Отрок. Ближний круг: Ближний круг. Стезя и место. Богам – божье, людям – людское

– А если в том же кабаке специальные горенки устроить для переговоров? Посидели люди в приятном чистом месте, договорились, обмыли договор под хорошую закуску. Если нужда возникла, им и пергамент принесут, и письменные принадлежности. Если свидетели понадобились, найдутся люди достойные. Если куда-то послать надо, найдется гонец – сбегает и исполнит. Если что-то на время оставить надо, найдется железный сундук с хитрым замком и в охраняемом месте. Ну и прочее, все не перечислишь, по ходу дела соображать придется. Приведешь ты для разговора туда одного человека, другого, третьего, а там, глядишь, люди оценят удобство и надежность – сами пойдут.

– Понятно, – Никифор покивал. – А в горенках тех дырочки незаметные сделать, чтобы разговоры слушать тайно. Великий прибыток на том получить можно!

– Не рекомендую.

– Что?

– Не советую, Никифор Палыч. Ты догадался, значит, и другие догадаются. Наоборот, ты должен всем доказать, что из этого места ни одно словечко на сторону не уйдет. Тогда к тебе люди пойдут. Все должны знать, что у тебя самое безопасное место в городе. Перепьют гости, их спать уложат или домой доставят, и ничего, никакой мелочи у них при этом не пропадет. В сундуках железных золото годами лежать может и в сохранности останется. Свидетели никогда от своих слов не откажутся. Понимаешь, дядька Никифор, зрелищем ты уже торговал и убедился, что это выгодно. Теперь попробуй поторговать удобством и надежностью. Это еще выгоднее может оказаться.

– Удобством и надежностью, – задумчиво повторил Никифор. – Что-то ты мне все товар предлагаешь, племяш, который руками потрогать нельзя. То зрелище, то удобство.

– Ага! А еще: азарт, надежность, тайность, уважение, удовольствие. Неощутимый товар. Ни складов не нужно, ни украсть нельзя, а самое главное – ни у кого, кроме тебя, такого товара нет. Ты же любишь торговать, когда никто цену не перебивает?

– Ха! Еще как!

– Ну не жалеешь теперь о пятине?

– Посмотрим. Может, еще не выйдет ничего.

– Хорошо. Посмотрим. Тогда остальное я тебе в другой раз расскажу.

– Стой, Михайла! Когда еще… Ты чего встал?

– Ты же сам сказал: «Стой».

– Тьфу! Я в том смысле, что погоди.

– Ага. Тогда я сяду? А то ладья чего-то качается…

– Садись, племяш, садись. Зачем же в другой раз? Рассказывай сегодня, когда еще в следующий раз увидимся?

– Осенью. Ты же на торг приедешь?

– Может, приеду, а может, кого другого пришлю. Я отсюда на Неман собираюсь идти, хочу у пруссов янтаря прикупить. В Киеве сарацинские купцы за янтарь хорошую цену дают. Могу к сентябрю и не успеть, да и не нужен я здесь особо – Осьма мужик оборотистый, без меня управится.

– Угу. А что пруссы за янтарь берут?

– Известно что. Им же с ляхами воевать надо, так что… сам понимаешь.

– И как король Болеслав на это смотрит?

– Как, как… Хлебом-солью встречает! Ты думаешь, почему я к пруссам с севера захожу, а не через Вислу? На Немане, правда, князь Всеволод Давыдович Городненский сидит, Болеслав с ним договорился, чтобы оружие к пруссам не пропускать, но золотой ключик всякие двери открывает.

– А не дорого выходит?

– Ха! Да за стальной клинок пруссы янтарь по весу отсыпают, а за кольчугу и два веса взять можно! А янтарь-то легкий, мешками везем!

– И больше никто, кроме Всеволода Городненского, не мешает? С таким-то товаром, да свободно по всему Неману пройти? Не верится что-то.

– Есть, конечно, еще ятвяги. От этих не откупишься, бывает, и с боем прорываться приходится. А на другом берегу сидят аушкайты. Эти – более мирные, но за хорошее оружие последние штаны отдать готовы, больно уж их Литва сильно давит. Только товара у них мало, а янтаря совсем нет, потому что к морю их курши не пускают. Вот эти – разбойники. Там выход в Варяжское море узкий – саженей двести всего, так курши в этом месте ладьи стерегут и грабят, поэтому там и не ходит почти никто, а так выход в море был бы удобный.

