Палач из Гайд-парка

– Подумать? О чем? – сразу же, как только девушка вышла, осведомилась Эмили. – На тебя напал Палач. О чем тут еще думать? – Она подалась вперед и пристально взглянула на него. – Джек? Ты болен? Он что-нибудь тебе повредил?

Он сделал забавную гримасу, но ему было не смешно.

– Да конечно, нет. Я немного ушибся, вот и все.

– Ты уверен?

– Совершенно уверен. – Он улыбнулся, но по-прежнему был бледен. – Я хочу все хорошенько продумать, прежде чем решить, что делать…

– Не понимаю, что ты этим хочешь сказать. Что делать? Ты должен немедленно сообщить об этом в полицию – и желательно Томасу. Он должен об этом узнать. – И, неотрывно глядя на него, Эмили облокотилась о стол.

– Конечно, Томасу надо сказать, – согласился он. – Но думаю, что больше никому.

– Не понимаю. Почему больше никому? Это вряд ли можно назвать личным делом, когда на тебя совершают на улице нападение! – Она рассеянно налила обе чашки и подала ему чай.

– Мне кажется, что лучше об этом не упоминать, – ответил он, принимая чашку и беря тост.

– Что? Да что все это значит? – Она возвысила голос, не веря своим ушам. – Никто же не собирается обвинить тебя в этом? Все обстоит прямо наоборот: в полиции все отнесутся к тебе с симпатией и пониманием.

– Ко мне – возможно, – сказал он задумчиво. – Хотя там могут быть и такие, у кого появится подозрение, не связан ли я каким-нибудь образом с убитыми, и эти размышления, несомненно, распространятся довольно широко. И мои враги начнут…

– Но нельзя же сидеть молчком из боязни, что кто-то плохо о тебе подумает, – быстро сказала она. – Те, кто склонны так судить, все равно отзовутся о тебе именно так. От этого не убежишь.

– Я не об этом думаю, – возразил он. – Я подумал о Томасе.

– Но это как раз может ему помочь, – резонно заметила она. – Чем больше у него будет информации, тем больше шансов, что он найдет убийцу.

Вернулась служанка с лососиной, спросила, не надо ли еще чего-нибудь, и, когда ей ответили отрицательно, удалилась.

– Я не уверен, что это был Палач, – сказал Джек, как только дверь за ней закрылась.

Эмили обомлела.

– Что ты хочешь сказать? Я видела его. У него был топор! Джек, я же его видела!

– Я знаю, – ответил он мягко. – Ты видела человека с топором, но это не значит, что ты видела того самого Палача. Как ты только что сказала, я никак не был связан ни с Уинтропом, ни с Арледжем, ни с кондуктором омнибуса. Да и не был поблизости от парка. – Он набил рот рыбой. – И он напал на меня, когда я был в компании другого человека. Это отличается от привычного способа действий Палача.

– Да у него нет никакого привычного способа! – негодующе воскликнула Эмили, не обращая внимания на поставленную перед ней еду.

Джек взглянул на нее, и очень серьезно.

– Конечно, я обо всем расскажу Томасу, но сообщать в местное отделение полиции не стану. Неужели ты не понимаешь, как отреагируют газеты на новое нападение? И все это будет на руку только Эттли.

– О! – Эмили откинулась на спинку стула, гнев ее моментально улетучился. – Да, конечно. Об этом я не подумала. Мы не должны давать ему ни малейшего повода. Он ведь тоже использует этот случай как орудие нападения, да?

– Я пошлю Томасу записку. – Джек больше не думал о завтраке и встал, оттолкнув стул.

За спиной появился дворецкий со свертком газет в руке. Лицо его было торжественно и мрачно.

– Я их позже просмотрю, – сказал Джек и хотел было пройти мимо. – Мне нужно написать записку суперинтенданту Питту.

– Но я думаю, он уже знает о вашем злоключении, сэр, – ответил дворецкий серьезно.

– Но он никоим образом не мог об этом узнать, – ответил Джек на ходу. – Тому человеку, который прибежал к нам на помощь, я словом не обмолвился ни о чем; только сказал, что живу поблизости. И было слишком темно, чтобы он мог меня узнать. Даже если он собирался обо всем этом рассказать, то никак не мог этого сделать.

Дворецкий откашлялся и положил газеты на краешек стола.

– Извините, сэр, за то, что я скажу, но вы ошибаетесь. О вчерашнем происшествии сообщается в заголовках многих газет. В частности – и особенно – в «Таймс». Боюсь, что мистер Эттли написал очень резкую статью о полиции.

– Что? – Джек повернулся, рывком схватил верхнюю газету и поднес в ужасе к глазам. – Но это же абсурд! Каким образом Эттли мог обо всем узнать, чтобы успеть сообщить об этом? Каким образом? Откуда?

– Я уверен только в одном, сэр, что не знаю этого. Вы все еще хотите послать записку суперинтенданту Питту, сэр?

– Да… нет. – Джек с размаху опустился на стул, царапая ножками натертый деревянный пол. – Это что же, черт возьми, такое?

Но прежде чем Эмили успела ответить, раздался стук в дверь, и горничная пошла открывать.

– Здесь суперинтендант Питт, сэр, и он хочет вас видеть. Сказать ему, что вы принимаете, сэр?

– Да. Да, конечно, принимаю, – с сердцем ответил Джек. – Принесите еще чашку и свежего чаю. И рыбы, если он захочет.

– Да, сэр.


Питт вошел почти сразу же, как она удалилась. Вид у него был усталый и крайне обеспокоенный.

