Орден бесогонов

– Какая восхитительно сильная девочка, – медленно протянул старший монах, и все трое безропотно отступили.

Я чуточку удивился, как он вообще встал, бросок-то был не слабый, хребтом об камни.

– Неужели Владыка Тьмы и вправду наделил тебя чудесной силой для великих свершений? Можешь ли ты показать Его метку на своём теле?

– Типа душа стриптиза просит, старый греховодник? Облом, я сегодня не танцую.

– Оу-у, ты отказала мне дважды, – очень нехорошо улыбнулся отец Креатор, презрительно выпячивая чеканный подбородок. – Но даже самая могучая девочка не может противостоять напору четверых мужчин. Развлекайтесь, братья мои, но позаботьтесь о том, чтоб бедняжка не кричала слишком громко.

– Мы знаем, чем заткнуть ей рот, – нагло ухмыльнулись монахи.

Кажется, я всё ещё не до конца понял, куда и по какие ягоды-морошки влип в мокрый алтайский мох. И когда монахи стали дружно подтыкать спереди подолы рясы за пояс, выступив на меня омерзительно полуголым строем, мне оставалось от полноты чувств лишь сочно и яростно выругаться отборным крепким матом!

– В… на… по… у… из… не… к… и ещё раз в…!!!

Прошу прощения, видимо, в жизни бывают ситуации, когда иначе нельзя. Невозможно!

Ибо тебя просто разорвёт от буйства эмоций и яркости впечатлений. Всего-то пять русских слов, выстроенные в разнообразные, причудливо-филологические комбинации, подействовали на монахов, как японское море в цунами на художника Хокусая. Не в том смысле, что вдохновило, скорее проявило их реальную суть…

– Бесы. Как же я их сразу не просёк-то?

Не знаю, блин! Обязан был. Я же умею их видеть, даже без самогона. Так почему сразу не распознал этих уродливых рогатых тварей? Недаром говорится: век живи, век учись, а дураком помрёшь. Вот она, истинная народная философия самого практического радиуса действия!

Я стоял перед четырьмя рогатыми с гностическими мордами в серых и зеленоватых пятнах. Каждый ростом с нашего Анчутку, но заметно шире в плечах. Так называемый отец Креатор (если, конечно, это его настоящее имя!) вообще был самым крутым с фигурой ближе к равнобедренному треугольнику, любой культурист обзавидуется. Тот же Шварценеггер в лучшие свои годы и близко рядом не стоял.

Как говорится, спасибо, Марта, спасибо, любимая, я ведь, кажется, предупреждал, что мы сегодня без оружия?! Кому я это? Себе, конечно, другим оно и на фиг не надо!

– Кто сказал «бесы»? – огляделся по сторонам их главарь с горбатым носом, свёрнутым набок, пушистыми ушами и козлиными рогами, витиевато закрученными в спираль. – Где ты видишь бесов, дитя моё? Мы все тут добрые служители пастыря нашего, а единственное место, где сидит злой бес, находится у тебя под подолом. Не бойся, сейчас мы его изгоним.

– Гав? – напомнила о себе всеми забытая корова.

– Ах да, Декарт мне в печень. – Опомнившись, я торопливо хлопнул себя ладонью по лбу. – Гесс, дружище, выручай! Трое на тебе, кусаться ты умеешь, не мне тебя учить за что и как.

– Прям за всё за всё можно? – на всякий случай осторожно уточнил мой доберман. – А нас потом не засудят?

– Нет, не волнуйся, им реальные проблемы с законодательством нужны ещё меньше, чем нам. Если маленькую девочку спасёт от грязных педофилов заботливая корова – это хорошо. Это как в сказке про Крошечку-Хаврошечку.

– Расскажи-и!

– Странные слова и речи, – дважды продрав глаза, вытаращился на нас шибко умный главарь. – Я, кажется, что-то слышал о паре подлых убийц – сумасшедшем парне в чёрной рясе, которому служит собака дьявола. Кажется, их звали…

– Фас, – приказал я, и понеслось.

