От винта! : Не надо переворачивать лодку. День не задался. Товарищ Сухов

В этот момент объявили, что идёт Георг VI, поэтому Черчилль передал сигару молодому человеку, который её засунул в портативную пепельницу, и, не договорив, двинулся к дверям зала. Раскрылись двери, и появился король в мантии. У меня мгновенно возник вопрос: «Он что, постоянно ходит в ней?» Все поклонились, Майский тоже, я повторил его движения. Король прошёл к трону и сел. После этого вышел церемониалмейстер, с которым я разговаривал, нашёл меня глазами и громко, чуть растянуто произнёс мое имя. Я вышел к трону. Дальше церемониалмейстер довольно долго читал о моих деяниях на Кипре, проявленном личном мужестве, сбитых шести самолётах в одном бою и сорванном десанте на Кипр. После этого встал король, а я присел на колено, парадным шагом королю поднесли меч, видимо короля Артура, он положил кончик меча мне на левое плечо и провозгласил меня рыцарем Британской империи с вручением высшей награды Британской империи за мужество: Креста Виктории. «Неожиданное приключение!» – послышался голос Сергея. После этого король передал меч стоящему рядом офицеру и разрешил мне встать.

– Сэр Эндрю! Это маленькая часть признательности нашего народа вам и вашим солдатам!

Я ещё раз склонил голову. Король вышел, ко мне подходили очень разные люди и поздравляли. Иван Михайлович долго тряс мне руку.

– Андрей Андреевич! Это так неожиданно!

– Я уже Андрей Дмитриевич, Иван Михайлович! – сказал я ему на ухо.

Он рассмеялся. И так же на ухо сказал, что он запомнил меня как сына Андрея Андреевича. После этого объявили обед. На нём король был уже без мантии. Все речи были заполнены желанием Британии побыстрее засунуть нас в мясорубку.

Днём пришлось перебрасывать эскадрильи на другой фланг, к Ипсвичу, так как противник предпринял попытку проштурмовать аэродром в Истчёрче. Там завязались упорные бои между большими группами истребителей и пикировщиков. Тэддер благоразумно перебросил нас в другое место.

– Неплохо у немцев работает разведка!

– Да, «крысы» расплодились! В основном через «нейтралов», если их так можно назвать. Вам обязательна привязка к крейсеру?

– В общем, нет, судя по тому, что я видел у вас на КП, этой информации достаточно. Не так удобно и немного непривычно, но наши штурмана наведения справятся.

– Тогда прикажите крейсеру вернуться в доки! Насколько я вас понял, у вас командует не командующий, а штурман наведения?

– Командует пилот одиночного самолёта или командир звена или эскадрильи, находящейся в воздухе. Штурман наведения на земле только помогает ему. А задача командира полка вовремя прислать замену или подкрепления.

– Это осталось от старых схем или это уже опыт работы с РЛС.

– Это уже новый способ управления в бою. Я, конечно, могу подсказать лётчику сторону отворота, курс и высоту цели, но решает, как действовать, он сам.

– Мы стараемся вести все цели и разбиваем операторов на пары.

– Поэтому у вас и стоит такой гвалт, как будто находишься на бирже!

– А как по-другому?

– Тогда вам крупно повезло, что остров у вас маленький. У нас большая страна, и нам приходится решать эти вопросы по-другому.

– Без централизации управления?

– Нет, единый центр есть, но он не работает в режиме всеобщего управления. В нем решаются вопросы более высокого уровня, например, о передислокации полков на наиболее угрожаемый участок. Иначе каналы связи не смогут пропустить весь поток информации. Оборона будет разрушена. Чрезмерная концентрация вредна именно этим. А так мы не сковываем инициативу внизу, но контролируем её.

– Вы давно занимаетесь противовоздушной обороной?

– С весны 1939-го.

– На год раньше нас! В сороковом у нас и этого не было! Тогда только чудо нас спасло, что Гитлер прекратил атаки острова. У нас практически не осталось истребителей и моторов к ним. Я уже высказал своё мнение по поводу ваших самолётов лорду Черчиллю. Это правда, что вы увязываете поставки РЛС с поставками тяжёлых бомбардировщиков?

– Да! Это слабое место у нас, и слабое место у вас!

– А давно у вас велись работы по РЛС?

– Давно. С 26-го года.

Ночью мы вернулись на старый аэродром и вторично сорвали налёт на Лондон. А утром перелетели на правый фланг.

