Подарок судьбы и граф в придачу

Ближе к вечеру Людвиг отправился за Вилсоном. Артур и Герта захотели еще раз увидеть море и попросили меня поехать с ними. Я, естественно, согласилась, нас сопровождал Ренке с одним из воинов. Другому пришлось остаться в гостинице с Мэри и Агнесс, которым я надавала кучу поручений.

Возле порта мы с детьми вышли из экипажа, решив пройтись немного пешком. Вдруг Артур побежал в проулок между какими-то строениями, я молча метнулась за ним. В это время Герта с криками: «Смотрите, смотрите!» — побежала в противоположную сторону. Ренке, лишь ненадолго растерявшись, бросился за мной, крикнув воину, чтобы он догнал Герту.

Я свернула за угол, не успела сделать и пары шагов, как наткнулась на Артура, рядом с ним стояла Лизи. Увидев меня, она нырнула в открытую дверь, мы с Артуром сделали то же самое. С минуту все молчали, пытаясь отдышаться, и прислушивались к шуму на улице. Лизи приподняла крышечку над маленьким кристаллом, и крохотная комната, в которой мы находились, слабо осветилась. Кроме нас, в ней никого не было.

— Лизи, у нас очень мало времени, — начала я, немного отдышавшись, — слушаю тебя.

Артур взглянул на меня, дождался моего кивка и, нахмурившись, посмотрел на Лизи. Та удивленно перевела взгляд с него на меня, не решаясь заговорить.

— Артур, — негромко окликнула я его, и он, еще раз оглянувшись на меня, осторожно вышел.

— Миледи, я не знаю, что теперь делать. Дворецкий приказал оставаться здесь до приезда Его Светлости, но я хочу уехать отсюда, а денег нет. Начальник стражи обещал упрятать меня в подземелье, как только граф вернется. Если Вы сердитесь, что я все рассказала дворецкому, так что же мне оставалось делать? Это он позвал управляющего и начальника стражи, чтобы они тоже послушали про побег. Когда лошадь споткнулась, и Вы упали с нее, я очень испугалась. Вы не двигались, я не знала, живы Вы или нет. До места, где Вас ждал виконт Плеринг, было еще очень далеко, поэтому я и поскакала за помощью обратно в замок.

Я внимательно слушала бывшую горничную и, хотя ее речь была сумбурной, кое-что начало проясняться. Во-первых, Ирэйна сбежала из замка, прихватив с собой горничную, к виконту Плерингу, встретиться с которым они не успели. Во-вторых, знает ли этот виконт, что на самом деле случилось и почему мы не встретились?

— Лизи, — мягко прервала я ее, — после падения я три дня не могла очнуться, поэтому не все помню. Ты должна помочь мне, и тогда, обещаю, я помогу тебе. Просто ответь на вопросы, даже, если они покажутся тебе странными. Только не стоит меня обманывать, иначе никаких денег ты не получишь.

Услышав о деньгах, у горничной загорелись глаза, и она с готовностью закивала головой в знак согласия.

— Где и когда я познакомилась с виконтом Плерингом?

— В столице, куда Вы с Вашим мужем отправились через четыре месяца после свадьбы, — не задумываясь, ответила она и быстро уточнила, — на королевском балу.

— И мы сразу вступили в отношения, не опасаясь, что мой муж обо всем узнает? — с усмешкой спросила я, будто знала ответ, но решила ее проверить.

— Нет, не было никаких отношений, вы танцевали на балах, веселились. Вы рассказывали мне, что он смотрел на Вас влюбленными глазами и говорил красивые слова. Не то, что ваш муж, с которым Вам скучно, который не любил танцевать на балах и, вообще, не умел развлекаться, да еще так долго не пускал Вас во дворец. Потом виконт признался Вам в любви. Вы радовались, что хотя бы ему сумели вскружить голову и, говорили, что тоже влюбились в него.

— Что значит: «хотя бы ему»? Были и другие?

— Нет, просто Вам хотелось нравиться всем мужчинам, и чтобы они добивались Вашего расположения.

— И как мой муж относился к этому? — продолжала я, чего уж скрывать, допрашивать горничную.