Монахи-рогоносцы могли ожидать от мирной коровы чего угодно, только не атаки одновременно на всех сразу, со всех сторон, по немыслимой траектории, с офигительной скоростью и громоподобным рыком!

– Кусь тебя, нехороший! И тебя кусь! Эй, ты, куда пошёл? Я тебя ещё не успел кусь! Стой на месте, не серди собаченьку-у…

Нет, не буду врать, бесы честно пытались оказать нам сопротивление. Они даже догадались встать спина к спине, заняв круговую оборону, но поскольку видели перед собой лишь агрессивную, прыгающую выше головы корову, то, естественно, больше молотили кулаками воздух.

Потом один особо ловкий, но не особо умный нечистый умудрился-таки на излёте задеть Гесса ногой в плечо. Мой бедный пёс взвыл от обиды и окончательно осатанел!

Пока он гонял распавшуюся троицу, словно мух на кухне тряпкой, мне пришлось разбираться с отцом Креатором, и это было непросто. Подчёркиваю, не для меня!

Причём не как в старой казачьей песне, а просто не для него!

Понимаете, он же видел перед собой невинного шестилетнего ребёнка, да ещё и девочку, поэтому всё время пытался тупо обхватить меня, повалить и задавить весом. Благодаря почти ежедневным тренировкам с нашим безрогим брюнетом я на раз догадывался о намерениях противника и успешно держал «святого отца» на расстоянии прямыми ударами.

А потом вдруг меня свалил мой же заигравшийся напарник, в неожиданном кульбите пнув лобастой башкой под колени. Ох и больно же, сволочь…

Я треснулся затылком о каменистую землю, так что небо в алмазах увидел прямо посреди дня. И в ту же секунду старый бес рухнул на меня всем весом, выбивая воздух у меня из лёгких.

– Вот и всё, девочка, вот и всё. Лежи смирно, и останешься жива. Но сначала отзови свою боевую корову. Воистину редкие рыцарские кони на такое способны.

Я щёлкнул пальцами правой руки. Доберман мгновенно замер, повернув ко мне умную морду.

– Ага, ага! – расхохотался нечистый, пытаясь давить мне на горло коленом (но по факту на пресс). – Я всё понял. Ты бесогон! Ты и твоя корова, это же вы, те самые, вас зовут…

– Тео, – хрипло представился я. – А его Гесс.

– Тео и Гесс, надо запомнить.

– Уж постарайся!


В этот момент я влепил отцу Креатору короткий удар с левой руки в висок! Тяжёлый серебряный перстень не подвёл. Хрустнула кость, хотя крови и не было, но винторогий вдруг пошёл красными пятнами, протяжно и страшно взвыл, а потом без предупреждения резко рассыпался в вонючую серую пыль…

А что, мне это нравится!

Трое нечистых монахов, потеряв вожака, на миг остановились, словно в раздумье, после чего с протяжным воем также опустились на землю горстью пепла. Не спрашивайте почему, я сам не знаю, может, такая корпоративная этика? Главарь погиб и ты сдохни! У нечисти возможно всё.

Вот вернусь, поинтересуюсь у отца Пафнутия. Хотя вряд ли и он в курсе…

Моей щеки коснулось горячее дыхание наигравшегося добермана.

– Тео, вставай! Мы их уже побили, они кончились, я пить хочу, ты меня не гладишь, а я хороший мальчик, бесов кусь, на тебе лапку! Ты меня больше не любишь?!

Я хотел было напомнить ему, что это именно он заставил меня навернуться, чудом не разбив себе голову, но из-за всё той же рощицы вдруг послышались отдалённые голоса. К нам направлялась целая делегация местных жителей с граблями, косами и вилами в руках. Возглавлял вооружённый отряд крестьянских повстанцев всё тот же озабоченный брат Фарио.

