Пари, леди, или Укротить неукротимого

Пришлось выходить из спальни и идти аж до соседней двери.

— Ваша светлость, — постучала она, а дверь приотворилась. Заглянув внутрь, Алис осторожно вошла и нерешительно остановилась на пороге.

Шуш, околачивавшийся в коридоре, шепнул:

— Ну что там?

— Да нет никого, — начала Алисия, но тут дверь из ванной отворилась и в комнату вышел лорд Морбей де Феррес, вытиравший полотенцем влажные волосы. Выглядел он так, словно попал под дождь или вылил на голову кувшин с водой.

— Вот и вы! — странным тоном произнес его светлость, пристально оглядев девушку.

— Я, — растерянно ответила леди, силясь понять, в каком настроении пребывает мужчина.

— Садитесь, — махнул рукой лорд и сам устроился в кресле, не отрывая от Алисии глаз.

Девушке стало не по себе, и, выбрав стул подальше от кресла его светлости, она присела на край.

— Эм, — видя, что лорд не торопится приступать к разговору, а просто изучающе смотрит, леди смутилась еще больше, — что-то случилось… опять?

— Вы проницательны.

— Несложно догадаться. Обычно вы не вызываете к себе в комнату. Либо выносите дверь, либо ждете до утра.

— Либо жду, либо выношу, — согласился лорд.

Алис определенно начинала нервничать от разговора и манеры Даниара изъясняться короткими, ничего не поясняющими фразами.

— И что я могу сделать для вас, милорд?

— Звать меня по имени?

Алисия с большим трудом не позволила челюсти удивленно отвиснуть.

— А прежде вы не разрешали, — оговорилась она.

— Прежде и повода не было, — парировал его светлость.

— Сейчас есть?

— Появился.

— Если вы о сегодняшнем спасении, то я никоим образом не планирую использовать все произошедшее для нарушения субординации. Ваше положение не допускает фривольности в обращении.

— Правда? Как-то вы обращались ко мне «лорд Герберт».

Алис смутилась, вспомнив, что хотела тогда лишь позлить.

— Женщины так непостоянны, — вздохнул его светлость. — А скажите, Алисия, у вас всегда существовала настоятельная потребность выйти замуж? Вы опасались, что в будущем этого не произойдет?

— Почему?

— Поскольку в весьма юном возрасте относительно вас было заключено определенное соглашение, иных мыслей в голову не приходит.

— Простите? — начала волноваться леди.

— Не понимаете? — Лорд устало потер пальцами лоб. — Хорошо, я поясню. Если в качестве ставки во время карточной игры участник закладывает дом, это понятно. Но каким образом его можно заложить в придачу к собственной дочери, не укладывается в голове. То есть основная ставка здесь леди, и она оценивается в денежном эквиваленте, равном чему? Стоимости самого дома? А он идет в виде некоего обеспечения вроде того, как в ряде стран бумажные деньги обеспечиваются золотым запасом? Я верно рассуждаю?

Алисия подскочила со стула.

— Это ошибка, милорд, и недоразумение. Отец не так себе все представлял. По условиям, я должна была выйти замуж за того, кто подписал бумаги, а дом шел как приданое.

— Действительно. — Даниар тоже поднялся. — Однако же дом продан, а леди осталась. И что нам делать в этом случае?

— Если дом продан, то долг не погашен, потому что я иду обязательным условием? И сейчас вы намекаете, будто я тоже приравнялась к некоей собственности, цена которой равна стоимости особняка? Тогда вы здорово прогадали, не продав его дважды.

— А был ли смысл? Дом ушел, но леди осталась при мне.

— Да как вы смеете!

— Я смею?

— Не я продавала свое наследство!


— Однако это родной отец заложил вас вместе с особняком. И после указа монарха о ликвидации спорных задолженностей именно вы оказались в двусмысленной ситуации. Отсюда вопрос: почему, когда те двое явились в университет, собираясь взыскать проценты, леди скрыла от меня суть сделки? Я искренне захотел помочь и только по этой причине переоформил долги на себя, но каков результат?

Алисия покраснела, а сердце билось сильно-сильно. Не намекает ли лорд, будто она специально так поступила? Из меркантильных соображений? Ведь основным условием шла женитьба.

— Раз согласно столь важным бумагам без дома я не рассматриваюсь в качестве невесты, но приравниваюсь к товару, то о чем еще говорить?

— О том, какие у вас родственники, леди!

