Под моей кожей

Набираю номер Криса, но в ответ слышу сухой, безразличный голос автомата: абонент не доступен, оставьте сообщение после звукового сигнала…

– Черт! – я отбрасываю телефон в сторону.

Повсюду туман. Выстрелы раздаются один за другим. Мое сердце бьется все чаще. Ловлю себя на мысли, что я совершенно не боюсь за себя – только за Криса.

Нахожу в сумке папин пистолет и осторожно выхожу на дорогу, неумело сжимая его в руках. Они дрожат: мне холодно. Шаг, еще шаг… Я останавливаюсь у входа в здание. Слышу еще пару выстрелов, вздрагиваю и зажимаю рот ладонью, чтобы не закричать. Что там происходит? Мой Крис, жив ли он? Я начинаю сходить с ума! Мы невыносима даже мысль о том, что с ним может что-то случиться. Я должна войти внутрь, должна!

С одного сильного толчка я распахиваю металлическую дверь.

Боже мой! На грязном бетонном полу, пропитанным машинным маслом, лежат мертвые, окровавленные тела. Повсюду валяются расстрелянные гильзы. Ледяными пальцами я крепче сжимаю пистолет.

– Крис! – кричу я. – Нет! Пожалуйста!

Шон держит моего любимого за шею, приставив к его виску дуло револьвера. Крис стоит неподвижно, широко раскрыв глаза.

– Я вижу, ты взяла с собой оружие, дорогая, – произносит Шон, мерзко улыбаясь. – Умная девочка. Но оно тебе не понадобится. Положи пистолет на землю, иначе твое милое личико будет последним, что Джонс увидит перед смертью.

Слезы градом катятся по моим щекам.

– Нет, прошу! Отпусти его! Просто забирай деньги и уходи, Шон! – Затем Я перевожу взгляд на Криса и шепчу одними губами: – Все будет хорошо, Крис, я обещаю!

– Как это мило! – кричит Шон. – Прям как в фильмах со счастливым концом. Знаешь, а ведь я давал ему шанс все исправить.

Он бросает взгляд на полиэтиленовый сверток с деньгами. Я не могу упустить этот шанс: направляю свой пистолет на Шона и стреляю.

В тот же миг жуткая боль пронзает мою руку до самого плеча. Пистолет выскальзывает у меня из рук, ноги подкашиваются, и я бессильно опускаюсь на бетонный пол.

О нет! Я поднимаю глаза и пытаюсь разглядеть расплывчатые силуэты. Что я наделала?! Воцаряется мертвая тишина, и я наконец понимаю, что произошло…

– Неет! – кричу я. – Крис! Аааай! – Кровь мгновенно отливает от головы. – Пожалуйста, нет! О боже! Неееет!

Безумно больно. Кажется, будто сердце остановилось…

Не в силах пошевелиться, я смотрю, как мой любимый падает на холодный сырой пол.

– Вау! Ты умница, Лидия, – усмехается Шон, выпучивая глаза от удивления и неподдельной радости от того, что я натворила.

Шон хватает пакет с деньгами и сматывается. Я остаюсь наедине с окровавленным телом Криса в этом кирпичном сыром здании, упиваться горем.

Я бросаюсь к любимому. Он еще дышит. Я падаю рядом с ним на колени, стараюсь поднять его, но у меня ничего не получается. Мои руки в крови, и я не в состоянии сдержать крики.

Я должна что-то сделать! Я не могу позволить ему умереть! Трясущимися руками я обыскиваю свою куртку.

– Чеерт! – кричу я, понимая, что оставила мобильный телефон в авто и теперь не могу вызвать 911. Думай, Лидия! Я осматриваюсь. У кого-то из погибших ведь должен быть телефон! Я ползу к ближайшему трупу и роюсь в его карманах… Нашла! Липкими, окровавленными пальцами я тыкаю в экран смартфона, но он не реагирует. О, как я зла!

– Лидия! – хрипит Крис, и я тут же возвращаюсь к нему.