– Вон она! Смотрите все, видите эту девчонку? – воодушевлённо вопил он, подпрыгивая при каждом шаге. – Остановите её, пока она не распространила семя Зла по всей округе! Сожгите её во славу Спасителя нашего, избавив себя от служительницы Тьмы, а меня от грешных искушений!

– Пошли, дружище. – Я поднялся на ноги и подмигнул навострившему уши доберману. – Пора заканчивать с этим делом.

Мы собрались, оправились и сами направились навстречу местным жителям.

– Вот они! Что же вы ждёте, бейте их! Эта девчонка есть суть сам дьявол! – Религиозный визг брата Фарио быстро перешёл в хрип, когда маленькая девочка с косичками сгребла его за грудки.

– Слушай сюда, извращенец. Я, конечно, могу ещё раз врезать тебе куда следует, чтобы ты навеки забыл, как приставать к детям. Но сейчас меня интересуешь не ты, а на… в… хр… е… ё… у…ный бес, за которым я послан!

После такой матерной тирады из уст невинного ребёнка притихли все, даже моя корова, а прямо из левого уха перепуганного монаха вылез грязный безволосый бесёнок. Я молча дал ему щелбан в лоб, и он улетел, кувыркаясь вверх тормашками, куда-то в район орбиты Юпитера.

Ну вот теперь уж точно всё. Марта действительно могла не знать, что, отправляя нас против одного мелкого беса, мы нарвёмся тут на целый выводок нечистой силы. Значит, пора домой.

– Именем Господа Бога нашего заклинаю вас, хватайте девчонку! Она не смеет так обращаться со служителем Божьим! Ибо я есмь…

– Дурак. – Я отвесил ему леща, и скандальный монах всхлипнул.

– А что, так можно было? – недоверчиво спросил кто-то из крестьян.

Я разрешающе кивнул. Мы с Гессом развернулись, возвращаясь туда, где и началось наше приключение, а за нашими спинами толпа сельских жителей счастливо лупила поднадоевшего брата Фарио всем, что под руку попадало. И кстати, поделом ему!

Складываем всё вместе: католики, монахи, тонзуры, папа римский, святая инквизиция, отец Креатор, брат Фарио – получается, мы гостили где-то в Италии времён эпохи Просвещения? Ответ так и не пришёл…

В белом коридоре не было никого, значит, нам повезло, примут без очереди. Но, прежде чем мы хотя бы присели на лавочку в ожидании сигнала «следующий», офисная дверь вдруг открылась и на пороге показалась рыжая красавица. Щёки её полыхали алым, волосы были растрёпаны, а очки косо сидели на переносице. И нежный голосок моей любимой отнюдь не был полон оптимизма:

– Тео, беги! Тут наше начальство такое устроило из-за этой твоей Якутянки! Беги-и-и…

У меня не было ни времени, ни особого желания задавать уточняющие вопросы. Есть ситуации, когда слепое подчинение женщине является залогом долгой и счастливой жизни. Я хлопнул по карте джокера, позволяя неведомой волшебной силе перенести нас в светлый дом отца Пафнутия.



Батюшка как раз завершал утреннюю молитву, значит, мы вполне себе хорошо уложились по времени. Гесс быстро лизнул мою руку, дожидаясь ответного поглаживания меж ушей, и резво ускакал на кухню к Анчутке, громким лаем требуя подать свою законную миску с пайкой.

Что ж, его право. Зарабатывали мы теперь весьма неплохо, в том смысле что основные суммы тратились на еду, в новой одежде я не нуждался, а мой пёс хоть и не был чужд некоторого щегольства, скорее всего, просто не знал, какое огромное количество самых крутых и стильных прибамбасов изобретено институтами моды для по-настоящему прошаренных доберманов.