— Иногда Вы жаловались, что муж смеет Вам делать замечания и мешает веселиться, — она ненадолго замолчала. — Потом муж узнал, что Вы ждете ребенка, хотя Вы очень старались, но не могли скрыть этого, и граф заставил Вас уехать из столицы и вернуться с ним в замок.

Я молчала, не зная, как реагировать на этот бред. Видимо ободренная моим молчанием, Лизи продолжала:

— Вы так плакали, так страдали, что Вам не удалось завести ни одного романа, хотя с виконтом Плерингом уже…, - она замолчала, не решаясь продолжить, я ободряюще кивнула, — целовались несколько раз.

Я еле сдерживалась, меня бесило поведение этой инфантильной идиотки Ирэйны. Не догадываясь о моей реакции, горничная, тоже дура набитая, продолжала:

— Вы стали часто ссориться с Его Сиятельством, говорили ему, что он думает только о себе, что теперь из-за него и его ребенка Вы не можете, как прежде, веселиться и танцевать на балах.

— Что насчет побега? — уже не скрывая раздражения, спросила я.

— Через месяц после родов Вы получили письмо от виконта, где он предложил Вам бежать вдвоем с ним. Вы были так счастливы, когда читали его мне…

— Довольно! — оборвала я ее. Надо было заканчивать этот разговор, от которого меня уже начинало тошнить.

— Если я тебе дам денег, что ты будешь делать? — спросила я горничную.

— Ну, мне нужны деньги на хорошую одежду, на билет на корабль, чтобы уехать отсюда, в другом месте надо на что-то жить, нужно жилье, также нужно…

— Дешевле убить тебя, — прервала я ее, достав из сумочки маленький нож — спасибо Артуру — и косясь на него, лишь иногда бросая взгляды на ее шею, как бы примеряясь. Горничная застыла с открытым ртом и с ужасом смотрела на меня. — Я дам тебе денег, хватит и на билет, и на первое время, пока не устроишься на новом месте. Если ты кому-нибудь хотя бы словом обмолвишься об этой истории, то тебя обязательно найдут. Если это будет мой супруг, то твоим домом станет подземелье, а если это буду я, то в подземелье ты не попадешь, просто не успеешь.

Я встала, бросила на стол кошелек с деньгами и, не прощаясь, вышла. За дверью стоял Артур и с тревогой смотрел на меня. Грустно улыбнувшись, я потрепала его по голове, взъерошив волосы:

— Пойдем, мой хороший, Ренке, наверное, переволновался уже.

Мы вышли к месту, где стоял наш экипаж, возле него стояли Герта и воин из охраны, Ренке не было. Воин сначала дернулся, но, увидев, что мы с Артуром спокойно подходим к ним, остался стоять возле Герты, и лишь озирался по сторонам, видимо, в поисках своего командира. Наконец, не выдержав, он громко свистнул. Через минуту или чуть больше прибежал запыхавшийся Ренке, остановился и зло уставился на меня.

— Я немного заблудилась. Спасибо Артуру, нашел меня и привел назад. Пора возвращаться, нас, наверное, заждались, — немного рассеянно произнесла я бесцветным голосом, и мы с детьми сели в экипаж.

Мужчины вскочили на коней и поехали рядом. Герта села со мной, я обняла ее, прижала к себе и стала гладить по голове. Артур сидел напротив нас, иногда я ловила их взгляды и улыбалась им. Улыбка, видимо, была жалкой, потому что они с тревогой смотрели на меня, но беспокоить не решались. Чуть наклонившись навстречу Артуру, чтобы не слышали ехавшие по обеим сторонам экипажа всадники, я сказала шепотом:

— Спасибо вам, мы хорошо все придумали, и у нас получилось. Я этого не забуду, — и, не удержавшись, чмокнула в нос Артура, а потом повернулась к Герте и поцеловала ее в щеку.

Дети засмущались, зато перестали беспокоиться. Я неловко себя чувствовала перед Ренке за доставленное беспокойство. Следовало бы извиниться, но местный этикет вряд ли предусматривал извинения хозяина перед слугой, не демократия — не поймут. Впрочем, в той жизни любой начальник, к примеру, встав утром не с той ноги, мог накричать на подчиненного или просто наказать, не разобравшись в ситуации. Руководители почему-то никогда не считали нужным признавать свои ошибки, а извинения перед подчиненными были чем-то из области фантастики. Складывалось впечатление, что от вседозволенности и безнаказанности у начальства «крыша едет» или «корона на голову давит». Вот такая вот демократия.