Ещё раз встретился с командующим Тэддером, и в командный пункт прибыл Черчилль в генеральском мундире. Я был в полувоенной форме без знаков отличия. Тэддер доложил, что сегодня ночью управление боем велось непосредственно с КП РАФ. Проблем с управлением не возникало. Он хотел заменить наши радиостанции на английские, чтобы попробовать прямое управление, но я категорически отказался, задал вопрос премьеру:

– Будем считать проведённые испытания состоявшимися? – Черчилль склонил голову и несколько раз затянулся сигарой.

– Да, господин генерал. И чрезвычайно успешными. Мы заинтересованы в получении дивизии таких машин в кратчайшие сроки. Для того, чтобы у наших русских друзей не возникало впечатление, что это просто слова, я приказал нанести знаки русских ВВС на два борта В-17С, из состава нашей 6-й бомбардировочной дивизии. Это дар британского народа русскому народу. Самолёты новые, 20 часов налёта, только что из США. И передайте господину Сталину вот это письмо!

В Москву я возвращался вторым пилотом В-17. До Швеции нашу тройку сопровождали «спитфайры», потом мы остались одни, под крылом медленно проплывали слегка припорошенные поля, а в Москве был снег и мороз. Над Финским заливом мы снизились и разделились. ТБ-7 пошёл в Вологду, а мы повернули на Москву. Сели в Чкаловском. Распорядился поселить англичан-перегонщиков и поехал в Кремль.

– Товарищ Сталин! Два самолёта В-17С, с прицелами Нордена, в качестве дара британского народа советскому народу, доставлены!





Глава 11




«Дома» встретили меня хорошо. Было видно, что все довольны. Сталин внимательно прочёл документы о лизинге Пе-3 и отдельно о радиолокаторах, удовлетворённо покивал на запретах вскрытия трех блоков: только в присутствии представителя технической поддержки СССР.


– А если сами полезут?

– Я этот вопрос проработал ещё на Кипре со Стариновым. За несчастные случаи в RAF мы ответственности не несём! – Больше всех смеялись Берия и Голиков.

– Что сделали с радиостанциями?

– Поставили аналогичные американские, они по питанию и разъёмам подходят, заменили антенны, всё упаковали и погрузили на «Киров». Восемь летчиков, восемь техников остались обучить англичан и четыре специалиста по локаторам. Там юстировка частая нужна. Требуется на серийных машинах делать другую подвеску антенны. Предложения есть, надо доработать.

Домой вернулся поздно, все спали, выскочила Ритуля, расцеловала, накормила меня, отправил её спать, а сам зашёл в кабинет с бумажками разобраться. Перебираю бумажки и вспоминаю разговоры в Ставке, как меня все хвалили. Вдруг голос Сергея: «Чёрт возьми! Был дураком, и дураком помрёт! Ему бы все в куклы играть! Вон как на новый орден уставился!» Меня аж оторопь взяла! «Сергей, постой, что же мы ещё не сделали!» – «Ну, вспоминай, генералиссимус хренов! Лорд Британской империи! Где ты ещё ни разу не был? Как ты, мать твою, будешь обеспечивать ВВС СССР?» – «В авиашколах!» – «То-то же! Войну без потерь решил выиграть?» – «Блин! Стыдоба какая! Точно, ведь ни разу не вспомнил!»

Утром поехал в штаб ВВС. Александр Александрович проводил оперативку по южному флангу. Есть потери, особенно в Ил-2. Немцы насытили прифронтовую полосу большим количеством зениток, а англичане плохо прикрывают: отрываются от штурмовиков. Немцы применяют новую тактику. Первым подходит отвлекающее звено и уводит «харрикейны» за собой. Англичане любят погоняться за истребителями, для них война – это охота. А вот лезть под зенитки не любят, и над целью штурмовики остаются без прикрытия. И тут появляются остальные «мессера». «Ил» хоть и бронирован, но хвост у него деревянный. Правда, наших лётчиков мы уже вывели из Египта, потери в людях у англичан, но техники в крыльях наши, поэтому полную информацию оттуда мы имеем. Второй неприятный момент: быстрый выход из строя двигателей. Моторесурс срезался почти вдвое. Песок! Звоню Микулину: так и так, Александр Александрович, ваши предложения? В ответ – молчание.

– Александр Александрович, не слышу!

– Мы пытались поставить фильтры, падает мощность. Пока решения нет.