Хотя, по моему скромному разумению, наряжаться в цветные шмотки любят лишь какие-нибудь толстые мопсы да кусачие чихуахуа. Таким суровым и благородным псам, как ирландцы, кавказцы, азиаты или японцы, психологически чужды броские тряпочки и нарядные ошейники. Ну а доберман просто по факту утончённо-изысканной породы выше всего этого. По крайней мере, мне так казалось, покуда…

– Доложи от быстро, сын мой, – тихо потребовал батюшка, отведя меня в сени. – От ить нутром чую, что вы на задание с Геськой-то мотались. Смотреть мне в глаза, до греха от не доводить, да и Господа Бога-то тоже гневить не стоит, уразумел ли?

– Была короткая работёнка, – даже не пытался спорить я, поднимая левую руку.

От удара в висок здоровенного итальянского беса (отца Креатора) серебряный перстень содрал мне кожу на пальце. Нет, больно не было ни разу, я вообще заметил вот только сейчас. Но да, если б не серебро, мой увлекающийся доберман мог бы в запале драки просто упустить тот момент, когда мне сломали бы горло.

Потом, конечно, загрыз бы всех, но кому от этого легче? Ни мне, ни ему, ни бесам.

Когда я по-быстрому закончил рассказ, мой наставник удовлетворённо огладил седую бороду, покивал, подмигнул мне (в смысле внучке опять ни слова!) и, первым подойдя к столу, благословил «хлеб наш насущный», привычно, но не буднично возблагодарив за трапезу Иисуса Христа.

Нам всем (кроме Анчутки и Гесса) был сервирован завтрак в немецком стиле: бутерброды с сыром, рубленые сосиски по-нюрнбергски, отварные яйца вкрутую, сливочное масло, чай с имбирём и рождественское печенье в шоколадной глазури.

Ну и в качестве лёгкого бонуса беззаботная болтовня на немецком при подаче и перемене блюд. Иногда у меня складывалось впечатление, что этот безрогий красавчик просто нахватался по верхам в Интернете разных популярных словечек на всех языках и теперь успешно строит из себя великого полиглота. Уверен, что копни его поглубже, так окажется, что он ни одного иностранного языка толком не знает. И нет, это не значит, что я ему просто завидую! Вдруг кто подумал…

После завтрака отец Пафнутий спешно отправился в храм на службу, обещая мне попутно спокойно выяснить, чего так напугалась Марта и почему мне надо было экстренно бежать. У него по всем вопросам свои связи и свои каналы.

В конце концов, именно наш батюшка был одним из тех людей, кто стоял у истоков создания всемогущей Системы. Навсегда закрытой для жёлтой прессы международной организации, объединяющей бесогонов и бесобоев на всём постсоветском пространстве. Сложной, противоречивой, но тем не менее весьма по себе действенной. Причём единственной реально действующей на данный момент. И не имеющей аналогов нигде, кроме как у нас. Там оно не прижилось.

Якобы ещё Громыко и Косыгин из советского Политбюро ратовали за её развитие в рамках социалистического строя, а уже не к ночи будь помянутый Михаил Горбачёв просто слил все разработки коллективному Западу. Даже сейчас мне ни разу не приходилось видеть чешских или польских бесогонов, хотя считается, что имя Якуба Вендровича могло служить как пропуском на территории западных славян, так и смертным приговором, если тебя взяли бесы, а ты его друг.

По словам отца Пафнутия, этот непотопляемый поляк уже был глубоким стариком, когда они познакомились, но нечисть по-прежнему боится его как неугасимого огня! И если в тех же Соединённых Штатах Америки, Канаде, Австралии или Японии искусство изгнания бесов всё ещё оставалось уделом одиночек, то на постсоветском и частично европейском пространстве оно работало именно системно. И это заслуживало несомненного уважения.

Я, собственно, к чему всё это веду? К тому, что буквально через десять минут после ухода на службу отца Пафнутия у меня на плече возник наглый оранжевый бесёнок. Система зовёт!