После ужина, перед тем, как идти отдыхать, я все же подошла к Ренке, он как раз о чем-то разговаривал с управляющим.

— Ренке, я сегодня заставила тебя побеспокоиться. Обещаю, больше это не повторится, — я твердо взглянула ему в глаза.


Он выдержал мой взгляд и после небольшой паузы кивнул. Я посмотрела на управляющего, проговорила:

— Спокойной ночи, — и, развернувшись, подошла к лестнице.

Поднявшись на несколько ступенек, я услышала, как они не сговариваясь, одновременно произнесли:

— Спокойной ночи, Миледи.





Глава 12




На следующий день мы уезжали из города, с утра проводила «собеседование» в присутствии управляющего. Я специально пригласила Людвига и сказала ему, что найму учителей, которых он одобрит. Сперва он не соглашался, но я настаивала:

— Не хочу ошибиться в выборе, так как в случае моей ошибки впоследствии это может навредить детям.

Сначала выбирали учителя живописи, первый претендент медленно с нарочитой вальяжностью представился, потом поднял на меня взгляд, как будто проверяя, смогла ли я по достоинству оценить его. По-видимому, не разглядев в моих глазах ожидаемого восхищения, он долго и нудно говорил о своем таланте, который он, конечно, может продемонстрировать своему ученику, но передать его… При этом он снисходительно посмотрел на Вилсона, который тут же покраснел и как-то весь съежился.

— Сразу нет, — сказала я этому самовлюбленному хлыщу и указала на дверь.

Второй потенциальный педагог тоже не впечатлил, после его ухода я, немного расстроенная, уже хотела пригласить следующего, но тут ко мне подошел Вилсон и сказал:

— Миледи, мне очень нравится рисовать, но я не хочу быть художником, — он ненадолго замолчал, бросая на меня виноватые взгляды, потом, будто что-то решив для себя, выпалил, — я хочу строить корабли.

Я улыбнулась:

— Замечательно, что ты уверен в том, чем хочешь заниматься, правда, для твоей будущей профессии нужны совсем другие учителя. Но ведь рисовать ты не перестанешь? Так что полотна для рисования и краски мы все равно купим.

— Вы не сердитесь на меня? — спросил Вилсон.

— Сердиться? Нет, напротив, я рада, что ты определился с будущим, и буду по мере сил помогать, чтобы у тебя все получилось, — сказала я ему, сжав его ладонь в своей руке, и, когда он с облегчением вздохнул, попросила: — А теперь, позови, пожалуйста, Герту, нам предстоят новые испытания.

Сама же приказала Людвига привести клавесиниста. Вошла пожилая худая женщина среднего роста с прямой спиной. Она прошла к клавесину, установила ноты и замерла в ожидании, следом в зал вошел учитель танцев.

Я с сомнением смотрела на молодого человека, который мягкой походкой с кошачьей грацией подошел и остановился перед нами. Он смерил Герту оценивающим взглядом и, видимо, не впечатлившись, остановил свой приторный, прямо сочащийся сиропом взгляд на мне. «Похоже, мнит себя великим соблазнителем, вон как быстро расставил приоритеты», — подумала я.

— Ваше Сиятельство, — слащавым голосом обратился он ко мне, — не поможете ли Вы мне продемонстрировать некоторые элементы, без сомнения, известных Вам танцев?

Я не могла ему сказать, что ничего не помню, поэтому, еще не зная, как выкрутиться из этой щекотливой ситуации, встала и медленно подошла к нему. Он произнес название танца и протянул руку. Каково же было мое изумление, когда мое тело стало двигаться, зеркально отражая движения партнера, едва зазвучала мелодия. Так произошло еще дважды: он произносил название танца, звучала музыка, и я с легкостью выполняла нужные движения. То есть, память о прошлом сохранило только тело Ирэйны! А ведь, действительно, я не испытывала никаких трудностей, например, со столовыми приборами, будто мои руки сами знали, какой прибор следует использовать в том или ином случае. Возможно, я неплохо держусь и в седле, но проверить это желания не возникало, во всяком случае, до сих пор. А вот на клавесине, по-видимому, Ирэйна не умела играть, потому что в замке я нажимала на клавиши инструмента, чтобы послушать издаваемые им звуки, наиграть что-нибудь не получалось.