Алис хотела ответить, но вынуждена была прерваться, поскольку горло перехватило. Как накатило в этот момент! Все-все! Ведь она искренне поверила, будто унижения в прошлом и после продажи дома злосчастный долг не будет мучить ее, но прогадала. Очень стыдно было упоминать о поступке отца, хотя тот и стремился сделать, как лучше. Ведь искренне пытался обеспечить дочь, когда лишился всего, однако сам себя перехитрил.

— Мне тошно от всей этой ситуации, ваша светлость. — Алисия отвернулась, схватившись за столбик кровати. — Но, как говорят, карточный долг свят. Так что же? Оплачивать прямо сейчас?

— А это как пожелаете. — Он холодно усмехнулся и сел обратно в кресло.

— То есть даже возражать не станете? Это вы нарочно, потому что не знали о расписке? Так, может, уже раздеваться?

— Ваше право.

— Превосходно! Вот к чему вели все намеки!

— Какие намеки? Я прямо сказал, что вас продал родной отец. И это до сих пор не укладывается в голове.

— Вы даже не взяли на себя труд разобраться в его мотивах. Зато осудили! Еще и насмехаетесь! Так вот, я разденусь, и пускай вам будет стыдно!

— Начинайте. Когда мне будет стыдно, я вам скажу.

— Вы ужасный человек! Вы самый ужасный человек! Из всех мужчин…

— Я уяснил вашу мысль — вы не встречали никого ужаснее.

— Так и есть. И прежде я не знала большего унижения!

— Мне казалось, расписка в достаточной степени вас унизила и хуже быть не может.

— Худшим явилась встреча с вами!

Алисия развернулась и выскочила за дверь. В свою комнату она ворвалась разъяренным ураганом.

— Чего хотел? — мгновенно проявился Шуш.

— А ты не подслушал? — горько усмехнулась леди.

— Не-э-э, уж больно лорд был раздражен.

— Все-таки боишься его!

— Никого я не боюсь. Так чего хотел?

— Он хотел донести до меня мысль, в каком дурацком положении очутился, вынужденный принять девушку в качестве оплаты чужого карточного долга! А когда я спросила, раздеваться ли прямо сейчас, чтобы вернуть долг, он и не подумал возразить.

— О! Жаркий разговорчик вышел. Он, стало быть, — тебе, ты — ему, слово за слово. Ни в чем не разобрались, но до раздевания дошло.

— Шуш, ты меня слышишь? Здесь речь о другом! Даниар теперь владеет распиской отца, а я стою, как особняк, причем, наверное, уже по той цене, по которой он был продан. И выходит, что все должники, средства которых ушли на университет, долг погасили, а я нет. Ведь только у моего отца обязательным условием была прописана собственная дочь, и это — помимо дома.

— Не понял.

— Меня планировали отдать замуж с приданым, а вышло, что продали!

— О-о-о, понял! То есть вон отчего лорд зол. Он голову ломает, как быть, поскольку ты ему в рученьки упала. Денег на оплату себя любимой у тебя тоже нет, только натурой и брать.

— Шуш!

— Да я в том смысле, что зря теряешься, дева. Бери мужика в оборот, пускай без приданого женится, раз твой отец енто в виду имел, когда расписку давал.

— Да ты его лица не видел! Он, наверное, так и рассудил, когда уточнял, почему о важном нюансе ему не сообщили. Может, решил, будто это хитрая уловка, чтобы заставить его жениться? Знаешь, как он потрясен поступком отца? Неужто всерьез предлагаешь мне настаивать на женитьбе? Только взгляни на дамочек, которые каждый день осаждают его кабинет, на их родню, положение в обществе и проведи сравнение. Дуэнья из варьете, воспитавшая леди, кузен, промотавший состояние, и отец, поставивший дочь на кон в карточной игре. Замечаешь разницу?

— Ну так хоть расписку забрала бы. Или мог не отдать?

— Может, отдал бы, у нас до этого не дошло. Я так разволновалась! Весь свет перед глазами перевернулся, и я не понимала даже, что сказать, как объяснить. Мне казалось, долг погашен и все в прошлом, а тут — это дурацкое условие! Однако просить его ни о чем не стану. Даже если вернет расписку, я буду помнить о долге. Буду знать, что обязана возвратить, поскольку для моей семьи это дело чести.

— А лорд так думает?

— Не знаю, что он думает.

— Да будто впервой, когда дамочку продают за кого побогаче. Женитьба, не женитьба, а продажа и есть. Все ваши приданые, доходы годовые и прочее, итог один: то за старика отдадут, то за чванливого, то за зануду, а дева майся потом. Вся женитьба ледей и лордов на том и построена, кому кого побогаче урвать. Было б из-за чего слезы лить.