– Давайте-ка, подъезжайте ко мне к двенадцати…

– Слушаюсь…

Кладу трубку и обращаюсь к Новикову:

– Александр Александрович, я тут пытался найти людей на замену к Дзусову, есть большие сложности!

– Не понял? У меня подобраны люди!

– Я не об этом, Александр Александрович! Я не пытаюсь вас подменить! Просто для того, чтобы принять кадровое решение, требуется просматривать кучу документов, из которых большая часть – не подходящие кандидатуры. Нет марки, которая бы сразу определяла уровень подготовки лётчика. Скажем так: его класс.

– Я тоже думал об этом, Андрей Дмитриевич!

– Так может быть ввести такие «классы»? И доплату за них, чтобы как-то подстегнуть лётчиков на повышение квалификации.

– Но это же ещё и финансовые вопросы, это надо решать через ГКО и Ставку. Так что, вам, Андрей Дмитриевич, и карты в руки! А я поддержу!

– Дайте указания начальнику боевой подготовки разработать критерии оценки, а финансистам – расчёт необходимых вложений. Посмотрим, что получится, и выйдем на Ставку. Я думаю, что четырех классов будет достаточно: с III по I и летчик-снайпер. И ещё! Из училищ приходят сержанты, совершенно не подготовленные к строям. Они должны быть без класса, надо в каждом округе создать несколько полков, где производить доучивание их и сдачу нормативов на III класс. После получения классности можно подавать на присвоение звания лейтенант или младший лейтенант. А то у нас молодёжь по казармам сидит, в строевых полках ими не шибко занимаются. На командные должности в этих полках назначать самых лучших!

Генерал Новиков что-то чертил на листке, потом подал мне схему движения Л/С.

– Да, Андрей Андреевич! А лётчика-снайпера можно будет получить только после окончания на «отлично» Высших летно-тактических курсов. Заодно отсеем нелетающих командиров полков!

– А я хочу проверить лётные школы, особенно по части матобеспечения новой техникой и преподавания тактики. А это 63 школы! Помочь можете?



Делаю пропуск, так как нет фактического материала, а писать безымянно не хочется! Уж дюже всё засекречено! А главное, кто всё-таки смог организовать поточное обучение летчиков в 41—42-м годах! Проще говоря, кто ковал победу!



Подъехал к 12.00 в Академию. Микулин уже ждёт и весь «на нервах»!

– Андрей Дмитриевич! Что ж вы меня дёргаете! Я что, не знаю, что происходит? Ильюшин с меня не слезает! Но сам ничего для этого не делает! Вот смотрите: подкапотное пространство Ил-2 сзади! Вот это – щель! – и показывает на зазор между верхней крышкой и радиатором масляной системы. – Туда пыль и попадает! Ссылается, что конструктивно так устроено! На Ил-6 и Ил-8 этой проблемы нет, там фильтр стоит с левого борта и его не выдавливает.

– Александр Александрович! Давайте успокоимся. Начнём всё сначала: на АМ-38 и Ам-38ф стоят карбюраторы? Так?

– Да! Считаю, что на малых высотах это надёжнее!

– Для того, чтобы распылить топливо в карбюраторе, в таком количестве, вам требуется мощный поток воздуха?

– Несомненно!

– Отсюда и лезут все проблемы! Фактически вам требуется не поток, а объём воздуха!

Александр Александрович замолчал, потом, сощурясь, добавил:

– То есть мы не в ту сторону роем? Так, что ли?

– Я этого не говорил! Сделайте два больших ящика с обоих бортов, отделите их от моторного отсека, вставьте простейший фильтр, который с двух сторон поддерживается металлической сеткой, и непосредственный впрыск! Ведь на АМ-42 вы его ставите!

– Могут не выдержать шатуны! АМ-38ф предельно форсирован. Чуть лётчик зевнул, сразу стружка в масле! А на штурмовке радиатор прикрыт бронекрышкой.

– Задача не форсировать двигатель, тем более серийный, а защитить его от пыли. Уменьшайте подачу топлива, сделайте перерасчёт. В конце концов, выпустите новые шатуны.

– И так уже шесть номенклатур… Заводы путают поставки, а потом возникают проблемы в виде обрывов шатунов. У меня уже несколько выговоров за это! Андрей Дмитриевич, поговорите с Ильюшиным, пусть либо меняет конструкцию, всё равно все машины не переделать, либо ускоряет переход на Ил-6. Алюминий сейчас есть! А то он меня только обвиняет!