Я была ошеломлена неожиданно сделанным открытием и, наверное, со стороны выглядела потрясенной, а, если точнее, ошарашенной, потому что когда посмотрела на Людвига, увидела, как он, неверно истолковав мое поведение, хмуро и недовольно смотрел на меня и моего партнера. Я подошла к нему и сказала:

— Людвиг, нам нужен аккомпаниатор, и ноты всех бальных танцев.

Он выслушал, кивнул и быстро вышел. Я подошла к Герте.

— Если ты не против, я сама буду учить тебя танцам, — предложила я ей.

Она улыбнулась, соглашаясь, и с восхищением сказала:

— Вы очень красиво танцуете.

Я засмеялась и подумала про себя: «Ну, хоть что-то хорошее досталось от прежней Ирэйны».

Управляющий договорился с Молли Велтон, той самой женщиной, которая аккомпанировала на нашем «собеседовании». Родом она была из семьи торговца, который разорился, когда Молли была еще молода и не успела выйти замуж. Играла на клавесине с детства, пока его не пришлось продать за долги. С тех пор она вела очень скромный образ жизни, ютясь у родственников, которые кормили ее из милости, а, если ей удавалось подрабатывать, то хватало только на скромное существование. Она с радостью согласилась на предложение Людвига приехать в замок. И вот теперь мы возвращались, нагруженные покупками, с нами ехала Молли, так она разрешила себя называть.

Всю дорогу я вспоминала рассказ Лизи. Многое прояснилось, но оставались вопросы, например, почему граф женился на этой пустышке? Влюбился? Но ведь при дворе, наверняка, были и красивее, да и граф в своем возрасте должен быть достаточно искушенным в таких вопросах. Уверена, что Мортин или Людвиг сообщили ему о побеге. И что теперь делать? Конечно, моей вины в произошедшем нет, но знаю-то об этом только я! Вдруг, Его Сиятельство захочет как-то наказать свою жену, которая сбежала, бросив собственного сына? От мысли, что меня могут отлучить от моего, теперь уже именно моего Ажана, стало страшно, и тело начала колотить дрожь. Я не смогла скрыть своего состояния от Агнесс, она забеспокоилась, предложила остановиться. Постаравшись взять себя в руки, я попросила воды и, когда отдавала пустую чашку, заметила, что как дрожит рука. Чтобы избежать вопросов, я отвернулась и закрыла глаза.

Ради сына надо налаживать отношения с мужем, знать бы еще как! Так, спокойно, Ира, не паниковать! Хотела мужа? Получи и распишись! Хороший он или не очень — это уже вторично. Главное — есть сын, к сыну прилагается муж. В данных обстоятельствах это даже не обсуждается. Если не получится наладить отношения, а после того, что натворила Ирэйна, этот вариант нельзя исключать, то нужно постараться как можно реже видеться. В конце концов, он должен большую часть времени проводить во дворце, демонстрируя свою преданность королю, а я в наказание должна оставаться в замке с ребенком, да и войны никто не отменял.

Когда мы вернулись в замок, у меня было ощущение, что возвратилась домой. Оказывается, не только я скучала по сыну, но и он скучал по мне. Служанки улыбаясь, «жаловались», что ребенок капризничал, не хотел засыпать без моих колыбельных песенок. Ну, как колыбельных, честно говоря, я пела ему все подряд, начиная от «Спи, моя радость, усни…» до «Ой, мороз, мороз…».

— Как я понимаю, Ваша затея с учителями провалилась? — спросила тетушка, как только мы вернулись из поездки.

— Да, Вы были правы, ничего не вышло, — покорно ответила я.

— Разве Вам можно что-то поручить, если наем двух учителей стало непосильной задачей? — пыталась добить меня Глория.

— Вилсон сказал, что не хочет быть художником, а хочет строить корабли, — вяло оправдывалась я, даже не напоминая Глории, что она не поручала нанимать учителей, а, наоборот, была против, — а Герту сама буду учить танцам.