– Что же я натворила? – Меня разрывает изнутри. – Прости меня! Только, пожалуйста, не умирай! Я люблю тебя!

Его губы шевелятся: он снова произносит мое имя. Его глаза приоткрываются, и я ловлю на себе его взгляд. Надежда на то, что он может выжить загорается во мне.

– Зачем ты пошла за мной?

– Я… я…, – мои губы дрожат, и я больше не могу сказать ни слова. Если бы я не вмешалась, ничего бы не случилось!

Крис тянет ладонь к моему лицу, и я дотрагиваюсь до нее: холодно.

– Я чувствую ее… пулю.

– Зачем ты говоришь мне это?

– Ты должна дать мне умереть, Лидия.

– Что? Нет! Я не позволю!

Снова пытаюсь набрать на грязном смартфоне номер службы спасения, но пальцы не слушаются.

– Лидия, не надо. Просто побудь со мной.

Я плачу. Единственно, что мне остается – сидеть на грязном полу и держать на коленях умирающую любовь.

– Я не хочу, чтобы ты умирал! Я не смогу без тебя!


– Как же ты раньше жила? – еле выговаривает он онемевшими губами.

– Я не жила, Крис, я существовала.

– Не говори так, детка. Ты научишься жить без меня.

– Но я не хочу! Не смогу без тебя!

Я глажу его лицо и замечаю, что его губы приобретают голубоватый оттенок.

– Лидия! Прощай. Ты самое лучшее, что со мной было! – Он крепко сжимает мою руку. – Я… люблю…

– Нееет!!! Пожалуйста!!!

Его серые глаза тускнеют и смотрят в никуда. Нет! Я не верю в это! Этого просто не может быть!

Я вытираю слезы: сейчас я приеду домой, и все будет хорошо. Я просто усну. А проснусь от того, что почувствую его теплые прикосновения на своей коже, дыхание на шее, нежные поцелуи. Да, точно! Все так и будет. Ведь я не могу потерять Криса, не могу! Только не так!

Я быстро поднимаюсь с колен, осматриваюсь, глотаю ртом воздух. Сажусь в автомобиль, завожу его и до упора давлю на газ. Мои глаза широко открыты и смотрят вдаль. Вцепившись в руль мокрыми пальцами, я мчусь по автомагистрали. Слезы на щеках высохли, глаза болят, а все тело сковал жуткий, колючий холод.

Хочу, чтобы этот страшный сон поскорее закончился! Это просто не может быть правдой! Не верю! Давлю на педаль газа, пальцы краснеют, а сердце бешено колотится. Все мои внутренности будто хотят вырваться наружу. Я так не могу! Не Могу! Невыносимо больно. Я ненавижу! Ненавижу все на свете! Он – моя жизнь! Почему этот проклятый мир забрал его у меня? Я начинаю яростно колотить по рулю кулаками. Остановившись, я утыкаюсь лицом в кожаное сидение и впиваюсь в него ногтями, но даже не замечаю боль. Она так ничтожна и мала по сравнению с тем, что сейчас творится внутри меня! Это так несправедливо. Почему именно Крис? Черт возьми, почему Крис?

Собрав последние силы, я снова кладу израненные пальцы на руль и давлю на газ. «Нужно доехать до дома, Лидия!» – думаю я. Утренний туман начинает рассеиваться. Почти в беспамятстве я добираюсь до дома. Все как в тумане – в буквальном смысле этого слова.