– Вы в порядке? – быстро спросил он, глядя то на Джека, то на Эмили. – Что случилось? Почему же, черт возьми, вы мне не сообщили обо всем вчера ночью?

Эмили сглотнула и отвернулась.

– Садись, – указал Джек на стул недалеко от стола. – Сейчас принесут еще чаю. Хочешь что-нибудь съесть? Копченую лососину? Яйца?

– Нет, спасибо. – Томас решительно отклонил предложение позавтракать, но сел.

Джек продолжал:

– Я не рассказал тебе потому, что вообще ничего никому прошлой ночью не сообщал. Кроме слуг, о происшествии не знал никто. – И насмешливо улыбнулся. – Нельзя же все утаить от них, особенно когда возвращаешься домой, покрытый ссадинами и хромая, словно сатана. Но я как раз собирался послать тебе сейчас записку, когда Дженкинс принес газеты и сказал, что все расписано на первых страницах. И черт меня побери, если я знаю, как оно туда попало.

– Как это случилось? – спросил устало Питт.

Очень тщательно, точно, не прерываемый Эмили, Джек пересказал события вчерашней ночи с того самого момента, как они ушли с приема, и до прихода домой, когда они плотно заперли за собой двери, отгородившись от улицы с ее насилием и страхами.

Горничная принесла еще одну чашку. Эмили налила чай, и Питт стал понемногу отхлебывать, внимательно слушая рассказ. Наконец он поставил чашку на стол и, нахмурившись, взглянул на Джека.

– Ты уверен, что не упустил ни одной подробности?

Джек посмотрел на Эмили.

– Ничего, – ответила она, – он точно обо всем рассказал.

– А кто был человек, пришедший тебе на помощь? – Томас перевел взгляд с Эмили на Джека и обратно.

– Не знаю, – поспешно ответила Эмили, – я ведь не спросила, как его зовут, и сама тоже не представилась.

– А вы узнали бы его, если бы опять с ним встретились?

– Возможно, – на этот раз ответил Джек. – Хотя не уверен. Улица была очень плохо освещена, а я – довольно сильно потрясен всем случившимся. Надо еще учесть, что и одет он был не так, как полагается, когда с кем-нибудь знакомишься.

– А как вы были одеты?

– Во фраке и белой рубашке, как полагается для приема, – пожал плечами Джек. – Пальто на мне не было, потому что вечер был теплый. – Он взглянул на жену. – А Эмили была в темно-зеленом вечернем туалете, но на ней был плащ с капюшоном, накинутым на голову.

– Он мог бы узнать тебя? – задумчиво спросил Питт.

Эмили покачала головой.

– Прежде я его, насколько мне помнится, никогда не встречала. Так почему же он должен узнать меня? Я не баллотируюсь в члены парламента. – Она усиленно затрясла головой. – Нет, нет, я какое-то время лежала на земле, но, когда он помогал Джеку, я встала, но смотрела только на Джека. Не думаю, чтобы я хоть раз внимательно взглянула на этого человека.

Питт задумался.

– Но тогда каким образом он мог узнать, кто вы такие? Вы уверены, что рядом больше никого не было?

– Потом, когда мы уже уходили, подошел еще один, – ответил Джек. – Но мы сказали ему только, что физически не пострадали.

– Подходили и другие, – прибавила Эмили. – Я ведь кричала во всю мочь. Думаю, что несколько человек обратили на это внимание, от всей души на это надеюсь. Я так старалась…

– Но все произошло примерно в миле от Гайд-парка, – уточнил Джек. – И мне ничего не известно об Уинтропе и мистере Арледже, к ним я никакого отношения не имел. Почему же выбор пал на меня?

– Не знаю, – совершенно обескураженно ответил Питт, и Эмили так за него расстроилась, что совсем забыла о собственном волнении.

– Джек думает, что это не обязательно Палач, – сказала она очень серьезно, – хотя у него был топор, я видела его очень ясно. Ты не думаешь, что это связано с политикой?

Томас уставился на нее долгим взглядом. Эмили смутилась. Наверное, она задала глупый вопрос.

Питт встал и поблагодарил за чай.

– Хочу разузнать, как обо всем этом стало известно Эттли, – нахмурившись, сказал он. – Пока я ничего не понимаю.

Он ожидал, что ему будет довольно трудно найти Найджела Эттли, учитывая, что избирательная кампания была в полном разгаре, но на самом деле все оказалось очень просто. Эттли был дома, рядом с Манчестер-сквер, и сразу же без долгих предварительных ожиданий принял Питта. Политик предпочел выйти к нему в коридор, а не пригласить в библиотеку или в кабинет.

– Доброе утро, суперинтендант, – сказал он отрывисто, улыбаясь и засунув руки в карманы. – Чем могу служить? Боюсь, что знаю о событиях прошлой ночи из вторых рук и ничего не могу сообщить вам, кроме того, что вы и сами можете разведать.

– Доброе утро, мистер Эттли, – ответил мрачно Питт. – Это вполне может быть и так. Однако я хотел бы услышать именно от вас о фактах, которые вы изложили в «Таймс» и с которыми, по-видимому, очень хорошо знакомы.

Эттли вздернул брови.

– В вашем голосе мне послышалась саркастическая интонация, суперинтендант. – Говоря это, он улыбнулся и стал покачиваться с носка на пятку.

Холл был прекрасно убран, в сугубо классическом стиле. Стены под самым потолком украшал древнеримский фриз. Входная дверь была все еще распахнута, и внутрь врывался яркий солнечный свет. На ступеньках подъезда стоял какой-то молодой человек, очевидно ожидая, когда Эттли обратит на него внимание.