«Аушкайты… не слышал никогда. Курши? Наверно, от них пошло название Куршской косы. Пролив там действительно узкий – всего триста метров, глубины малые, а фарватер вообще с игольное ушко. Хорошее место немцы выбрали для Мемеля. Теперь Клайпедой называется. И на кой Сталин почти всю Восточную Пруссию раздал? Хотя, с другой стороны, требовать ее обратно у трех стран немцам сложнее, чем у одной России…»

– Ну что, племяш? Отвлек меня разговорами? Давай-ка рассказывай, чего ты еще поведать хотел.

– Не хотел. Захочу, когда ты, дядюшка, мне опять пятину с прибытков пообещаешь.

– Да что ж ты все про пятину да про пятину, не о чем поговорить больше?

– Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Не надо было поить меня. Сладеньким.

– Ну что с тобой поделаешь? Обещаю. И куда тебе денег столько? Ага! Растрясешь мне мошну, а потом сам свои придумки в дело пускать начнешь! Хитер, племянничек! А давай-ка, Михайла, так сделаем: заключим ряд о том, что все твои торговые придумки ты отдаешь мне, а я за это тебе пятину от доходов с тех придумок. Согласен?

– На какой срок?

– Ха! Пока ты из ума не выживешь!

– А я прямо сейчас сладенького хлебну и из ума выживу!

– Хватит дурака валять, не такой уж ты и пьяный.

– А я и не говорю, что…

– Хватит, Михайла! На какой срок договариваемся?


– Давай лет на десять. Дальше заглядывать смысла нет.

– Добро. Будет тебе грамота. Рассказывай.

– Ну что ж, давай, дядька Никифор, сразу решим, о чем именно мы разговариваем. Вот ты сказал, что товар у меня такой, что руками пощупать его нельзя. Верно: свойства этого товара – нематериальность и неощутимость, однако покупатели за него платят, значит, это товар. Называется этот товар «услуга». Все, что мы с тобой перечисляли: развлечение, азарт, удобство, тайность, уважительность, надежность, – услуги. Теперь я тебе расскажу еще об одной – о быстроте. Бывает так, что тебе важно побыстрее расторговаться, и ты для этого даже ценой жертвуешь?

– Бывает. Чаще всего, когда погода поджимает: лед тает или, наоборот, реки скоро встать могут, перед распутицей, чтобы успеть добраться, куда надо. Бывает еще, что есть более выгодный товар, и надо успеть его забрать, пока другие не перехватили. Всякое бывает.

– Вот для такого дела может пригодиться твой ладейный амбар с местами для зрителей. По воскресеньям ты там будешь кулачные бои проводить, а в будние дни устраивать торги. Видал, наверно, не раз, как купцы друг у друга понравившуюся вещь перебивают? Один цену назвал, другой добавил, первый тоже набавил, второй еще раз – и так далее. Продавец доволен – цена растет. Бывает, покупатели так разгорячатся, что в несколько раз больше заплатят, чем настоящая цена, лишь бы сопернику не уступить. Тот же самый азарт. Так почему же не сделать такую азартную торговлю делом постоянным или просто частым?

– Верно мыслишь, племяш! Дальше давай.

– Вот, к примеру, склад Антипа. Чего там только нет, а распродается туго. Цены он ломит, в сам склад посмотреть да прицениться никого не пускает, и с самим Антипом люди дело иметь не очень-то хотят. Верно?

– Верно.

– А теперь представь себе, что в людных местах появляются доски с надписью, в которой говорится, что там-то и тогда-то купец Никифор будет распродавать товары, изъятые у злодеев. Пойдет народ, хотя бы из любопытства? Пойдет! Придут в твой ладейный амбар, рассядутся, а на лобном месте, где по воскресеньям морды бьют, стоит твой человек и объявляет: «Продажа первая – десять мешков, скажем, грецких орехов. Начальная цена такая-то! Кто больше?» Кто-то надбавит, еще кто-то перебьет – и поехало! Как товар подобрать и подходящее время для его продажи выбрать, ты лучше меня знаешь. Человека, который объявлять продажи и цены будет, надо найти говорливого и находчивого, чтобы и пошутить мог, и товар похвалить, и народ расшевелить…

Никифор слушал очень внимательно, но ощущения, что он хочет записывать, не возникало, видимо, смысл процедуры аукционных торгов ему был понятен, а интересовала лишь форма и практические приемы.

– Можно еще у приезжих купцов весь товар разом скупать, а потом, так же на торгах, частями распродавать. Можно пускать с молотка дома или землю, имущество должников, много чего.

– Ладно, Михайла, с этим понятно. Будет мой амбар занят несколько дней в неделю и давать прибыток постоянно. Убедил.

– Заслуживает задумка пятины?