Я подъезжаю к дому и выскакиваю из авто. Я иду, будто в обнимку с болью. Кажется, родители уже успели уйти на работу. Я стремительно поднимаюсь по лестнице, поскальзываюсь и падаю на ступеньку. Перед моими опухшими красными глазами предстают образы минувших дней: его лицо, глаза, губы, завораживающая улыбка и слегка надменный, но заразительный смех. Туманные картинки из прошлого одна за другой вспыхивают в моей памяти. Я горько плачу. Сердце сжимает страшная боль, с ней ничто не сравнится! Я хочу, чтобы это закончилось! Ведь я больше никогда не увижу любимого! Не смогу больше чувствовать его прикосновения, поцелуи, услышать его голос. Захлебываясь солеными слезами, я вдруг понимаю, что это конец. И все из-за меня! Я убила его, я – убийца. Как я могла погубить самое дорогое, что у меня было? С таким тяжелым грузом на сердце я не смогу жить дальше. Без Криса это просто невозможно. В этом мире меня больше ничего не держит. Не будет ни счастья, ни покоя, все потеряно на веки, и я в том числе. У меня есть только один выход – я отправлюсь следом за ним, даже в самый мрачный и жаркий уголок ада.

Я медленно встаю и вхожу в свой пустой сонный дом. Всю дорогу мне мерещится его голос, смех, неугасимый блеск глаз. Я поднимаюсь в свою когда-то безмятежную и счастливую комнату. Воздух здесь мгновенно пропитывается болью и тяжестью. Мой тусклый взгляд падает на фото в рамке, которое стоит на прикроватной тумбочке. На нем мы с Мелиссой на ее двадцатый день рождения. Выглядим ужасно счастливыми и совершенно беззаботными – по крайней мере, я. Как же все изменилось с тех пор! Мир словно перевернулся с ног на голову. Как раньше не будет уже никогда. «Прости, моя дорогая. Я слишком люблю его».

Горе душит меня и буквально высасывает последний воздух из моих легких. Я кидаюсь к шкафу и достаю большую подарочную коробку. Открыв ее, я начинаю складывать туда самые дорогие мне вещи: мой личный дневник, в котором вся моя жизнь, несколько наших с Мелиссой общих фото, пару любимых украшений, небольшого плюшевого медведя, которого она подарила мне на мой десятый день рождения. Покончив с этим, я решаюсь позвонить в службу доставки. Заказав курьера, я падаю в слезах на мягкую кровать, и в мое сердце врезаются тысячи кинжалов. Я не могу дышать, от боли кружится голова.

Мне кажется, что мой любимый Крис все еще здесь и слышит меня.

– Пожалуйста! Я не могу без тебя! Слишком больно! – вырывается из меня полный боли и ужаса крик. – Нееееет! Я так его люблю!

Я поднимаюсь и хватаю ручку. Нужно попрощаться с Мелиссой. В последний раз сказать, как я ее люблю. Горячие слезы катятся по щекам, а боль тянет меня вниз. На столе я нахожу кипу белоснежных листов и беру парочку. Руки будто сковало льдом, а пальцы дрожат. Как же больно писать ей такое! Но я должна.

«Моя любимая Мелисса, сейчас я пишу тебе в последний раз. Я ухожу. Ухожу навсегда. Но прежде я хочу сказать тебе спасибо за все, что ты делала для меня. Спасибо, что всегда была рядом со мной, что поддерживала во мне надежду. Спасибо за то, что была самой лучшей подругой, сестрой и опорой. Сейчас наступил тот момент, когда в моей жизни погас свет, я упала в пропасть, и даже ты не сможешь меня вытащить. Его больше нет, Мелисса! Его больше нет! А это значит, что и меня тоже. Я не хочу жить в мире, где нет его. Просто не могу. В этой посылке все самые дорогие мне вещи, с которыми связаны самые теплые воспоминания. Сохрани ее вместе с памятью о нашей дружбе, самой крепкой на земле. Обещай мне, что будешь сильной, когда я уйду. Обещай, что будешь жить той жизнью, о которой всегда мечтала! Выйдешь замуж, родишь детей, найдешь хорошую работу и будешь невероятно счастливой. Я люблю тебя! Даже в аду, куда я, вероятно, попаду, я все равно буду любить тебя. Прощай, моя родная».

Закончив, я кладу письмо в коробку, запечатываю ее и спускаюсь с ней вниз. Ноги заплетаются и не держат меня. Раздается звонок, я открываю дверь и вижу молодую девушку низкого роста.

