Орден бесогонов

– Я думал, для защиты от бесов достаточно креста на шее и молитвы.

– Кому бывало достаточно, а от тебе-то и нет. Крест-то носить не тяжёлый труд, веровать истинно надобно! А от молитвы читать, как святые отцы-то читали – беспеременно, каждую минуту, про себя со смирением да с пониманием, вообще от мало кто может. У меня от, грешного, оно нипочём не получалось, так что и ты носи не снимая!

Я поблагодарил его молчаливым поклоном. Честно говоря, перстень был так хорош, что возвращать его уже абсолютно не хотелось. Декарт мне в печень, да у меня с тёмных готских времён не было такой роскошной вещицы! Учитывая, как все готы любят сакральную атрибутику, включая бижутерию, браслеты, кольца, ожерелья и серьги, отец Пафнутий сделал мне поистине королевский подарок!

– И как он работает?

– А бог от его знает. Носи на руке, да и все дела. Любой от бес, что к тебе потянется, с одного его вида обделается от грязно да и плакаться в пекло побежит! Ещё можно от перстеньком-то, как кастетом, в челюсть бить, по лбу от тоже звонко будет и отпечаток красивый, за неделю не сотрёшь. Мне это итальянцы из Вероны презентовали, хотя на вид от работа британская. Я и сам-то от не один год носил, помогает, полезная штука!

– Спасибо. А что будем делать с этим письмом?

– Не разгадал от, стало быть?

– Нет.

– Тогда совета спросим. Эй, Анчутка? А поди-ка сюды!

Безрогий красавчик-брюнет появился в ту же минуту, встав словно лист перед травой. Он прочёл текст и честно пожал плечами.

– Нихт ферштейн. То есть абсолютно ни одной мысли в чугунке! Мистификатус сакрариум?

– Не умничай от тут ещё, – притопнул ногой седобородый батюшка. – От внучку мою, умницу-разумницу петербургскую, позови-ка лучше.

Курсант Фруктовая появилась в зоне видимости, словно пожарная машина МЧС, прибывшая на место ещё до возгорания.

– В чём затык, дед?

– От глянь-ка, милая. – Батюшка протянул Дарье листок с текстом от Якутянки. – Чё от думаешь свежим-то взглядом?

– Шифровка, – безапелляционно определила она. – Дайте мне полчаса форы, одну шоколадку с орешками, и мы сделаем эту фифу!

Она возилась с текстом до глубокого вечера, то тихонечко ругаясь сквозь зубы, то перебирая не слишком обширную дедовскую библиотеку. Результаты исследований никого не обрадовали.

– Эта хурма называется ассоциативный код, – наконец сдалась взмыленная бедняжка, убирая со лба мокрую седую челку. – Я многие шифры знаю, ещё со школы любила это дело, ребусы, цифровые коды, головоломки там всякие. Но здесь речь об ином, тут надо понять ассоциативный смысл послания.

– Типа как в «Алхимике»?

– Ну, по факту весь Коэльо построен на ассоциативных аллюзиях, псевдонауке, мистицизме и мыслеизвержении. Здесь всё немножко по-другому.

– Запутаннее?

– Не, всё просто, – устало фыркнула она. – Я ж говорю, надо всего лишь понять, о чём речь – о книге, о кинофильме, о картине маслом, о древней летописи, и всё встанет на свои места.

Да, по сути, действительно проще некуда. Только никто из нас в доме даже на сантиметр к решению этой загадки не приблизился. Засада…

В принципе было бы, наверное, разумнее проконсультироваться в Системе. По-любому они там следят за нами в стиле Большого брата, так что наверняка в курсе всех визитов Якутянки. Лысина Сократова, знать бы, как её зовут на самом деле? Глупо же три раза встретиться, но так и не спросить.

Отец Пафнутий тоже не в курсе, как я понял. Да и с чего бы ей кому-то признаваться? Недаром ведь в большинстве древних религий мира не рекомендуется никому называть своё истинное имя. Разумнее пользоваться прозвищем или левой кличкой. Ибо тот, кто знает твоё имя, может завладеть твоей душой! Не берусь судить, насколько всё это реально работает сейчас, но есть очень устоявшиеся заблуждения, сомневаться в действенности которых просто не принято.

Ночь прошла ровно. Гесс, правда, дважды за ночь подходил ко мне, ему снились страшные сны. Наверное, съел что-нибудь, у собак такое бывает. Гладил его между ушей, дул ему в нос, уверял, что всё будет хорошо. Он сонно кивал и верил.

А ранним утром, как только мой доберман сделал свои «грязные дела» во дворе, получив за всё дежурную похвалу, я предупредил Анчутку, что мы уходим. Вооружаться точно не имело смысла, в конце концов, мы шли не на задание, а поговорить об этом загадочном тексте. Батюшка должен был проснуться с минуты на минуту, его седая внучка несколько позже. В любом случае есть шанс успеть смотаться в оба конца за разъяснениями, это недолго.