– Заслуживает, заслуживает… Только знаешь, о чем я подумал? Вот ты предлагал горенки для переговоров и сундуки железные для хранения. Амбар-то у меня за городскими стенами, значит, охранять трудно будет и людям для переговоров ходить далеко, неудобно.

– Дядька Никифор! – Мишка укоризненно покачал головой. – Неужто такие простые вещи объяснять надо? Конечно же, кабаки для уважаемых людей надо в самом городе ставить, да не один, да не в закутке где-нибудь, а возле торга или детинца. Кабак у амбара – только для начала, для опыта, для обучения обслуги. А потом можно будет там сделать место для удовлетворения тайных страстей. Есть же в Турове места, где на деньги играют, где девки гулящие, где… всякое, в общем. Это же все по закуткам, в грязи, в мерзости. Из иных мест и не выберешься без разбитой морды и вывернутого кошеля, а то и вообще живым не уйдешь. А у тебя будет все чистенько, прилично, без драк, скандалов и жульничества – для приличных людей, безопасно, благообразно и не на виду.

– Гм, племяш, стыд-то у тебя есть?

– Мы, дядюшка, о торговле или о покаянии беседуем?

– Господи, четырнадцати лет еще не минуло… Куда все катится?

– Куда? Не знаю, дядя Никифор, а откуда… Вот отсюда, – Мишка щелкнул по оловянному кубку с вином. – Когда наливал, думал о моем возрасте? Не думал? Так куда же все катится?

– Язва ты, племянник.

– Язва не язва, а пятину с каждой куны, которую у тебя оставит посетитель, ты мне отдашь! Дальше беседовать будем?

– Будем! – Никифор плеснул в свой кубок вина и залпом выпил, плеснул еще, но Мишке предлагать не стал. – Вещай, отрок, внимаю с почтением и содроганием, ибо мудрость твоя сравниться способна только с бесстыдством твоим же! Перст Божий в сем прозреваю, указующий на скорый и непременный конец света, ибо каждое новое поколение, пришедшее в сей мир, оказывается греховнее предыдущего! Так еще дед мой говорил, а конца света все нет. Видать, тебя, Михайла, дожидались!

– Рад стараться, Никифор Палыч, готов положить живот свой ради скорейшего наступления сего знаменательного события, однако же сомнениями терзаюсь каждодневно и ежечасно, понеже греховность людская ни границ, ни пределов не имеет, а посему наступление конца света отодвигается от нас во тьму времен отдаленных. Утешиться же можем мы единственно лишь тем, что грядущие колена рода людского, как и прозрел твой дед, низвергнутся в такие пучины грехопадения, что мы по сравнению с ними просто ангелами покажемся. Аминь!

– Тьфу, чтоб тебя…

– И тебе не болеть, Никифор Палыч.

Дядя и племянник глянули друг на друга и, рассмеявшись, звякнули кубками. Мишка понял, что Никифор наконец-то принял его таким, каков он есть. Это, конечно же, не исключало дальнейших попыток материного брата проникнуть в Мишкину тайну, однако общаться теперь с Никифором можно было с гораздо меньшим напряжением, чем раньше. В конце концов, торговые партнеры у такого купца, как Никифор, случались самые, мягко говоря, разнообразные. Одним больше, одним меньше…

– Это все была присказка, дядька Никифор, сказка впереди.

– Давай, давай, Михайла, завлекательные у тебя сказки, я прямо заслушиваюсь.

– Представь себе: приезжает купец в незнакомый город. Что ему в первую очередь надо? Жилье, склад для товара, место для торговли. Так?

– Не все назвал, но… так, так. Дальше!

– А если все это собрано в одном месте и предлагается внаем? Лавка, позади нее склад, над ними жилье. Все это сделано аккуратно, красиво, есть места, приготовленные и для сарацинов, и для нурманов, и для прочих. С привычными для них обстановкой, едой, посудой, всем остальным. И все эти места для купцов выстроены в один ряд, например, вдоль реки, чтобы и на ладьях подходить можно было, и обнесены тыном, чтобы ночью спокойно спать можно было. Знаешь, как это называется? Гостиный двор! Как ты думаешь, будут в таком Гостином дворе места пустовать?

– Ха! Еще и очередь занимать будут! А кое-кто так и вообще себе место на несколько лет откупит!

– Хватит у тебя мошны такой Гостиный двор в Турове отстроить?

– Ну… Можно же не сразу весь, пристраивать понемногу еще и еще. Главное – землю купить.

– А есть возле Турова такая земля?

– Найдем! Гостиный двор… Красиво!

– А теперь, дядюшка, слушай очень внимательно, потому что я тебе сейчас скажу самое важное про Гостиный двор.