– Добрый день, мисс, я из службы доставки, – улыбается она. У нее звонкий голос, но я почти его не слышу.

– Привет! Нужно доставить коробку по этому адресу. Мелиссе Уильямс. – Девушка что-то строчит в своем блокноте. – И обязательно завтра утром! Не раньше полудня.

Я быстро расплачиваюсь и запираю дверь, не дав курьеру сказать и слова.

Я снова попадаю в лапы невыносимой боли. Сердце бешено стучит, будто хочет вырваться из груди, найти сердце моего любимого и воссоединиться с ним. Огромный комок подступает к горлу, мне трудно дышать, и я снова начинаю рыдать. Теряю счет времени и почти перестаю ориентироваться в пространстве. Я хочу снова услышать его голос, заглянуть ему в глаза, прикоснуться к губам, раствориться в нем. Я чувствую незримую нить, связывающую нас. Я пытаюсь вернуться в комнату, но силы покидают меня. Я орошаю свой путь слезами. Прямо из сердца вырывается крик отчаяния и дикой боли. Я срываю свой голос и снова падаю на лестнице, так и не добравшись до комнаты.

– Пожалуйста, пожалуйста, не надо больнее!

Я все отдам за один его взгляд! Как же больно! Я не могу, не могу! На мгновение слезы высыхают: я чувствую невероятную физическую силу, злость и ненависть. Я встаю и влетаю в свою комнату.

– Пошло все к черту!

Я начитаю крушить мебель, разбрасывать вещи, бить горшки и вазы с цветами. Разбиваю флаконы с парфюмом, опрокидываю макияжный столик… Комната заполняется болью и осколками. В конце концов, силы покидают меня, я опускаюсь на пол и снова даю волю слезам! В моей памяти всплывает встреча в «Грифоне», его теплые объятия и первый поцелуй. Его голос звучит в моей голове. Во мне не осталось ни веры, ни надежды, не осталось ничего! Только мысли – мысли о нем. Моя душа точно разрывается на миллиард кусочков. Невыносимая боль! Мне нужно к нему! Я хочу пойти за ним. Подползаю к кровати, беру пару листов и дрожащей рукой пишу записку:

«Мама, если ты это читаешь, значит, меня уже нет. Значит, я мертва, и ты сейчас позвонишь папе, скажешь, что ваша дочь ушла. Что меня больше нет! Простите меня, но я не могу больше жить. Теперь в моем сердце огромная пустота, которую ничем не заполнить. Все вокруг мне кажется таким бессмысленным! В моих легких больше нет воздуха, мне нечем дышать. Я задыхаюсь! Задыхаюсь от страха и безумной боли. Теперь, когда все кончено, я отправляюсь прямиком в ад, где я продолжу вечные муки. Прощайте…».

Я оставляю записку в гостиной на журнальном столе рядом с букетом белых роз и поднимаюсь обратно в комнату. Я последний раз ступаю по этим ступенькам, в последний раз держусь за дверную ручку, в последний раз смотрю в окно.

Мне ужасно страшно, я еще не готова уйти из этого мира. Я иду в ванную комнату. Я не могу смотреть на себя в зеркало. Мне становится противно и страшно.

– Я люблю тебя, Крис. Ты – вся моя жизнь! И большего мне не надо. – я медленно скатываюсь вниз по стене: нет больше сил держаться на ногах.

Руку парализует острая боль. Кажется, она идет прямо от сердца. Из вены бежит рубиновая кровь. Теперь я уже не чувствую боли. «Прощай, Лидия Андерсон», я закрываю глаза. Спустя несколько минут, голова начинает кружиться, и невыносимая слабость сковывает все тело. Я думаю только о нем, только о моем Крисе. С ним я была по-настоящему счастлива. С ним я жила полной жизнью, но его нет, и я больше не хочу жить. Меня клонит в сон, я в последний раз улыбаюсь, и по моей щеке пробегает слеза. Я протягиваю смерти руки и засыпаю.





Эпилог