Безрогий брюнет кивнул в знак того, что он меня услышал, а я достал из кармана карту джокера, привычно протянув её Гессу. Тот ухмыльнулся и хлопнул по ней лапой. Всё.



Через мгновение мы с ним были перенесены неведомой силой научной мысли в белый коридор. Нам навстречу поднялись двое незнакомых бесобоев: седой старик в казачьей черкеске и бритоголовый парень с бейсбольной битой в руках.

Оба улыбались. Дед вообще меня обнял:

– Добре, братик! Ох услужил, ох обрадовал, отомстил же поганым за Грицка!

Бритоголовый поддержал чуть менее эмоционально, но всё равно тепло:

– От души, братан! Короче, респект и уважуха! Не по понятиям, когда за пацана не вписались. Будут тёрки – маякни, я подтянусь.

– Гав! – чуть не обиделся Гесс.

– И тебе, короче, респект. – Парень безоговорочно подал ему руку, пожимая мужественную лапу добермана. – Без обид, если какая кошка наедет – кинь пару букв на трубу, мы замажемся!

Старик, порывшись в карманах, извлёк запылённый кусочек пилёного сахара в крошках табака и щедро ткнул под нос моему доберману. Бедный пёс самым осторожнейшим образом взял угощение в зубы, унёс его под лавку и уже там изобразил старательное чавканье.


Просто чтоб никого не обидеть, он у меня жутко вежливый и страшно воспитанный. Старика и бритоголового, к моему удивлению, вызвали одновременно.

– Надеюсь, ты это не ел?

– Я никогда не ем из чужих рук, отец Пафнутий не разрешает.

– И правильно.

– Неправильно, – опустив морду, надулся Гесс.

– Тебя могут отравить.

– Не могут.

– Уж поверь.

– Не поверю.

– Ты упёрся, что ли?

– Не упёрся.

– Тогда чего ведёшь себя как этот?

– Не как этот. Кусь тебя!

В общем, вы, наверное, уже поняли, что эта скотина короткохвостая просто ушла в несознанку и не расположена к конструктивному диалогу. С доберманами такое бывает, что-то переклинивает в собачьем мозгу, и тебе зеркалят все твои требования и просьбы с частицей «не».

Говорят, кстати, и многие дети так делают, но у ребёнка всегда больше прав, чем у животного. Кусать себя я, естественно, не позволил бы, ещё чего, не фиг баловать эту домашнюю скотину. Тем более что меня фактически спас механический сигнал:

– Следующий.

Мы с Гессом смерили друг друга взаимно уничижающими взглядами и шагнули к двери.

– Ты первый.

– Только после вас.

– Иди ты, там Марта.

– Я в курсе, но благородно пропущу тебя.

– Я тебе лапку дам.

– Давай.

На этом наша минутная размолвка была закончена полюбовным примирением сторон, к общему удовлетворению, дружбе и согласию. Я распахнул дверь, он шагнул и придержал её для меня лапой. Сзади в коридоре появился ещё один бесогон, но мы даже не успели обменяться приветствиями.

– Тео, привет! Гесс, дай пять! – Рыжая красотка в облегающем джинсовом платье помахала нам ручкой, не вставая из-за компьютерного стола.

Мой пёс сел, изо всех сил изображая неподвижную статую какого-нибудь древнеегипетского пантеона, хотя вроде бы там более в чести были кошки и шакалы. Я тоже удержался от лишних сантиментов, молча протянув ей тот самый сложенный лист бумаги.

– Типа это что?

– Это от так называемой Якутянки, если ты понимаешь, о чём речь.

– Не понимаю. Колись, что за овца? – Марта вырвала у меня листок, быстро пробежала его глазами и вновь уставилась на меня. – Ок, шарада. Примитивненько, но норм. Расскажите мне всё.

– В красном сладком перце содержится в шесть раз больше витамина С, чем в апельсине.

– Э-э…?

– Ты просила рассказывать всё.

– А-а, троллишь меня? – хлопнув в ладоши, догадалась Марта. – Ну норм, можем поговорить об апельсинах. Только мне почему-то кажется, что у тебя другие проблемы.

– Одна проблема: я никак не могу пригласить на свидание в кафе любимую девушку.

– Пригласи меня! Там вкусняшки! А я тебе лапку дам, хочешь две? И вот тебе кожаный нос! Возьми, возьми, возьми…

– Гесс, место, – в два голоса крайне вежливо и как можно мягче попросили мы.

Я же помню, что он сегодня мучился ночными кошмарами, зачем ещё и лишний раз голос повышать на бедного пса.

– Обижаете собаченьку. Не любите, никогда меня не любили. Не гладили мой зад.