть, почувствовал мой взгляд; он повернулся ко мне и натянуто улыбнулся.

Я дёрнул подбородком, безмолвно спрашивая его, в чём дело. Он помотал головой и отошел, пряча, что бы там ни было за своей деланной улыбкой. Это было наиграно. Я знал его как самого себя. Что-то случилось.

— Мы начинаем Церковь или как? У некоторых до хера других дел! — крикнул Кай толпящимся в зале мужчинам.

Братья начали заполнять Церковь, бросая недоуменные взгляды на своего ВП. Кай ни на кого из них не обратил внимания. Вместо этого он оглянулся на свою жену, которая слушала, как Мэй рассказывает о сегодняшней сонограмме. В глазах моего брата отразилась хренова туча боли. Но я, бл*дь, понятия не имел, почему.

Решив после Церкви выяснить, что, черт возьми, происходит, я занял свое место во главе стола. Вик позвал Малыша Эша, который мгновенно появился в дверях. Малышу Эшу, младшему брату Флейма и нашему новому проспекту, исполнилось шестнадцать. Парень и так был уменьшенной копией Флейма; а теперь, когда у него появились татуировки — череп на шее, начало двух рукавов и части груди — пирсинг нижней губы и черные тоннели в ушах, он еще больше стал на него похож.

— Нам нужно бухло, — сказал Викинг.

Малыш Эш кивнул. Когда пацан побежал за пойлом, Флейм свирепо уставился на Вика.

— Какого хрена ты пялишься? — спросил Вик.

Флейм медленно провёл губами по зубам.